Змей Искуситель. Исцеление - Мариза Сеймур

— Нет, радуюсь.

Натали встала и нашла другой чулок, целый. Надела его гораздо быстрее. Прекратила заигрывать с ним.

— Чему? — она нахмурилась. Ага, плутовка ожидала других признаний. Ну, нет. Ревность это гиблое занятие, а учитывая, что Натали принадлежит ему всецело, можно сказать, оскорбительное.

— Тому, что один женат на своей работе, а второй поглощен довольно разрушительными отношениями с Мишель. Они не разглядели тебя, хотя ты столько лет ошивалась у них под носом. Воспринимали, как нечто само собой разумеющееся. А потом, когда появился я на горизонте, они поняли, что привычный ход вещей изменился. Вот и отреагировали, как придурки. Ревновали.

— А я думала, что причиной был ты, а не я.

— Это добавило перчинки, — он нашел в гардеробной платье. Оно висело на его половине. Еще в Палермо он сразу привык к тому, что их вещи расположены рядом. Нет, они не жили годами вместе, но ощущение было именно таким. Привыкание относительно быта произошло стремительно. Их не напрягали привычки друг друга. Никогда не договаривались, кто и чем занимается, но при этом превратились в какой-то единый и слаженный механизм. Он с содроганием вспоминал предыдущий опыт создания семьи и там все отличалось разительно.

Он бесил Джесс во всем. Сыпала упреками, сравнивала их семьи с другими, все время твердила, что не любит его, а он любит ее недостаточно сильно. Она требовала много внимания, армию прислуги и денег на карте. Взамен он получал редкий и весьма отвратительный секс. Изменять совесть и воспитание не позволяли, а удовлетворять свои потребности было нужно. Потом она обсуждала с подругами их ужасную сексуальную жизнь, но при этом сама менять ничего не собиралась. Возможно, прояви он к ней немного ласки и нежности, это не толкнуло бы ее к Чезаре и наркотикам, а у Мел до сих пор была бы жива мать.

С Натали все по-другому. Он захотел с ней жить под одной крышей с первого дня их общения. Когда она потеряла сознание после больницы, ухаживать за ней и делать что-то приятное оказалось таким естественным. Да, Джон был обязан ей — ведь она бросила свою жизнь на чашу весов и он не мог не отплатить ей тем же. Но то, как она естественно успокаивалась и засыпала в его руках, или смотрела на него, когда он что-то готовил, смеялась вместе с ним, делало пребывание с ней в одной квартире особенно приятным. Она не стеснялась его, не отстранялась и, что важно, не выгоняла, а просила остаться. Они оба ощущали нестерпимую потребность друг в друге.

С Джесс он не хотел возвращаться домой. Придумывал себе командировки, поездки, зависал в Палермо неделями, а то и месяцами, и ни разу не позвал ее с собой. К Натали он буквально летел домой и очень переживал, когда задерживался. Каждый раз, обнимая дочерей и невесту на пороге, он едва дышал от счастья. Джон подарил Натали дом в Палермо, зная, что никогда больше не вернется туда без нее.

— Джон? — позвала его Натали. Он обернулся. Роскошная. В умопомрачительном белье, на каблуках. Он провел по ней взглядом от мысков бежевых туфель, продолжив путешествие по ее удивительным длинным, стройным и гибким, в чем он не раз убеждался в постели, ногам. Немного задержался на сосредоточии женственности, обвел пояс чулок и шелковые ленты, медленно поднялся к тяжело вздымающейся груди в кружевах, проведя рисунок до самой шеи и губ, пока не остановился на ее заблестевшем от желания взгляде. Он прикрыл глаза на несколько секунд. Соблазнительница. Ведьма.

— Милая, я буду весь вечер думать не о том, как понравиться твоей семье, а о твоем содержимом под платьем, — хрипло пробормотал он.

— Ты им обязательно понравишься, Джон, — также хрипло ответила она. Румянец на ее щеках выдавал в ней легкое возбуждение. Всегда так реагировала, стоило ему бессовестно ее разглядывать.

— Плевать, если наградой будешь ты, — отшутился он, сняв платье с вешалки. Он опустился перед ней на одно колено с платьем и раскрыл его, чтобы она в него шагнула. Натали держалась за его плечи, пока он медленно вставал и обволакивал ее в искусную ткань известного дома моды. Это платье стоило как дом где-нибудь в Огайо, но для этой женщины он готов купить сотни таких платьев, если это сделает ее хоть капельку счастливой.

Дойдя до верха и дождавшись, чтобы она просунула руки в рукава, Джон развернул ее к себе спиной и медленно, дюйм за дюймом, застегнул застежку платья, попутно целуя ее шею и вдыхая присущий только ей теплый аромат медовых цветов.

— Я буду думать о тебе весь вечер, — прошептал он ей на ухо, когда она откинула голову ему на плечо. Натали легонько простонала, прижимаясь к нему теснее и интимнее благодаря высоким каблукам. Ну, нет. Так они точно не выберутся. — Кто бы знал, что в гардеробной так здорово заниматься любовью и разогревать друг друга.

Натали усмехнулась и развернулась к нему лицом. Ее глаза сияли, словно бриллианты.

— Мне кажется, мы везде бы приспособились, — отшутилась она. — Спасибо, Джон.

— Всегда к твоим услугам. Но в следующий раз, пожалуй, предпочту раздевать тебя.

— Я подумаю, в чем ты еще можешь быть полезен.

Джон не успел ее поймать и показать свою пользу, потому что Натали, не смотря на свое положение, платье и каблуки, весьма резво перемещалась, буквально выскользнув из его рук.

— Поговорим об этом после приема, любимая, — пообещал ей Джон, завязывая галстук-бабочку. Она перестала улыбаться, закусив губу. Кажется, ей сегодня будет не до сна.

Глава 39

Натали держала ладонь Джона в своей на подлокотнике. И сейчас ей непонятно, кто из них больше нервничает. Они ехали в «Мерседесе» представительского класса, за рулем которого ловко управлялся Альберто. Лука на внедорожнике сопровождал их сзади.

Джона и Натали накрыло неприятное воспоминание о вечере у Моретти. Даже не столько о нем, сколько об ужасе, испытанном после возвращения в Палермо.

— Не вынесу больше расставания с тобой, — пробормотала