Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

сильно бледнея при этом. И только сейчас я увидела, что одна сжимает хвостом что-то круглое, серебристо-синее. Ирвинс сделал охранный знак.

— С ним все хорошо? — спросила я, выдохнув. Слезы продолжали течь по щекам.

— Такой же дурнойссс, как обычноссс, — проворчала одна из змеиц. — Твойссс мужссс ушшшел в Тафиюссс ссспассать брата по воздухуссс. Ссс ним драконы и волшшебница Викторияссс…

— Ну хоть она за ним приглядит, — пробурчала я, мгновенно переходя от горечи к злобности. Выжидательно посмотрела на них. Одна из змеиц так же выжидательно глянула на вторую, которая сжимала хвостом странный артефакт.

— Оссисс! — сварливо поторопила первая. — Жадносссть тебя не крассситссс!

— Это рачительносссть, — огрызнулась вторая, — сссмотри, ссс нею и такссс вссе хорошшоссс… ладноссс, не шшшиписсс, шучу яссс… Бериссс, красссная!

Я, склонившись, взяла протянутую сферу. Всмотрелась, пытаясь понять, что это такое. Больше всего это было похоже на… тяжеленный клубок змей размером с сахарницу, выполненный из серебра? Высовывающиеся из сплетения чешуйчатых тел змеиные головы все как одна имели сапфировые глаза и держали в разинутых пастях крупные, с орех, сапфиры.

— Этоссс державасс первого Инландерассс, воплощенного Инлияссс, — прошипела… Осси, кажется. — Обойди с ней месссто, которое хочешь защитить, а затем оссставь на самой высокой точке. Онассс создассст щит, которыйссс продержитссся шшшесть днейссс…

Я разглядывала державу. Она покалывала ладонь свежестью — и мой брачный браслет отозвался на нее холодком, пошла от артефакта целительная сила, а дети в животе завозились так, будто собрались на выход прямо сейчас. Я снова всхлипнула, и меня вдруг затрясло.

— Тишшесс, тишессс, — заволновались змеи. — Какаясс чувствительнаяссс девочкассс, нежнаяссс.

Я хотела рассмеяться, сказать, что они меня за кого-то принимают, но лишь вновь вытерла слезы со щек. Змеи обвили мне ноги, положили головы на живот и принялись что-то нашипливать мелодичное. Что-то, сильно похожее на колыбельную.

Дети стали успокаиваться. И я с ними.

— Спасибо, — со смешком поблагодарила я, когда хранительницы поползли обратно к зеркалу. — Признаться, я почти почувствовала себя лишней.

— Айссс, не ревнуйссс, — махнула хвостом одна из змеиц. Инри, кажется. — Придет время, и тыссс за ссчассстье будешшшь ссссчитать отдать их нам поняньчитьсссся хотя бы на часссок.

— Инриссс! — зачем-то шикнула на нее Осси, и первая змеица нервно прикрыла хвостом пасть. Конспирологи чешуйчатые.

Я хотела сказать, что никогда такого не будет — но вспомнила рассказы о том, как я липла к своей матери и как она замаялась таскать меня везде, и прикусила язык.

Змеицы насмешливо оглянулись, словно прочитав мои мысли, и исчезли в зеркале. А я обернулась к Осокину.

Тот стоял с каменным лицом.

— Я попрошу у Леймина открыть для вас двери из подвала, — сказал он. — Но мы пойдем с вами, госпожа.

— А если я не успею защитить замок и сюда придет море? — спросила я тяжело. — Я всегда смогу подняться в небеса птицей, Андрей Юрьевич. А вы — нет.

— Это риски моей работы, — сказал он просто, и я кивнула. Да, у каждого своя работа.

Мы вышли в рассветный Дармоншир — и я, бросив взгляд на встающее стенами море, отошла метров на двадцать и пошла вокруг замка в сопровождении гвардейцев. Здесь бил ураганный ветер, и мне приходилось то и дело цепляться за руку Осокина — правда, рядом с державой ветер чуть смирел, а то нас бы размазало о стены или деревья. Здесь светило раннее солнце, окрашивая седое море и клубы пара над ним в розоватый и желтый. Здесь было громко и страшно.

И только дети в моем животе щекотали меня изнутри, словно радуясь безобразию, творившемуся вокруг.

Замок был огромным — мы обошли его минут за двадцать, а затем поднялись на крыльцо и принялись подниматься наверх. Пять этажей дались мне с трудом — а залезание по железной лестнице в башню и того тяжелее.

Я, встав на сундук с оружием, положила державу повыше, в выемку в каменной кладке под острой крышей башни, и увидела, как змеи на артефакте быстро-быстро расползлись круглым веером, так, что их головы смотрели во все стороны. Держава, ныне похожая на щит, засияла серебром, и от него как раскрывшийся зонтик опустился до земли перламутровый купол, повторяя путь, который я проделала вокруг замка.

Я выдохнула, придерживая живот. Здесь, на башне, на противоположной стороне от склада со снарядами, все еще горела масляная лампа, огонь в которой должны были поддерживать артиллеристы, дежурившие у орудия, и я долила масла из масленки, погладила выпорхнувшую навстречу огнептицу — Искру. Повернулась к морю, опять ужаснувшись величине волн. Орудие было направлено в сторону фортов, направо, а слева вдалеке темнела Маль-Серена.

Я присмотрелась — показалось, что она была словно тоже накрыта куполом. Над океаном струился пар, скрывая все, что возможно. Я взглянула в электронный бинокль, стоявший тут же, у орудия, на подставке, но ничего не увидела.

— Андрей Юрьевич, настройте на Маль-Серену, пожалуйста, — попросила я.

Он подкрутил, посмотрел сам — и впервые при мне изумленно выругался. Отступил с потрясенным видом.

И я, взглянув в бинокль, увидела, что остров накрыт щупальцами гигантского существа, похожего на прозрачного водяного осьминога, в теле которого будто горят звезды. У него было множество темных глаз, похожих на омуты, и тысячи щупалец — и, кажется, я видела несколько из них у нашего берега. Не это ли существо защищало нас от океана?

Это выглядело так невероятно, что я потрясла головой. Заторможенно перевела бинокль правее — и тут пар расступился.

И меня наконец-то накрыло по-настоящему и страхом, и паникой, и ужасом, и смертным предчувствием. Ослабели ноги, я пошатнулась, и чуткий Осокин поддержал меня под руку.

— Все хорошо, Андрей Юрьевич, — сипло сказала я. И снова потянулась к биноклю.

Меня накрыло, потому что я увидела сражающихся так, будто они были на расстоянии протянутой руки. Но я как же невероятно прекрасна и устрашающа была эта картина!

Огромные, ужасающие, быстрые и смертоносные, сражались крылатая женщина, вся голубоватая, прозрачная, и темное, шипастое существо, похожее на богомола, бьющее с такой мощью, что от ударов его земля сотрясалась и здесь, а воды взметались к небесам.

Я задержала взгляд на лице Богини-матери, чувствуя стесненность в груди и благоговение. Оно было так прекрасно, что больно было смотреть — а на морду ее противника невозможно было смотреть без ужаса, но