Лучший частный детектив - Молчанова Ольга Павловна

Соседка Корсунских по лестничной площадке, некто Баба Клава, поведала Ражнёву, (господи, сколько же я проспала, — думала Вера, — если он уже успел там побывать?) что у Егора был двоюродный брат Юрий, по возрасту годом младше…

— Как ты там оказался?

— Ну я же по твоей просьбе узнал адрес этого юноши, о котором ты мне все уши прожужжала. Решил немного последить за этим Егором. Но в процессе мне другая идея пришла в голову. Очень колоритная соседка здесь оказалась в нужное время и в нужном месте. В общем, мы с ней разговорились. Слово за слово. Пришлось сказать, что я как представитель власти являюсь «спортивным спонсором» от милиции, заждался его, ну и вот… — Ражнёв интригующе вздохнул и поведал очень интересную историю.

Однажды, когда мальчишкам было не более десяти, они с родителями отправились в туристический поход, на байдарках. Предстояло спуститься по горной реке. Что-то произошло во время спуска. Дети попали в беду, решив без взрослых осуществить проход через пороги. Лодка перевернулась. Мальчишкам, оказавшимся в холодной воде, не под силу было преодолеть мощь бурлящего потока, с пугающей скоростью приближающего их к водовороту. Стремительное течение унесло бы их прямо на скалу. За несколько метров до неминуемой гибели Егору удалось схватиться за торчащую из воды корягу и подхватить брата. Затем, пока не подоспели спасатели, он в течение пятнадцати минут удерживал Юрика одной рукой, не позволяя бездушной воде свершить своё тёмное дело.

Когда взрослые вытащили их, мальчишки были без сил, почти без сознания, но Егор продолжал крепко сжимать кулачок, не выпуская рукав Юриной курточки. Тогда, несмотря на молитвы матери мальчика, старания врачей, Юру спасти не удалось. От многочисленных ушибов и переохлаждения он через два дня умер в больнице. После этой трагедии мать Юры, родная сестра отца Егора, тронулась умом. Её даже отправляли лечиться в Германию, но безрезультатно. Домой она так и не вернулась. Ходили слухи, что там, на чужбине, она и скончалась. Корсунские об этом не распространялись.

* * *

— Ну что, я тебя удивил? — спросил Ражнёв, закончив рассказ. — Парень ведь действительно герой.

— Да, интересный случай. А для десятилетнего ребёнка это настоящий подвиг.

Вера положила трубку, а в голове всё продолжали кружиться мысли.

«Значит, Егор в детстве испытал сильное потрясение. Тогда не случаен и выбор профессии… До сих пор сам нуждается в психологической помощи. Чем Егор не связующее звено?».

Пришедшая днём врач, суетливая молодая дама, услышала в фонендоскоп, что ничего серьёзного Вере не грозит, поставила диагноз — ОРЗ, прописала таблетки и согревающие процедуры. На неделю ей предстояло стать затворницей. Но разве возможно усидеть на месте журналисту, ведущему расследование? И уже на следующий день она отправилась к соседке Корсунских, Клавдии Трофимовне…

Классическая трель звонка оживила дверной глазок. Дверь отворилась и явила на свет маленькую сухонькую старушку.

Сидя на крошечной уютной кухоньке, Вера записывала информацию, которую, по родившейся по ходу легенде, она «собиралась использовать для написания очерка об уважаемом семействе».

— Семья у Корсунских большая?

— Раньше была побольше-то семья ихняя. — Клавдия Трофимовна так мягко выговаривала слова. И Вера, утопая всё глубже в уютном кресле и отпивая небольшими глотками ароматный чай, напоминала девочку, с наслаждением слушающую бабушкины сказки. — Сейчас уже нет деда, скульптора, мужа ейного, бабушки Егорки. Ведь у родителей-то он один, сын Егор. На него все надежды. А он молодец, учится хорошо, родителей не подводит. Мать-то всё дома теперича, за хозяйством следит. А отец Егора учёный человек, физику или математику преподаёт в ихнем институте.

— Я слышала, что у Егора ещё был брат двоюродный? — осторожно спросила Вера.

— Надо же, два дня назад я милиционеру рассказывала про него. Ему-то что-то надо было про Егора узнать. Он ведь спортсмен хороший, а милиция их спонсором что ли будет на каких-то соревнованиях, им портрет обрисовать его нужно было. Так дома у них никого не было, вот я ему и рассказала. И про Юрика тоже. Ну, Бог с ним, царство ему небесное. Хороший мальчик был. С тех пор уж лет двадцать прошло…

Клавдия Трофимовна поведала уже известную Вере историю.

— Скажите, а Егор не болел после этого?

— Как же, вот горе-то для семьи было! Лечился он, конечно. Психиатр к нему даже на дом приходил. Нервы пострадали. Да и то, после такого… Долго он под наблюдением докторов находился. Но справился, сейчас весёлый парень-то, не хандрит. Даже сам на психолога обучается.

* * *

Вера вышла от старушки в полной уверенности, что именно Егор главный фигурант в этом деле. Самые ужасные догадки терзали её мозг, и Вера искренне удивлялась, какие извращённые формы они приобретают. Списав это на температуру, она всё же решила посетить занятия хвалёного психолога, не усмотревшего в парнишке признаков «явных отклонений», как теперь ей это представлялось.

…Этот странный кабинет поразил Веру. Спущенные шторы, настольная лампа, освещающая стены пятнами, создавали ощущение какого-то космического пространства, которое проникало в душу и овладевало присутствующими. Но главным чудом была сама Наталья Николаевна. Её глубокий завораживающий голос, казалось, раздавался откуда-то сверху, цеплял, заставлял слушать, вникать и проникаться услышанным.

— Вы сильные, уверенные в себе личности. Повторяйте это каждый день. Вы должны верить тому, что я говорю. Ваша воля — вот главное, что вами движет. Если я говорю себе: «Я хочу добиться высоты!», я её обязательно добьюсь, потому что у меня сильная воля.

Подобные установки Вере были знакомы. Так говорили многие психологи. Но Наталья Николаевна завораживала каким-то особенным тембром. Слова вызывали необыкновенную вибрацию в душе. Равнодушных на этом сеансе не было: ребята сидели, закрыв глаза, двое из них даже раскачивались в такт произносимым фразам. Но самое интересное было дальше…

— Чтобы воля ваша стала крепкой как сталь, вы должны руководствоваться образами, близкими вашему сердцу, — продолжала психолог своим грудным проникающим голосом. — Эти образы могут показаться нелепыми на первый взгляд. Но затем вы их поймёте, разгадаете, ведь именно вы хозяева своих ассоциаций. Чем крепче, явственней будет образ, тем сильнее ваша волевая установка. Например, Люда играет на фортепиано, значит, её музыкальный образ в виде бушующей стихии или пронзительно жаркого чёрного солнца. Образ придёт вдруг, неожиданно, поможет ей воспитать свою волю. Для чего? Чтобы побеждать, чтобы ежедневно доказывать, что вы сильнее жизненных проблем и неудач!

Вера съёжилась. Она даже испытал трепет. Объяснить это было невозможно. Смысл слов психолога начал до неё доходить постепенно, и вдруг возник в сознании неожиданный образ — громадное дерево, пронизывающее корнями землю насквозь. Какая-то необыкновенной силы энергия исходила от него. Несмотря на то, что образ существовал лишь в сознании Веры, она почувствовала, что дерево это вселяет в неё надежду, уверенность, что она способна на многое. С удивлением она также обнаружила, что сидит с закрытыми глазами…

«Я попала под влияние. Просто какое-то наваждение. Наталья Николаевна будто гипнотизирует своих учеников. И меня тоже загипнотизировала. Но я не поддамся». Вера открыла глаза и встретилась взглядом с психологом. Наталья Николаевна смотрела на неё и улыбалась улыбкой Джоконды. Невозможно было понять, что выражали этот взгляд и эта улыбка. Но Вера не могла отвести глаз.

В конце занятия психолог её спросила:

— У вас родился сильный образ? Это должно было произойти, если вы внимательно меня слушали.

— Да… Но это необычно как-то. Я такого раньше не испытывала.

— Конечно, не испытывали. Это результат моей многолетней научной работы. Про экзистенциализм слышали?

— И что, у каждого, кто находится у вас на занятии, возникает подобный сильный образ?