Боярские дворы - Нина Молева

Жилярди реконструировал и благоустроил подъездную дорогу в усадьбу. Она превратилась в прямой широкий проспект, окаймленный низкими тумбами и висячими цепями. Въезд в Кузьминки оформлен чугунными Триумфальными воротами в виде двойной дорической колоннады — копией Триумфальных ворот К. И. Росси в Павловске. Как и ворота для Павловска, они были отлиты на Пермских заводах Голицыных. Венчающий ворота чугунный герб Голицыных выполнен по рисункам и модели скульптора И. П. Витали и отлит в Москве.

Напоминает о Павловске и композиция въездных ворот, соединенных полукруглой металлической оградой со стоявшими по сторонам сторожевыми будками. Ими замыкалась перспектива со стороны главного дома. Перед въездом на парадный двор заменили былые скульптурные группы высокими чугунными канделябрами с фигурами крылатых грифонов. Большое впечатление на современников производил висячий мостик у плотины, выстроенный Жилярди в 1826 году. Справа от главного дома, на противоположном берегу пруда, расположен знаменитый Конный двор с Музыкальным павильоном. Исследования показали, что Жилярди построил его на месте и на фундаментах старого Конного двора. Главный фасад состоит из двух жилых флигелей, соединенных низкой каменной оградой с Музыкальным павильоном. За ним скрывается собственно Конный двор с конюшнями и хозяйственными постройками в форме буквы "П".

Во время праздников на реке и катаний на лодках в Музыкальном павильоне играл крепостной оркестр, в частности знаменитый голицынский оркестр рожечников. Павильон специально выполнен из дерева, чтобы сообщить ему высокие акустические качества. Первоначально перед зданием павильона стояли на каменных пьедесталах скульптурные группы, которые в 1845 году были заменены копиями конных групп Клодта на Аничковом мосту Петербурга. Сам Д. И. Жилярди проработал в Кузьминках только до 1832 года. В связи с его болезнью и отъездом из России все дела "за смотрением по селу Влахернскому и со всеми поправками были переданы работавшему вместе с ним Александру Осиповичу Жилярди, остававшемуся здесь до 1847 года. Ему принадлежат несколько самостоятельных построек, в частности, плашкоутный мост, ферма на месте старого скотного двора и дом сенатора Полуденского. Все сколько-нибудь значительные строительные работы были прекращены в связи со смертью С. М. Голицына, наступившей в 1859 году.

Спустя без малого четверть века еще одна заметная смерть вошла в историю Влахернского-Кузьминок. Сюда был привезен тяжело больной В. Г. Перов. 29 мая 1882 года выдающийся русский художник здесь же и умер.

Дворец на Разгуляе

Сегодня этот великолепный дворец — визитная карточка московской, в полном смысле слова, академии строителей, которая отметила свое 85-летие. Едва ли не самое успешное, востребованное и перспективное высшее учебное заведение занимает в столице немало зданий. Дворец на Разгуляе не только самое интересное, вошедшее в историю русской архитектуры и культуры, в нем самом воплощены интереснейшие страницы прошлого столицы и России.

Еще во времена отца Петра I, царя Алексея Михайловича, многочисленные иностранные путешественники, посещавшие Московское государство, отмечали, что между Немецкой слободой и Земляным валом по берегам реки Яузы тянутся одни лишь хлебные поля. Ржаной колос удивлял их своей густотой и высотой — «едва не по плечи!» — а стоявшие по обочинам житницы размерами. Самая большая — «Государева житница» — стояла на месте нынешнего здания Министерства путей сообщения.

Деревень не было видно, зато житницы перемежались с многочисленными кабаками, о которых один из членов приехавшего в Москву в 1678 году польского посольства специально записывает: «Перед городом есть у них общедоступное кружало, славящееся попойками… у них принято отводить место бражничанью не в Москве». Кабаки на Руси часто называли разгуляями, отсюда пошло, как предполагают некоторые историки, и сохранившееся до наших название улицы. Разгуляй — на перекрестке старой Стромынской дороги (Спартаковская улица) и новой дороги в Немецкую слободу (по Новой Басманной и Старослободскому переулку).

В середине XVIII века, при императрице Елизавете Петровне, обширный земельный участок между нынешней Спартаковской улицей и Доброслободским переулком принадлежал приближенному царицы Дмитрию Андреевичу Шепелеву, генерал-аншефу и гофмаршалу, строителю петербургского Зимнего дворца. Хотя на устройство своих московских владений у хозяина времени явно не хватало, во дворе появился большой каменный дом («лицом на Разгуляй»), жилые деревянные строения, которыми занимался живший на соседнем участке известный московский архитектор Алексей Евлашев, и был разбит за ними огромный сад. Евлашев — ведущий московский архитектор тех лет, выполнявший все придворные заказы по Москве, и, между прочим, автор интереснейшего, ныне исчезнувшего дворца Елизаветы Петровны в Перове.

В конце XVIII века построенное А. П. Евлашевым основное здание будет полностью использовано при строительстве дворца, задуманного новыми владельцами участка, которыми стали супруги Мусины-Пушкины — граф Алексей Иванович и графиня Екатерина Алексеевна, урожденная княжна Волконская. Заказ был сделан архитектору А. Менеласу. Имелся в виду не только открытый, по московским обычаям, образ жизни хозяев, но и увлечение хозяина — Алексей Иванович был знаменитым археографом, собирателем древних рукописей, к тому же президентом императорской академии трех знатнейших художеств. Свои сокровища Мусин-Пушкин никогда не скрывал, всегда стремился сделать доступными для всех желающих. Достаточно сказать, что «История государства Российского» Н. М. Карамзина была во многом написана на документах, собранных Алексеем Ивановичем. Дворец на Разгуляе стал для великого историка неисчерпаемым кладезем первоисточников — он постоянно работал в нем.

Занимая должность обер-прокурора Синода, Мусин-Пушкин черпал материалы из архивов монастырей и епархий. Он купил все бумаги, касавшиеся Петра I, из собрания известного историка Крекшина. Во многих городах Алексей Иванович держал постоянных комиссионеров для немедленного приобретения появлявшихся редкостей. Ему удалось открыть и издать «Слово о полку Игореве», древнейший список так называемой Лаврентьевской летописи, завещание Владимира Мономаха, «Русскую правду, или Законы великих князей Ярослава и Владимира». Список его публикаций и исследований бесконечен.

Дворец А.И. Мусина-Пушкина на Разгуляе.

И это не мешало Мусину-Пушкину предельно строго относиться к своим достижениям. Назначенный в мае 1794 года президентом Академии художеств, он говорит в своей вступительной речи на торжественной инаугурации: «Пламенеет сердце желанием и усердием к новому ревностному звания прохождения; но не равносильны оному ни сведения, ни способности мои».

Усердие нового руководителя, его бескорыстная преданность новому делу вызывали неудовольствие у назначившей его Екатерины II, тем более они не устраивали пришедшего к власти Павла I. Мусин-Пушкин был смещен с поста президента и занялся целиком своими московскими делами. В течение 1799–1801 годов заканчивается дворец на Разгуляе. Учитель детей Мусиных-Пушкиных, аббат Сюрюр, настоятель Французской церкви в Москве, сооружает на дворце солнечные часы, которые были сняты с фасада только в 1920-х годах.

Нельзя не вспомнить, что в этом доме жил сын Алексея Ивановича Владимир, член Северного общества декабристов. Не принимавший непосредственного участия в событиях на Сенатской площади, Владимир Алексеевич отделался сравнительно легким наказанием — в 1829 году он был переведен на Кавказ. По дороге к новому месту назначения молодой Мусин-Пушкин случайно встретился с давним своим знакомцем — А. С. Пушкиным, по собственным словам, «сердечно ему обрадовался», и дальше приятели продолжили свой путь на Тифлис в коляске Владимира Алексеевича. Несмотря на длившееся уже несколько лет следствие по делу декабристов, Мусин-Пушкин недавно женился на редкой красавице Авроре Шерваль фон Валлен, оказавшейся музой сразу трех поэтов — самого А. С. Пушкина, П. А. Вяземского и М. Ю. Лермонтова. Приговор следствия не только лишил младшего Мусина-Пушкина возможности продолжать службу в гвардии, перевел в пехоту и действующие части, но и запретил въезжать в Петербург. Единственным доступным местом жительства для него стала Москва, но к концу 1820-х годов дворец на Разгуляе семье уже не принадлежал.

Дворец А.И. Мусина-Пушкина на Разгуляе.

Дворец А.И. Мусина-Пушкина на Разгуляе.

Это была одна из самых тяжелых жертв пожара 1812 года — дворец на Разгуляе, в котором сгорела почти вся коллекция А. И. Мусина-Пушкина, в том числе единственная рукопись «Слова о полку Игореве». То, что сохранилось, случайно находилось в поместье графа, за городом. Восстановить свои московские владения Алексей Иванович не смог, как, впрочем, и большинство его даже самых состоятельных современников. Историки не сосредоточивают внимания на том, что в огне наполеоновской войны погибла дворянская русская культура. Ее носители были разорены, а их московские дворцы, чаще — остовы зданий, в большинстве своем скуплены городом. Именно с того времени их стали занимать казенные, как говорилось, учреждения. Дворец на Разгуляе отошел под 2-ю московскую казенную гимназию, ставшую одним из подлинных центров русского просвещения.