Девять драконов - Джастин Скотт

— Почему? — спросила Вивиан. — Ведь вы так любите его.

— Оно должно остаться в семье, — ответила Викки. — Пойдем, Уолли. Пойду прямо за тобой, Лин-Лин.

Херст с силой открыл дверцу, и Викки вылезла вслед за ним в толпу. Это было похоже на купание в горячем песке.

Лин-Лин подождала Викки и подошла почти впритык к ней сзади, Уолли Херст прокладывал дорогу среди низкорослых кантонцев, рвавшихся поближе к Тану. Им потребовалосъ пять минут, чтобы преодолеть расстояние в пятьдесят футов до полицейского автобуса.

Она тщетно искала триадовского гангстера, но заметила других похожих на крутых парней из «Кантон-клуба».

— Уже пришли, — Уолли приглашал ее пройти сквозь заслон нескольких полицейских, охранявших автобус. Он нажал на дверцу. Она мгновенно открылась. Викки пошла за ним и Лин-Лин вверх по ступенькам. Внутри, когда дверца закрылась, гул толпы немного стих, и кондиционер был словно подарком небес.

— Сюда, — сказал отчетливый голос по-английски. Господи, что, если она ошиблась и неожиданно встретится лицом к лицу с Таном с пустыми руками? Их провели и посадили сзади водителя в форме. Часть сидений была убрана. Оружие, противогазы и баллоны с водой были свалены в кучу. Завыла сирена, загудел мотор, и секундой позже автобус проехал сквозь открытый проход на Натан-роуд.

— Куда мы едем?

— В «Волд Оушнз-хаус».

— Простите, не поняла?

— Сядьте, Викки, — сказал Херст. — Мне очень жаль, извините меня за это, но жизнь не так проста.

— Вы везете меня к Ту Вэй Вонгу?

— Сядь, — сказала Лин-Лин, и что-то в ее голосе было достаточно пугающим, чтобы заставить Викки сесть.

— А как насчет полиции?

— Я не вижу никакой полиции.

Она сидела тихо, а автобус ехал вперед и вскоре добрался до запруженного Кросс-Харбор Танл, а потом повернул на запад к Центральному району.

Она не видела смысла сопротивляться — здесь были Уолли Херст, Лин-Лин, водитель и несколько мужчин; она скорее ощущала, чем видела их присутствие на задних сиденьях. Когда автобус наконец закатил в тень гаража «Волд Оушнз-хауса», она делала то, что ей велели, и шла за Херстом и Лин-Лин к лифту. К тому самому лифту, в котором она ехала к офису Ту Вэя в ту ночь, когда переиграла его, похитив Стивена. Она содрогнулась.

От одного взгляда на Уолли Херста ее страх улетучился.

— Вы убили моего отца.

Херст облизнул губы:

— Ваш отец сам себя убил. Я был просто пешкой в игре.

— Заткни эту суку, — сказала Лин-Лин.

Херст побагровел, опять облизнул губы и посмотрел в замешательстве на Викки, которая сказала:

— Она так сильна в постели, или просто ты такой подлец?

Лин-Лин схватила ее волосы и дернула изо всех сил, таща Викки в нефритовую кабину лифта. Когда китаянка отпустила ее, Викки совершенно ничего не видела от слез. Ее сердце бешено колотилось. Она боролась с собой, пытаясь сохранить достоинство, но лишь наполовину пришла в себя, когда дверь открылась. Викки сорвала с головы шарф Вивиан и стала тереть пальцами свой пылающий скальп, стараясь разогнать боль и страх. Она должна как-то выиграть время, чтобы Вивиан добралась до Тана.

Глубокий голос Ту Вэй Вонга прокатился по необъятному офису, чуть дрогнув от удовлетворения:

— Чье сердце ты принесешь мне на этот раз, дочь тайпана?

Глава 36

Тяжелая тишина, бесценные ковры, шедевры искусства, ревниво спрятанные от постороннего взгляда, как и то, что может здесь произойти. Никто не узнает. Лин-Лин толкнула ее в спину. Уолли взял ее руку. Викки стряхнула его и бросила украдкой взгляд на часы. Меньше часа прошло с тех пор, как она отдала Вивиан свой кулон-дракон.

Они подвели ее к тиковому столу, где ждал Ту Вэй Вонг. Викки смотрела на него, подавляя страх. Она заговорила первой, обращаясь к переводчику, стоявшему возле сидящего тайпана:

— Спросите своего тайпана, знал ли он моего отца в Шанхае?

Ту Вэй перебил переводчика и ответил по-английски:

— Колониальные господа не якшались с уличными парнями в старом Шанхае.

— Отец моего отца был клерком.

— Никто не станет брать такси до луны, хотя она и ближе солнца.

— Просто вы были примерно одних лет, оба из одного города и так явно ненавидели друг друга.

Ту Вэй посмотрел на нее пристальным взглядом.

— Если б я знал, кто такой Макинтош еще в Шанхае, он никогда бы не добрался до Гонконга живым.

— Что…

Он свирепо перебил ее:

— Отдай мне материалы, которые передал тебе отец.

— Какие материалы?

— Я велю раздеть тебя донага и обыскать. Лин-Лин будет больше, чем довольна, выполнить эту работу.

Викки почувствовала, как китаянка зашевелилась рядом с ней.

— Твой отец собирал доказательства, чтобы использовать их против меня. Я хочу получить их.

— У меня нет доказательств, — запротестовала Викки. Она прокручивала в мозгу варианты, как можно вернуть его к разговору о Шанхае, когда он рявкнул:

— Лин-Лин!

— Да, Лаое?

— Найди их.

— Что вы имели в виду, говоря, если бы знали, кем был мой отец?

— Вором.

— Вором? Дункан Макинтош? Я так не думаю.

— Спроси свою мать.

— Извините, не поняла. — Лин-Лин подошла к ней. Ту Вэй дал ей знак подождать, он казался заинтригованным озадаченностью Викки. — Спросить мою мать?

— Она знает, кто вор.

— Вор? Что было украдено? Я не могу спросить свою маму. Вы скажете мне.

Она была одновременно сбита с толку и чувствовала облегчение от того, что он так явно заинтересовался ее замешательством. Ту Вэй разглядывал ее с ледяной улыбкой.

— Это дело прошлое, которое не значит для тебя ничего. Наша борьба в настоящем. Лин-Лин, сними с нее одежду и найди их.

— Найти — что?

— Я недавно узнал, вероятно, твой отец уменьшил в размерах документы — те, которые мне нужны, Он затолкал их на оптическую дискету. Мне говорили, что она очень маленькая. Ты могла без труда спрятать это в своем теле.

Ноги Викки задрожали, и она не могла остановить эту дрожь. Он сверлил ее своими глазами. Тихая комната, казалось, стала еще мертвенно тише. Где-то сзади тикали часы. Лин-Лин сжала сильную ладонь на ее руке, пальцы давили на кожу. Уолли Херст переминался с ноги на ногу и прочистил горло покашливанием.

Ту Вэй Вонг выстрелил черными глазами в китайского компрадора. Уолли застыл, и Викки поняла, что здесь она не найдет помощи. Китайский компрадор был рабом своей юной жены, которая была — слишком очевидно — рабой Ту Вэя.

— У меня есть доказательства.

— Отдай их мне.

— Я скажу, где они, если вы скажете, почему назвали моего отца вором.

При виде ее явного отступления все чувства исчезли из глаз Ту Вэя, и он смотрел на молодого тайпана Макинтошей-Фаркаров так, словно она вообще не существовала. Ее предложение торговаться вызвало у него презрение.

— Лучше я полюбуюсь, как Лин-Лин отыщет их.

— Они не на мне.

— Ты должна была взять их с собой, чтобы отдать Тану.

— И, используя вашу мерзкую фразу, не «во мне».

— Ах… Британская гранд-дама ловит меня на слове. Туземцы докучали вам, дочь тайпана? «Китайский мужчина» был дерзким и наглым? Вы велите его высечь или украдете еще больше его земель?

Она достала его, поняла Викки, как нельзя достать сильнее человека, названного сэром Джоном Вонг Ли самой английской королевой.

— Я сказала «мерзкую» и имела в виду мерзкую.

Лин-Лин сжала, как клещами, руку Викки, и ей стало больно.

— На кушетку, дочь тайпана!

Лин-Лин потащила Викки, но Ту Вэй щелкнул пальцами, и Лин-Лин разжала пальцы. Ее раскрашенное лицо внезапно окостенело от ужаса: хозяин обратил свои тлеющие глаза на Викки.

Викки заговорила первой:

— Вы стыдитесь своей расы.

— Стыжусь? Стыжусь моей расы? Да как ты смеешь? Тебе нужно стыдиться. Вы бросили Гонконг, когда выжали из него все. Предавая нас, вы можете состряпать сделки с коммунистами.

Викки наклонила голову и промолчала.

— Мне стыдно за поведение Великобритании, — допустила она. — Но я — не Великобритания. Я — Виктория Макинтош. Вы лучше других знаете, что Макинтоши-Фаркары рискуют всем, чтобы не бросить Гонконг. И мы не единственные иностранцы, остающиеся на нашей земле.

— Украденной нашей земле — так будет правильней. Вы ограбили Китай, навязали нам свои порядки.

Казалось, Ту Вэй почернел от ярости, когда он стал рассуждать противным голосом о гуйло, воровавших шедевры китайского искусства. Его голос становился все глубже, все звучнее, а черты лица сложились в выражение, которое напоминало Викки не что иное, как самодовольного каэнэровского чинушу, требовавшего раболепного земного поклона, причитавшегося ему по должности. Этот бич китайской бюрократии казался странным образом очень уместным в гангстере.