Новеллы - Франко Саккетти

Так сбылись ожидания Боккаччо, колебавшегося порой, несмотря на свой флорентийский демократизм, между «народным законом» и «властью одного короля», как выражалась Фьямметта.

События начала 40-х годов XIV в. свидетельствуют о росте недовольства народной массы и об усилившейся активности так называемых «меньших цехов» (arti minori) и городского пролетариата.

После победы демократов в 1343 г. в отношении грандов были не только восстановлены отмененные герцогом Афинским (т. е. Готье Бриенским) «Постановления о правосудии», но их заставили окончательно раствориться в среде горожан. Наоборот, положение цехов и даже мелкого люда улучшилось. Власть перешла в руки пополанов, точнее в руки наиболее имущей их части, которую возглавил Альбицци (нов. 193), Строцци (нов. 71) и Кастильонкьо, но прежде всего Альбицци. При помощи аммониции, т. е. объявления кого-нибудь принадлежащим к аристократии или к партии гибеллинов, они устраняли неугодных им лиц и раздавали должности своим людям. Олигархия верхушки богатеев вызывала протест со стороны мелких пополанов и озлобляла рабочую массу и меньшие цехи. Недовольство питали также события 1346 и 1348 гг. В 1346 г. Флоренция страдала от недорода, дороговизны и большой смертности; в 1348 г., как и вся Европа, – от чумы.

Такова обстановка, в которой протекло раннее детство Саккетти, родившегося не позднее 1335 г.

С женитьбой (на Марии Феличе ди Никколо Строцци) в 1354 г. наступает для писателя новый период его жизни. Незадолго до этого он начинает заниматься торговыми делами и в связи с ними совершает ряд путешествий: в Славонию, дата которого нам неизвестна, и в Геную, куда он съездил в 1353 г. (см. нов. 71, 151). Эти путешествия позволили ему познакомиться не только с новыми областями Италии, через которые ему пришлось проехать, с их бытом, нравами, напрашивавшимися невольно на сопоставление с родными флсрентийскими, но и с такими далекими, вне Италии лежащими краями, как Славония. Наблюдения и сравнения часто приводили к выводам далеко не в пользу флорентийцев, как это видно хотя бы из нов. 71, в которой автор ставит в пример своим землякам патриотизм генуэзцев.

В 50-е и 60-е годы, в связи с женитьбой, семейными заботами, занятиями торговлей, поездками по делам, Саккетти становится лицом к лицу с жизнью, знакомится ближе на собственном опыте с борьбой за существование и получает естественно больше поводов задуматься над общественными отношениями, среди которых ему приходилось жить.

Олигархия Альбицци и их пособников, укрепившись окончательно, оттерла от управления мелкие цехи, мелкий люд (popolo minuto), который, однако, как мы видели, уже и раньше начал заявлять о себе. Пока он молчал, но молчание это грозило превратиться в действие. С плебейским элементом, не охваченным цеховыми организациями, не считались вовсе; но это положение вещей не могло, конечно, держаться слишком долго. Вероятно, Саккетти довольно рано стал ощущать натянутность общественных отношений.

В 1375 г. вспыхнула война с папской курией, вызванная попытками папских легатов прибрать к рукам некоторые области центральной Италии, зажившие слишком самостоятельно в пору авиньонского пленения пап, и, между прочим, Тоскану. Так вспыхнула жестокая война, длившаяся целых три года и закончившаяся только благодаря тому, что наступивший после смерти Григория XI (1378) великий раскол поставил в первую очередь другие вопросы и ослабил интерес к борьбе с Флоренцией и ее союзниками. Когда церковь начинала войну, она учитывала несомненно социальные разногласия флорентийцев, и не без основания, так как среди гвельфов нашлись, действительно, люди, пошедшие на компромисс.

Но Флоренция в целом ответила на попытку церкви задушить Тоскану голодом и посылку в ее пределы крупных вооруженных сил под начальством известного своей жестокостью кондотьера из лондонских портных, Джованни Агуто, т. е. Джона Хоквуда (см. нов. 181), – сплочением своего гражданства и организацией энтипапской лиги, объединившей, кроме тосканских городов, Бернабо Висконти и неаполитанскую королеву Джованну. Во Флоренции был избран особый комитет из восьми членов, которому и была передана вся власть в республике. Комитет этот называли «Otto santi» («Восемь святых»), отчего и самая война получила название войны «Восьми святых». Папа Григорий XI, не ожидавший такого оборота дела, объявил отлучение от церкви Флорентийской республики и приказал всем сторонникам церкви продавать проживающих на их территории флорентийцев в рабство, а чтобы заинтересовать в проведении этой меры, разрешил конфисковать имущество проданных в свою пользу тем, кто исполнит папское распоряжение. Наконец, ведение войны было поручено новым кардиналам, среди которых особенно отличался женевский кардинал Роберт, будущий антипапа Климент VII. Этот жестокий и порочный человек отличился в особенности при взятии Чезены, города, впрочем, сочувствовавшего церкви, население которого Роберт решил, однако, в припадке бешеной злобы, вызванной неудачами под Болоньей, уничтожить целиком. В несчастной Чезене было истреблено не менее 5 тысяч человек, и погибло бы еще больше, если бы части жителей не удалось спастись бегством. Несколько ранее Фаэнца была подвергнута совершенно зверскому разгрому Джованни Агуто, желавшего этим актом жестокости предупредить вступление ее в лигу.

«Война восьми святых», объединившая вокруг нового правительства население Флоренции, вызвала огромный подъем среди народных масс, которому республика обязана в значительной мере своим успешным образом действий. Саккетти не только глубоко переживал несчастье, постигшее его родину, но и активно выступал в эти годы как гражданин и как писатель-патриот. Он в течение некоторого времени входил в состав постоянной флорентийской миссии в Болонье (см. нов. 104), организованной в целях поддержки непрерывной связи между Болоньей и Флоренцией со времени появления на театре военных действий кардинала женевского. Миссия состояла из двух членов, которых время от времени сменяли. Поездка и пребывание в Болонье, в непосредственном соседстве от мест, где во всей кровавой мерзости развертывались ужасы папистских зверств, надолго оставили в памяти писателя впечатления об этих кровавых годах, и среди его новелл мы найдем целый ряд реминисценций о самой войне, ее участниках и руководителях (см. нов. 7, 38, 39, 40, проповедь XIV из «Евангельских проповедей»). Но всеобщий подъем в годы войны, захвативший и Саккетти, пробудил в нем поэта-патриота. Две его канцоны и один сонет являются ярким выражением его возмущения папой – «порчей мира», как он называл Григория XI. В этих стихах негодование поэта подымается иногда до высоты благородного негодования Данте.

«В волка превратился пастырь, и столь настойчивого, что он ни в чем не следует заповедям всевышнего нашего господа, но носится как бешеный Среди агнцев и хочет противостоять божественному приговору», – с такими словами обращается он к папе в первой из канцон. И он напоминает ему о св. Петре, который жил всегда как простой рыбак: «Разве ты забыл о том большем, который жил в бедности и который не писал никогда, чтобы какой-нибудь священнослужитель управлял людьми? О Петр, каким городом на свете правил ты когда-либо? Ты едва владел сетями и ладьей, а какое множество людей обратилось к Христу благодаря тебе». Вместо этого папа, восклицает иронически Саккетти, посылает галеры, чтобы грабить христианское добро. «Какая прекрасная ловля! Только не рыбы. И как на море, так и на суше ты сеешь на этом пути величайшие преступления». «Один из твоих кардиналов привел сюда варваров жестоких и преступных, которым он указует путь и которыми предводительствует», – продолжает Саккетти, намекая на наемников-бретонцев, находившихся в распоряжении кардинала Роберта.

Во второй канцоне наш писатель упрекает Григория XI в трех преступлениях, столь ужасных, что подобных им не совершали ни Калигула, ни Аттила, ни Аццолино да Романо. Он отдал в залог варварам город Фа-8нцу, обязав их воевать с хоистианами; он продал Галеаццо Висконти замки в областях Пьяченцы, Павии и Новары за 200 тысяч флоринов золотом; он пролил невинную кровь жителей Чезены, которых уничтожили его бешеные солки.

«Жестокость там, где следовало бы ожидать милосердия! Иуда продал Христа за 30 серебренников, ты же дал их 30 в плату за откорм бретонских свиней…» А в Чезене убиты «беременные и старухи в огромном числе; у них отсекали члены и разрезали жилы; девушек хватали и говорили: кто кого из них взял, пусть берет. Кое-кто избирали убежищем места, о которых трудно было догадаться, иные вместе со своими детьми; тех же, кто был понаивнее, преследовали и убивали на алтарях в храмах…»

«Горе тем, кто под твоей рукой и кто не поднимается на тебя, – бросает Саккетти упрек малодушным и вероломным. – Ведь стремиться свергнуть с себя иго того, кто хочет питаться человеческой кровью, – дело правее».