Время камней - Михаил Ежов

— Я с вами прощаюсь, — сказал тем временем Дьяк, подходя к двери. — Мои люди отведут вас. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь к слуге, которого вам укажут.

— Это еще не конец! — проговорил Нармин тихо.

Казантарец улыбнулся.

— Вы правы, — сказал он, — все только начинается.

— Вам не удастся застать императора врасплох, — сделал Армаок последнюю попытку вынудить Дьяка выдать хотя бы часть их с Сафиром плана. Если ему все же удастся бежать, он будет знать, чего следует ожидать.

— Не думайте об этом. Отдыхайте, — казантарец открыл дверь и переступил порог. — Кстати, забыл сказать про ваших людей. Тех, что вы оставили в лесу, — пояснил он, так как Нармин изобразил на лице недоумение. — Не рассчитывайте, что они приведут помощь.

— Почему? — невольно вырвалось у Армаока.

— Боюсь, лорд, они все мертвы, — с этими словами Дьяк исчез в коридоре.

Стражники слегка подтолкнули Нармина вперед, и он послушно поплелся к выходу. Его мысли вертелись вокруг последней фразы казантарца. Дьяк оказался слишком хитер, его трудно обойти. Казалось, он предвидит действия своих врагов на несколько шагов вперед.

«Проклятый колдун!» — выругался про себя Армаок. Пока он здесь, выбраться из башни не удастся — это ясно. Но рано или поздно ему придется убраться — хотя бы для того, чтобы организовать покушение на императора. Тогда можно будет попытаться сбежать. Главное, чтобы не оказалось слишком поздно.

Шагая по гулким коридорам в сопровождении стражников, Нармин думал о том, что ради блага империи и верности присяге ему придется забыть о дружбе — как Сафир забыл о своем долге во имя кровной мести. Армаок не винил Маграда, но и не оправдывал. Он понимал, что если они встретятся, то впервые окажутся по разные стороны баррикад. Поэтому Нармин молил богов, чтобы те не допустили их встречи — пусть Сафира остановит кто-нибудь другой, тот, для кого его жизнь ничего не значит.

Глава 6

Кобольд поднялся на деревянную трибуну и расправил мантию. На голове у него колыхался убор из золотых перьев, а в руке был посох с навершием из желтоватого камня. Перед ним стройными рядами стояли воины. Сотни глаз были устремлены на него. Люди ждали Слова, их сердца трепетали от предвкушения того, что скажет им Посланник Истинного Бога. Кобольд набрал в грудь побольше воздуха и уверенно начал:

— Внемлите мне, избранные, внемлите, прозревшие! Ибо устами моими глаголет тот, кто несет вам истину! Тот, кто даст вам Право! Кончаются времена несправедливости, и грядет эра людей, ваша эра, ибо вы — суть дети Мира! — кобольд воздел руки, и хор восторженных голосов ответил ему. — Сказано вам: плоть от плоти Его, кровь от крови! Первосозданные и первородные, по закону получите причитающееся вам, ибо такова воля Его! — И вновь слушающие взревели от восторга. Кобольд прошептал короткое заклинание, и навершие посоха засветилось колдовским пламенем. — Сказано также: будьте со Мной, и унаследуете землю! Достаточно владели ею Вечноживущие и прочие расы, созданные ложными богами. Настало время людей! Встаньте под знамена Истинного Бога, и откроются пред вами врата познания, и узрите вы свет истины и справедливости, ибо все вы — суть возлюбленные чада Его! — Толпа перед трибуной постепенно приходила в экстаз. Опьяненным наркотиками людям казалось, что слова кобольда на их глазах становятся реальностью, воображение рисовало заманчивые образы, в которых земля принадлежала людям, и только им, а над ними простиралась длань Истинного Бога, возвратившего похищенное, восстановившего справедливость. — Внемлите!! — вскричал кобольд, и его посох оставлял в вечернем воздухе огненные росчерки. — Ибо сказано: победа будет за вами, если пойдете по слову Моему, а если умрете за него, то попадете в Обитель Славы и Вечного Счастья! Славьте же отца вашего, Бога Истинного, имя которому — Воал!!!

Под гром голосов, завывавших на все лады, кобольд спустился с трибуны и исчез за спинами телохранителей. А толпа продолжала бесноваться: одни скандировали имя того, кому поклонялись, другие катались по земле, в экстазе срывая с себя одежду. Костры вдруг загорелись ярче и загудели, словно кузнечные горны, большой каменный алтарь, установленный посреди лагеря, окутался оранжевым свечением, и в воздухе возникло видение — огромное существо медленно качало рогатой головой и выдыхало из широких ноздрей клубы пара. Несколько человек подбежали к нему и пали ниц, восклицая что-то нечленораздельное. Из расшитых шатров доносилась музыка, ее звуки нарастали. С четырех сторон вышли шаманы-кобольды с бубнами. Они били в них, выкрикивая слова заклинаний, и в воздухе появлялись причудливые образы многоголовых драконов, гигантских львов, змей, ночных птиц и прочих тварей, гримасничавших и изрыгавших пламя.

Вдруг в воздухе над лагерем возникло сияние. Оно быстро разрасталось, превращаясь в огромный круг, внутри которого пространство дрожало, порождая жуткие картины, заставлявшие душу леденеть от первобытного страха. Люди начали сбиваться в толпу, они смотрели вверх, не в силах оторвать глаз от расширяющегося портала. Кобольды били в бубны все сильнее, и вскоре пламя алтаря лизнуло край светящегося круга. Воздух вокруг заискрился, фантомы исчезли, и огонь потек внутрь портала, а затем ночь озарилась ослепительной вспышкой, сменившейся непроглядной тьмой. Только на фоне неба висело пылающее кольцо, и в его центре виднелась фигура летящего дракона. Он появился словно из иного мира, и по мере его приближения религиозный экстаз людей увеличивался. Вскоре стало ясно, что ящер несет двух седоков.

Когда он вылетел из портала и пронесся над головами, все кобольды одновременно перестали бить в бубны, и в лагере воцарилась тишина. Дракон сделал несколько кругов и приземлился возле потухающего алтаря. Его пассажиры спустились со спины ящера и выступили вперед. Толпа с тихим шелестом опустилась на колени. Тысячи глаз обратились к тем, кто сошел с огромной рептилии. В глазах людей были обожание и узнавание.

Дьяк обвел взглядом воинство, заметил кобольдов и поднял руки в приветственном жесте.

— Дети мои! — провозгласил он, и голос его разлетелся над лагерем, эхом отразившись от деревьев. — Я вернулся, чтобы привести вас к победе. Настало время сразиться во имя славы!

Сафир слушал его, смотрел на белеющие в темноте лица, и его охватывало ощущение, что он видит перед собой людей, чья воля подавлена, а желания подчинены другому человеку. И тот, кто сделал это с ними, стоял справа и говорил о том, что на северо-востоке есть богатая страна, которая ждет, чтобы ее покорили. Ее владыка погряз в разврате и сибаритстве, он слаб и неспособен управлять своей империей. Сафир понимал, что речь идет о его родине, Урдисабане, и что Дьяк лжет, чтобы заставить этих людей сделать то, что ему нужно: отвлечь на себя внимание Камаэля, заставить его думать о новой, неожиданной опасности. Кобольды, выполнявшие роли жрецов, помогали ему. Казантарец уже давно задумал и начал осуществлять свой план. Эти несчастные верили в то, что пред ними бог, высшее существо из иной реальности, которое поведет их к победе и славе. Но на самом деле их ждала лишь смерть. Легионеры сметут их за пару часов, даже если эти фанатики будут биться за своего кумира, презрев боль и страх. Они были всего лишь сбродом, малообученным и недисциплинированным. Их объединила варварская вера в того, кто показал им Чудо, пообещал Хлеб и заслужил Авторитет. Об этих трех составляющих власти Сафир вспомнил, когда Дьяк начал описывать богатства Урдисабана — в основном правдивые, но зачастую и сильно приукрашенные. Ему было неприятно присутствовать при этом спектакле, быть его частью. Но он знал: это необходимо для того, чтобы император Камаэль потерял бдительность. Без жертв не обходится ни одно великое дело. И эти люди обречены на заклание ради того, чтобы Сафир и Дьяк могли осуществить свою месть. Если они не были готовы идти до конца, то не стоило и начинать — так говорил атаи накануне, когда излагал ученику подробности своего плана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});