Сумерки Империи (сборник) - Саймон Грин

Над скучным горизонтом неторопливо занимался рассвет, окрашивая остатки тумана болезненной желтизной. Туман начал таять, как только солнце явило себя, и теперь медленно исчезали последние упрямые клочья дымки. Серебряное солнце оказалось до отвращения ярким, оно бросало резко очерченные тени. Все виделось необычайно определенным, хотя естественные краски были замутнены и смазаны из-за интенсивности света. Небо выглядело бледно-зеленым – наверно, по причине пылевых облаков, несшихся высоко в атмосфере. Катер одиноко стоял на открытой площадке – блестящая серебряная игла на изломанной, потрескавшейся равнине. На горизонте темнела клякса, которую зонды распознали как лес. Он находился слишком далеко, чтобы корабельные датчики могли сообщить что-то более подробное.

Двери катера оставались открытыми, их охраняли два космодесантника. Датчики подали бы сигнал задолго до того, как любой из них обнаружил угрозу. Неподалеку доктор Уильямс выковыривал комки грунта и складывал их в мешок для образцов. Все трое прилагали усилия, чтобы выглядеть спокойными и бодрыми, но едва сдерживаемая нервозность проявлялась в ненужных порывистых движениях.

Рассел Корби прислонился к корпусу катера и размышлял, сколько еще ожидать следующего приема пищи. Завтрак состоял из протеинового кубика и стакана дистиллированной воды, ни то ни другое нельзя было признать слишком сытным. В военной тюрьме его кормили лучше.

Он огляделся, но смотреть по-прежнему было не на что. Площадка оставалась унылой, бесплодной и до жути безмолвной. Корби кисло улыбнулся. При спуске сердце у него бешено колотилось, представлялись кошмарные создания, поджидающие внизу, но пока первый день на Волке-IV проходил одуряюще скучно. Нельзя сказать, однако, что Корби сделался от этого несчастным. Если выбирать между скукой и кошмарными чудовищами, в любой день он предпочел бы маяться от безделья.

Корби был невысоким крепышом лет двадцати пяти от роду. Заостренные черты лица и линялое черное обмундирование придавали ему разительное сходство с хищной птицей, чье имя он носил. Лицо обыкновенно выглядело угрюмым, глаза смотрели настороженно. Его форма была такой мятой и грязной, что казалось, он уже не одну ночь спит, не снимая ее.

В любой полевой команде есть такой, как Корби. Он всех знает, везде имеет связи и может достать что угодно. За определенную цену. Империя в таких не нуждается. Корби сидел в военной тюрьме и свыкся с мыслью, что проведет там еще изрядный срок, пока подвернется случай записаться добровольцем в Адские группы. Тогда это показалось ему хорошим вариантом.

Свен Линдхольм представлял собой полную противоположность Корби: чуть больше тридцати, высокий и мускулистый, с плоским животом атлета. На нем был безукоризненно подогнанный и вычищенный мундир. Бледно-голубые глаза и короткие волосы пшеничного цвета придавали ему безмятежный, сонный вид – который никого не мог ввести в заблуждение. Меч и дисраптер он носил с тем небрежным изяществом, что вырабатывает многолетняя привычка, а руки всегда держал у рукояток. Боец, Линдхольм и выглядел соответствующе.

Корби снова вздохнул, и Линдхольм насмешливо посмотрел на него:

– Рас, что случилось?

– Ничего. Ничего не случилось.

– Конечно, что-то поганое. Рас, я в жизни не встречал человека с таким талантом напрягаться. Ты посмотри с другой стороны. Мы здесь уже три часа, и абсолютно никто не пытался нас убить. Здесь нет никого. Даже ни одной птицы нет.

– Ага, – согласился Корби. – Это подозрительно.

– Тут для тебя ничего хорошего нет, да? – удивился Линдхольм. – Ты бы предпочел, чтобы мы сошли с катера и наткнулись на какого-нибудь огромного проглота с парой сотен зубов?

– Не знаю. Может, и так. Тогда было бы ясно, по крайней мере. Я чувствую, здесь что-то не так. Свен, можно подумать, ты думаешь по-другому. Чтобы такое открытое место было необитаемо, это ненормально. Понимаешь, не похоже, что мы посреди пустыни. Ты видел записи с зондов. Если не считать несколько лишних вулканов и ураганов, этот мир практически как наша Земля. Тогда где же, черт, обитатели? На такой планете жизнь должна кипеть.

– Рас, может, хватит? – поинтересовался Линдхольм. – Я начинаю нервничать.

– Ну и хорошо, – констатировал Корби. – Не люблю так психовать в одиночку. – Он задумчиво посмотрел на землю и несколько раз ударил в грунт пяткой. – Свен, смотри. Суше сухого закона. Высосана до последней капли. Это не от дневной жары. Солнце уже высоко, а все еще чертовски холодно. – Корби снова осмотрел свои раскопки и нахмурился: – Не знаю. Планеты-сада я не ждал, но от этого места меня трясет.

– Я бы насчет этого не беспокоился, – заметил Линдхольм. – Через несколько лет привыкнешь.

– Свен, ты меня просто утешаешь.

– Мы же друзья.

Они постояли вместе, рассматривая безликую равнину. Отчетливо слышно было, как копошится в грунте доктор Уильямс.

– Что ты думаешь о капитане? – спросил Линдхольм – прежде всего, чтобы Корби не нагонял тоску. Свое мнение о капитане он уже составил.

Корби еще больше помрачнел.

– Из всех капитанов, каких только нам могли подбросить, нам достался Скотт Хантер. Я кое-что выяснил о нем на «Опустошении». Работает как ишак, малость солдафон и так скотски честен, что от этого никому нет пользы. Добровольно пошел на патрульную службу в мирах Рима и отличился в четырех больших сражениях. Если бы не прокололся, стал бы адмиралом. С большим гонором, мог бы и научиться держать при себе свое мнение и лизать нужные задницы.

Линдхольм понимающе кивнул:

– Нам могло меньше повезти.

– Смеешься, что ли? – Корби с сомнением покрутил головой. – Знаю я эту породу. Честный, смелый – и вонючий герой с ног до головы, говорю тебе. Они тебя так или эдак угробят за свои тухлые идеалы.

– Приятно с тобой поговорить, – отметил Линдхольм. – Я присутствовал, когда ты выступил с обвинениями против Кровяных Контрабандистов в системах Обех, помнишь?

Корби пожал плечами:

– Пьяный был.

– Точно, не надо тебе было там связываться. Ближайший бар оттуда за несколько световых лет.

– Не напоминай. Мне еще надо подумать, как построить самогонный аппарат.

– Нам могли сдать карту и похуже, – сказал Линдхольм. – Местечко выглядит, конечно, кошмарно, но, по крайней мере, это не Грендел и не Шаб.

– Насколько нам известно, – безрадостно уточнил Корби.

– Хватит, Рас. – Линдхольм оглянулся на доктора Уильямса и понизил голос: – Об остальных что-нибудь знаешь? Я слышал, экстрасенса взяли, когда она сматывалась на планету к мятежникам, в Туманный Мир. Но насчет доктора я ничего не раскопал. И насчет разведчицы.

– Не смотри на меня, – сказал Корби. – Я ни разу не видел ни одного разведчика или разведчицы. В таком благородном обществе я обычно не путешествую. Экстрасенс – ничего особенного, насколько я понимаю. Просто не вовремя попала в ненужное место и поверила не тому, кому надо. Хотя для привидения и неплохо смотрится.

Линдхольм фыркнул:

– Рас, об этом забудь. У этого капитана не забалуешь. Понять не могу, как ты можешь сейчас думать о сексе.

Корби снова пожал плечами:

– Говорят, я всегда этим отличался.

– Ну а доктор? – вернулся к теме Линдхольм. – Он почему здесь?

– А-а, добрый доктор… Точно, загадочный человек.

– Хорошо. – Терпения у Линдхольма хватало. – Ты что-то слышал?

– Ничего конкретного. Болтали, что он вляпался в какой-то скандал с улучшением людей. Какие-то запрещенные пересадки, типа того.

Линдхольм негромко присвистнул:

– Если в этом дело, ему еще повезло, что жив. После восстания Хэйден с Империей этим не шути.

– Точно. Киборги-убийцы всех запугали. По моим сведениям, выбор у Уильямса был простой: добровольцем в Адские группы – или на запчасти в банк донорских органов.

– А я-то думал, нам повезло, что в команде есть врач, – меланхолично подытожил Линдхольм. – А все же могло быть и хуже. Он мог оказаться клонлегером.

– Ты замолкнешь наконец – «могло быть и хуже»! И так все плохо. Я мог оказаться в любой группе, а куда попал? Капитан Чистое Сердце, Сумасшедший Врач и Разведчица-Динамит. Не хочу даже думать, что она сделала, чтобы попасть сюда. Они такие же люди, как те, кого убивают.

– Она, по крайней мере, за нас, – сказал Линдхольм. Корби пристально посмотрел на него:

– Разведчики ни за кого.

При погасших пультах рубка катера выглядела еще мрачнее. Единственная лампочка над головой только подчеркивала сумрак. Капитан Хантер и разведчица Кристел лежали в ремнях безопасности и видели совсем иную картину. Вживленные компьютеры сообщались с бортовыми, слух и зрение воспринимали записи с зондов, отсекавшие их от полутьмы рубки.

Хантер сосредоточился на открывшейся картинке. С прямым вводом, в шуме и ярости зондовых текстов очень легко было утратить связь с настоящим и его неизбежными условиями. Он упорно прокручивал пленку, задерживаясь лишь на том, что может позднее существенно повлиять на жизнь. Капитан чувствовал себя виноватым перед техникой, которой оставлял основной объем работы, но ему требовалось как можно быстрее получить общую оценку ситуации. Начальнику предстоит принять множество решений, и они уже начали выстраиваться в очередь. При случае Хантер просмотрит записи в реальном времени, оценит и взвесит каждую подробность, но сейчас нужна только информация о потенциальном противнике либо иной угрозе. Все остальное – потом. Кадры менялись перед глазами, и, по мере того как Волк-IV раскрывал свои тайны, капитан все больше мрачнел.