Медицинские и социальные проблемы однополого влечения - Михаил Бейлькин

6. В каком лечении у сексолога нуждаются пациенты, перенесшие операцию по смене пола?

7. Какой информацией необходимо запастись представителям сексуальных меньшинств, прежде чем обращаться за врачебной помощью к тому или иному специалисту (учитывая профессиональный экстремизм врачей, подобных И. Деревянко, Д. Еникеевой, Г. Пономарёва, А. Качаева и т.д.)?

8. Нуждаются ли в психотерапевтической коррекции невротические формы гомофобии?

10. Что следует предпринять родственникам, если они узнали о гомосексуальной активности близкого им человека?

Глава IX . Социальные аспекты гомосексуальности глазами врача

…В жертву остальным цветам

Голубого не отдам.

Николоз Бараташвили

…Куда ж нам плыть?

Александр Пушкин

“Голубой” цвет в спектре сексуальной революции

Гарник Кочарян, безусловно, прав, заметив, что решение исключить гомосексуальность из списка психических заболеваний было, скорее, политическим шагом, предпринятым в рамках “ социального заказа” . Вот только невозможно согласиться с его выводом о том, что всё это – “издержки процесса демократизации общества” (Кочарян Г. С., 2003).

К середине ХХ века западным гомосексуалам опостылело подчиняться дискриминационным законам и терпеть гомофобные гонения. В борьбе за права сексуальных “инакомыслящих” лидировали американские геи. Их дипломатические битвы и рукопашные схватки породили легенды, вошедшие в историю. С благодарностью помнят о роли Эвелин Хукер, заступившейся за геев и снявшей с них ярлык психической неполноценности.

Хукер преподавала психологию, причём объектом её исследований было поведение крыс. Однажды один из студентов посвятил Эвелин в тайну собственной нетрадиционной сексуальности и пригласил её в гости к своим гомосексуальным друзьям. Молодые люди не ударили в грязь лицом и завоевали симпатии преподавательницы. Тут-то и выяснилась цель всей затеи. “Теперь, Эвелин, твой научный долг – изучить таких как мы!” – заявили они ей.

Новые друзья Хукер решили доказать всему миру, что по своим психическим параметрам геи – здоровые люди, ничуть не уступающие “натуралам”. Если кое-какие факты не вписывались в эту концепцию, то ими предпочли пренебречь. Отрицая обвинения в психопатизации многих геев и в их зацикленности на сексе, молодые люди немного лукавили. Им-то лучше, чем кому-либо, были известны повадки посетителей туалетов и “плешек” с их деиндивидуализированным сексом. Друзья наивно верили, что полуправда, оповещённая миру учёным авторитетом, послужит благим целям: если геи получат равные права с “натуралами”, всё сразу встанет на своё место, исчезнут “хабальство” и туалетный секс геев, однополые связи станут стабильными и престижными, уйдут в небытие бесконечные поиски партнёров со сказочными размерами члена! Всё это, по их мнению, было наносным, вызванным гомофобией общества.

Эвелин Хукер, получив субсидию от Национального института психического здоровья, обследовала со своими сотрудниками с помощью психологических тестов шестьдесят человек. Отбирались поровну лица с гомо- и гетеросексуальной ориентацией. Их сочли психически здоровыми на том основании, что они ни разу не обращались за помощью к психиатру, психоаналитику или сексологу. Целью эксперимента, проведенного Хукер, была демонстрация факта, что тестирование вслепую, без собеседования, лишает экспертов возможности определить характер половой ориентации испытуемых. Тем самым, исключалась возможность предвзятой оценки степени социальной адаптации геев по сравнению с гетеросексуалами. Равноценность же полученных результатов могла послужить доказательством того, что тип половой идентичности на степень социальной адаптации не влияет. Разумеется, подобный подход был не бесспорным. Хукер даже не подозревала о ятрофобии и о множестве причин, по которым невротики-геи не обращаются за помощью к врачам. Важно также отметить, что клиницисты избегают судить о психическом состоянии человека лишь на основании результатов его психологического тестирования. Тесты играют сугубо вспомогательную роль. К примеру, целая батарея психологических тестов оставила бы экспертов, приглашённых Хукер, в полном неведении относительно ночных похождений Миши “Соске” в казарме автобата. Исследователи вынесли бы ему вердикт: “Психически здоров и социально адаптирован”. Сколько же геев-невротиков, подобных Мише, было в числе лиц, “научно изученных” психологами?!

Хукер и сама убедилась в том, что эксперты давали весьма противоречивые заключения о психологическом статусе обследуемых. Так, по результатам одного теста, молодого человека охарактеризовали “замкнутым, обеспокоенным, испытывающим чувство вины – отчасти эгоцентриком, отчасти шизоидом” . На основании результатов другого теста он же был признан гетеросексуалом, образцовым семьянином, замечательным отцом, человеком, обладающим открытым характером, свободным от любых невротических комплексов. Кстати, этот обследованный был “ядерным” гомосексуалом.

Перечисленные неувязки не помешали Хукер сделать вывод о том, что поскольку эксперты не нашли существенной разницы в результатах психологического тестирования как группы “здоровых” гетеросексуалов, так и группы “здоровых” геев, то гомосексуальность болезнью не является!

Устные и печатные выступления психолога и особенно публикация её статьи “Адаптация мужчин, не скрывающих своей гомосексуальной ориентации” (Hooker E., 1957) вызвали сенсацию. Они в немалой степени способствовали тому, что в 1973 году коллегия опекунского совета Американской психиатрической ассоциации приняла судьбоносное постановление, согласно которому гомосексуализм исключался из числа психических заболеваний. Так что Эвелин Хукер сыграла роль доброй феи, полностью оправдав ожидания “голубых” ребят, сделавших на неё ставку!

Разумеется, общество оценило не столько небесспорные научные достоинства её исследований, сколько их дипломатическую своевременность. Дело в том, что пересмотр отношения к геям проходил в русле общей переоценки сексуальных традиций и норм западной цивилизации. Это было время сексуальной революции и молодёжного бунта, когда старшему поколению и правящей элите пришлось пойти на существенные уступки молодым оппозиционерам.

Геи играли отнюдь не последнюю роль в “сексуально-освободительном” движении и в молодёжном бунте. В шестидесятых-семидесятых годах, по свидетельству очевидцев, на доске объявлений в американских студенческих городках среди прочих сообщений обязательно фигурировали и такие:

“Ты – гомосексуал? Будь высоким и гордым!”

“Гей – значит хороший!”

“За свободу геев!”

“Все желающие приглашаются на Фестиваль Гордости Гомосексуалов”.

Сексуальные бунтари заручились поддержкой хиппи (самой массовой прослойки молодёжного движения тех лет), студенческих активистов, борцов за гражданские права. Время было непростым. Молодёжь боролась с позором тогдашней Америки – расовой сегрегацией и бесславной войной во Вьетнаме. Полыхали негритянские волнения. В этой борьбе и прошли свои университеты лидеры сексуальных меньшинств.

Вот что пишет об этом уже в наши дни американский социолог Дэниэл Шлютер (Шлютер Д., 1993): “Сексуальная революция 60-х и 70-х годов открыла дорогу для “сексуально инакомыслящих” людей, которые стали говорить о своих проблемах открыто. Неприязнь к нетрадиционному образу жизни не исчезла, конечно, но, по крайней мере, среди своих “наши” люди почувствовали, что они вправе не только выразить себя по-своему, но и искать себе подобных и свободно общаться с ними. Члены движения чернокожих учили нас методам борьбы (демонстрация, бойкот, сидячая забастовка); они дали нам чёткие цели: широкое признание обществом геев как достойных людей, заслуживающих равных человеческих прав и требующих равную защищённость – на работе, на улице, перед законом.

Самым напряжённым периодом было лето 1969 г., когда в очередной раз полиция пришла в наш бар в Нью-Йорке, который назывался “Стоунуолл [Инн]” <…>. Геи, которые там собирались, не вытерпели этого. Дрались все, дрались в баре и на улице. После этого мы вышли на площади с плакатами, устраивали митинги у зданий правительства, встречались с политиками. Мы требовали уважения к себе. Мы дрались врукопашную, отвечали на избиение полицейскими дубинками ударами палок. В ту ночь и в следующую “наши” защищали свою территорию. Полиция перестала контролировать положение. На улицах собирались толпы, устраивали демонстрации, словом, мы победили. По всей стране формировались группы: “Фронт освобождения геев”, студенческие группы и организации юристов, предлагающих помощь арестованным”.