Башня. Новый Ковчег-3 - Ольга Скляренко

— Вот видишь, — тут же встрял тусклый. — Дыма без огня не бывает. Ты подозревал, а я знаю наверняка. Она ж не только тебе дает, она вон и герою нашему дает.

— Шороху? Да она ему раньше давала.

— И раньше давала, и сейчас не брезгует. Старая любовь не ржавеет. У себя его и принимает, в смысле на той квартире, где она горничной работает. Не далее, как пару дней назад он к ней приходил. О, вон, видишь, как пацан-то дёрнулся.

Кир, видимо, действительно дёрнулся или зашевелился, потому что и Татарин, и Костыль разом повернулись к нему.

— Вот, сука! Да я…

— Погоди, Игорь, — тусклый перехватил Татарина. — С ним ты потом разберёшься, я тебе обещаю. У тебя будет такая возможность. И ограничивать тебя в выборе средств для наказания я не буду.

Тусклый хохотнул.

— А с Леной надо что-то решать. Андрей прав, зачем вам в вашем деле лишние глаза и уши? Так ведь?

— Да чего там решать? Завалим начисто шмару и дело с концом. Эта сука у меня ещё кровавыми слезами умоется.

— Спокойнее, Игорь, спокойнее. Завалишь, но не здесь и не сейчас. А теперь пойдёмте, я всё объясню.

Они вышли за дверь и пошли куда-то, видно, по направлению к воротам в цех. Кир их уже не видел, хотя дверь в каморку они даже не удосужились закрыть, но громкие голоса, отражаемые эхом большого и пустого помещения, хорошо были слышны.

— Когда обе девки войдут, надо брать обеих сразу. Вы встанете с двух сторон, у дверей так, чтобы они вас не увидели. Как только они заходят, ты, Игорь, хватаешь свою, а ты, Андрей — рыжую. С рыжей поаккуратней, рот ей заткни, чтоб не верещала, но не повреди пока ничего, она нам ещё пригодится.

— А Ленку что?

— А Лену надо потом на шестьдесят девятый. Там у тебя есть где её?

— Найду.

— Только по-тихому чтоб.

— Не беспокойтесь, сделаем всё по-культурному.

Голоса наконец стихли. Но они не ушли. Кир теперь знал, что они здесь. И они ждут. А он… он ничего не может сделать — избитый, связанный, с вонючей тряпкой в глотке. Кир попытался встать, но не смог, ноги не слушались, всё тело болело, даже не болело, он сам был одним сплошным комком боли. Он пополз, пытаясь подтягивать себя руками, сделал какое-то резкое движение — внутри что-то разорвалось и Кир опять провалился в темноту.

Кажется, последнее, что он слышал, был крик. Крик Ники.

Глава 24. Кравец

Ожидание усиливает удовольствие.

Так говорил себе Антон Сергеевич Кравец, поднимаясь в лифте наверх и мечтательно улыбаясь. Эту же фразу он повторял и потом, шагая по длинным коридорам заоблачного яруса, стараясь унять дрожь нетерпения, накатывающую сильными, вибрирующими толчками. Внутри всё было напряжено, сладко ныло от предвкушения, ему чертовски хотелось плюнуть на всё, вернуться туда, на тот заброшенный этаж и закончить начатое. Мальчишка вот-вот сломается, да уже фактически сломался, просто ещё сам не осознает этого, трепыхается маленький дурачок, а игра-то уже проиграна, причём проиграна вчистую.

Антон специально затеял разговор с Костылём и Татарином так, чтобы мальчишка всё слышал. Несколько раз для верности повторил фамилию «Савельева», хотя до пацана дошло с первого раза — задёргался, замычал, бешено вращая глазами. То-то же, Кирилл Шорохов. Это тебе не передо мной героя корчить. Смерти он, видите ли, захотел. Смерть, мальчик, ещё надо заслужить.

В кармане брякнул планшет — нежно, но требовательно. Антон остановился, отошёл к стене, быстро достал его из кармана, нажал на значок почты. Сообщение было от Смирновой Елены Николаевны, его заместительницы. Просила подойти в офис, поставить подпись на каких-то документах. Он коротко ответил «буду через час» и убрал планшет в карман.

Сообщение Смирновой немного сбило настрой, и Антон поморщился. Попытался вернуть себе прежнюю игривость и предвкушение, но не смог. Наоборот, даже возникло что-то вроде досады — эти придурки всё-таки переусердствовали с Шороховым, хотя он сто раз предупреждал, и, кажется, парень был без сознания, когда к нему втолкнули девчонку. Жаль, жаль, конечно, Антон бы дорого отдал, чтобы посмотреть, как слетает идиотский героизм и упрямство с влюблённого дурачка. Ну ничего, увидит ещё. Сейчас, когда и мальчишка, и девчонка вместе, их можно брать голыми руками, и единственное, что слегка расстраивало Кравца, так это то, что он в должной мере не успеет насладиться их страхом и ужасом — вряд ли пацан продержится долго.

Мысль о предстоящем удовольствии толкнула его, он почувствовал, что заводится, и ему потребовалось приложить усилие, чтобы призвать себя к порядку и спокойствию. Да, действовать надо быстро, но ни в коем случае не торопиться и сохранять голову ясной. Сейчас слажать нельзя. Игра вступила в финальную фазу, и чтобы выиграть — а проигрывать Антон не собирался — надо подготовить всех остальных участников и подготовить так, чтобы каждый сыграл свою партию, как по нотам. Теперь, наконец-то, Антон держал в руках все нити, оставались детали, но их он доработает по ходу, в этом сомнений не оставалось. Продажная девка Фортуна была на его стороне, козырь не подвёл — Савельев действительно выжил, вот же непотопляемый мужик, чёрт ему ворожит, что ли. Но и это лишь дело времени, осталось совсем чуть-чуть.

План, который зародился вчера вечером, сегодня в течение долгого насыщенного дня постепенно обрастал деталями, уточнялся, вырисовывался всё чётче и чётче и, наконец, принял почти законченный вид. Все обрывки информации увязались между собой, всё сплелось в один связный узор. И даже сведения, казавшиеся ещё днём бестолковыми и совершенно ненужными, о том, что Ставицкий никакой не Ставицкий, а безродный подкидыш, сейчас не просто пригодятся, а сыграют свою решающую роль.

Последние несколько дней он много думал. Крутил так и эдак и пришёл к единственному выводу — надо выходить на сцену самому. У хозяина не было не единой причины оставлять его, Кравца, в живых. Уже сам факт, что его тело не остывает в холодильной камере, дожидаясь своей очереди в крематорий, было несказанной удачей. Ясно, что недалёкий Богданов в Совете устраивает Ставицкого намного больше,