Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

и она притягивала.

«А ведь мой небесный отец тоже где-то сражается сейчас».

Я выдохнула и поняла, что я сейчас сделаю, когда спущусь вниз. Я помогу ему молитвой. Раз уж в остальном от меня толка нет.

— Нужно идти, Марина Михайловна, — твердо сказал Осокин. — Щит — это хорошо, но выдержит ли он бога?

— Сейчас, — отозвалась я, снова переводя бинокль на Маль-Серену. И изумленно выдохнула.

— Да что там происходит?

* * *

Тень-кузнечик долетела до океана за пару десятков минут и остановилась, наблюдая бой своего божественного господина и местной богини, поднимающейся из океана, являющейся его сутью и воплощением. Она скользила по глади, как луч света, она рассыпалась струями воды и в тот же момент поднималась за спиной Девира, она взлетала на крыльях в небеса, чтобы обрушить на огненного противника мощнейшие удары своих клинков, а волосы ее длиной до пят обвивали его, цепляли за ноги, хватали за руки — Девир-богомол, не в состоянии коснуться воды, висел в воздухе и жег их огненными плетьми, произрастающими из двух чаш-черепов, которые он держал в руках, сек лапами-лезвиями. Он был стар и хитер, он был устойчив и опытен, и не рвался в бой, как Нерва — оттого изматывал противницу и старался выдавить богиню на сушу.

Ближайшей сушей был остров, укрытый как куполом щупальцами гигантского существа — оно, прозрачное, водяное, было подобно самой тени. Но если оно являлось сосредоточением сути своей стихии, то тень была отражением бога, появившимся от его мощи при взгляде в самого себя — так велика была его мощь, что смогла породить отражение, аватар-помощника.

И это существо, прикрывающее остров, то и дело стреляло гигантскими, размером с русла самых больших рек щупальцами в сторону Девира. И такой силы были эти броски, что на доспехах бога появлялись вмятины и сколы, а сам Девир отступал на шаг назад.

Не раз и не два пытался он, обратив огненную плеть в копье, метнуть его, пронзив водяное существо, но успевала водяная богиня выставить щит или текучее крыло, или потушить копье столбом воды, поднявшимся в рост бога.

От такого движения вод прибрежные земли должны были бы быть затоплены на много-много дней пути вглубь, но тень видела едва заметную мерцающую сеть, идущую по воде и сдерживающую ее как масло сдерживает шторм. Гигантские волны вставали в рост тени у берегов… и отступали обратно, словно уткнувшись в невидимую стену.

Макушка водяного существа была окрашена в красный, и тень, приблизившись, увидела, что там стоит женщина в белой одежде, которая то и дело прикладывает кровоточащие руки к прозрачной коже существа.

Тень вытянула лапу, создавая копье-серп, и, подлетев к месту сражения, улучив момент, отсекла одно из гигантских щупалец. Затем — другое.

Существо заревело. Зашипел одобрительно Девир, нанося удар, а богиня-вода пошатнулась, принимая плеть на щит.

Тень ускользнула от удара нескольких щупалец, завертелась, отвлекая внимание на себя, и отрезала еще одно.

* * *

Ив-Таласиос ревел и хлестал щупальцами по юркой полупрозрачной инсектоидной тени — высотой чуть ниже его, она вилась вокруг, раня и отвлекая от помощи богине.

Царица Иппоталия вдохнула свежий, соленый ветер, смешанный с запахом каленого камня и горячей хитиновой плоти и соскользнула с гигантской башки старейшего из октомарисов как с высоченной, с три небоскреба ростом горки.

Соскользнула в неспокойную воду: волна-гора подхватила ее, опустила под поверхность, а вынырнув, Иппоталия сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула. Когда Аргентрил с боевым фырканьем появился рядом, такой огромный, что она могла бы спрятаться в его ноздре, Талия приветственно и нежно похлопала его по морде, а затем потянула силу из своей крови и из бушующего моря.

Поднялась царица ввысь уже гигантской женщиной с волосами и руками-щупальцами, зажимая в одной из них водяной меч, такой острый, что он мог бы разрезать и камень. Аргентрил поднырнул под царицу, она крепко сжала его бока ногами — и он прыгнул, чтобы опуститься прямо перед тенью, норовящей отрубить еще одно щупальце Ив-Таласиоса. А Талия, не медля ни секунды, ударила в полете мечом, отсекая тени лапу с копьем.

Тварь-кузнечик дернулась назад, заверещала, — не испуганно, угрожающе и где-то даже изумленно, словно поверить не могла, что ее вновь ранили. Чудище застыло над высоченными волнами — за ее спиной Девир отдавливал Серену в сторону огненного материка Туна. Вытянутые желтоватые глаза впились в Иппоталию, медленно объезжающую врага на морском коне — и тут же по тени хлестнуло щупальце Ив-Таласиоса, и она дернулась вбок, ускользая. На месте отрубленной лапы заклубился черный туман — но копье-полумесяц возникло в другой, и тварь тут же метнула его в царицу. Не очень ловко, словно лапа ее едва слушалась. А затем метнулась следом.

В ипостаси морской девы Талия всегда была быстрее, текучее и мощнее, чем человеком. Она отбила копье мечом, она метнула навстречу врагу десятки щупалец, растущих у нее из плеч, и из головы, задержала его — силен был враг, ой силен, — впечатала в волну-гору, чтобы вышибить дух, подтянула к себе, чтобы проткнуть мечом.

Из тела твари вдруг выросли сотни острых хитиновых шипов, поранивших ее — и, похоже, впустивших в кровь какой-то яд, потому что мышцы ослабели, а Иппоталия пошатнулась, выпуская врага. Чудовище взлетело в небеса, а царица рухнула в море со спины коня. Тот тревожно заржал — царица же, раскинув руки, пустила в себя океан, чтобы тот почистил кровь, унес яд.

Заревел тревожно Ив-Таласиос, ударил по тени сразу десятком щупалец — но та поднялась высоко в небо, улетев от удара. А затем, срезав одно из щупалец гигантского духа, выставила копье вниз и понеслась к безвольно поднимаемой и опускаемой волнами-горами Талии, самой похожей на поверженную гору.

В шею царицы ткнулась большая морда верного Аргентрила. Она попыталась подняться — ухватилась за его гриву, забралась на спину. Яд постепенно уходил, очень медленно, очень — но она сумела встать на спину верного коня и вместе с ним прыгнуть навстречу тени. Отвести щупальцами копье в сторону, сжать тень-кузнечика в полете огромными руками и рухнуть с ним далеко в океан, туда, где глубина была уже в четыре ее нынешних роста, а стены воды не давали сориентироваться. Противнику, не ей, ей море всегда было любимым союзником.

Там, в зеленоватой рассветной глубине, чувствуя, как вновь проникает в кровь яд, царица Иппоталия вцепилась щупальцами в дно — и прижала соперника животом к скалам и кораллам, надавив