Колечко с бирюзой - Валентина Мельникова

— Как это случилось? — тихо спросила Наташа.

Сейчас ему очень хотелось крепко и отчаянно выругаться, но Егор сдержался: женщины и дети — не лучшая для этого аудитория.

— Лопухи из краевой прокуратуры отправили Марину… Помнишь ее? — обратился он к Наташе, и, когда та утвердительно кивнула, продолжил: — В общем, отправили ее проводить следственный эксперимент в лесопосадки к югу от Тихореченска. Там в свое время нашли труп одного из членов правления афганского фонда. Пеликановская была работа. Вот и поехали обстановку убийства воссоздавать. Воссоздали, черт бы их побрал! Выскочили из кустов бравые хлопцы с автоматами, ребят из сопровождения уложили наповал, Марина в реанимации, до утра доживет — хорошо будет! А этой сволочи и след простыл! На трех машинах ушли, а прокурорских в пионерский костер превратили!

Егор посмотрел на погрустневшую Наташу, расстроенных Аркадия и Любашу:

— Придется нам с Наташей возвращаться. Любаша, Аркадий, простите, ради Бога, что так неудачно все получилось. И в баньке не удалось попариться, и не наговорились досыта. В следующий раз как-нибудь…

— Дождешься тебя, как же! — Любаша обняла и поцеловала его в щеку, потом прижала к пышной груди Наташу. — Уговори его вернуться, когда вся эта свистопляска закончится.

— Папка! — крикнул с крыльца Димка. — Скорее, опять вызов идет!

— С ума они там посходили, что ли? — Егор в три шага обогнал Аркадия и скрылся в дверном проеме.

Из распахнутого окна до женщин доносился взволнованный голос Егора, потом кто-то из мужчин зло выругался, и, наконец, они появились на крыльце.

Егор присел на верхней ступеньке и закрыл лицо руками. Аркадий спустился к женщинам; трясущимися пальцами он пытался захватить из пачки сигарету, но только ее сломал.

— Эта падаль час назад захватила в заложники ребятишек в детском лагере «Орешек».

— О, Боже! — Любаша сползла вниз и села на землю. — Там же наш Колька!

— Не паникуй раньше времени! — прикрикнул на нее Аркадий. — Степанок только что с нами гута-рил. Все детишки были на озере, а дежурный отряд столы к ужину накрывал в столовой. Вот их и взяли. С ними три женщины. Воспитательница и вожатые. А повара, говорят, успели через подвал уйти. Шкуры свои спасали, говнюки! — Он смачно сплюнул. — Девочка-вожатая тяжело ранена, и во время погони, кажется, Пеликана подстрелили. Представляете, что сейчас творится, если Егора даже отсюда выцарапывают? Содом и Гоморра!

Егор поднялся с крыльца и подошел к Наташе:

— Я срочно должен быть там. Это моя работа, Наташа! Единственная, которую я могу хорошо делать. Прости, что все получилось не так, как мы с тобой хотели. Побудь пока здесь, с Любашей и детьми. А нам с Аркадием придется уехать.

Наташа с вызовом посмотрела на него:

— Я еду с тобой и никаких отказов не приму, даже не мечтай! Я — врач, хирург и тоже умею кое-что хорошо делать!

Серые глаза покрылись ледяной корочкой. Егор приподнял пальцами ее подбородок, удивленно и недоверчиво протянул:

— Вот это сюрприз! Что еще новенького мне предстоит узнать о тебе?

— Егор, сейчас не время выяснять отношения! — Наташа отстранила его руку. — Как далеко лагерь?

— Сорок километров. — Егор посмотрел на часы. — Ну что ж, тогда по коням, господа хорошие! — И, внимательно оглядев Наташу с ног до головы, покачал головой: — Хирург, и как я раньше не догадался, дурья башка!..

Сорок километров до лагеря было по трассе, но Аркадий предложил сократить наполовину путь и воспользоваться просекой, проложенной строителями ЛЭП еще в шестидесятые годы.

Два десятка километров по заросшей кустарником, размытой горными ручьями, заваленной щебенкой просеке вытрясли бы душу даже у самого отъявленного автогонщика, а что тогда говорить о женщине?

Наташа едва успевала зажмуриться от страха, когда «Нива» с ревом брала очередной крутой подъем. Она молила Бога, чтобы не погнулись колесные диски, не полетели тормоза, когда автомобиль с разбегу приземлялся на все четыре колеса и, присев на амортизаторах, словно горячий рысак перед барьером, брал очередное препятствие. При этом он скрежетал и рычал от гнева на варваров, так безбожно его истязающих.

В яростном реве двигателя Наташа ничего не слышала, но видела в зеркальце над водителем, как порой шевелятся губы Егора и он, не поворачивая головы, бросает в сторону Аркадия короткие фразы. Тонкая струйка пота, стекавшая с виска и исчезавшая за воротником рубашки, сказала ей, каких нечеловеческих усилий стоит Егору удерживать бьющуюся в судорогах «Ниву» и не дать ей уйти в свободный полет.

Наконец, просека закончилась и они выехали на широкую песчаную дорогу. Наташа не успела еще как следует опомниться и перевести дух, а впереди уже мелькнула высокая арка с яркой вывеской, сообщающей, что перед ними цель их рискованного путешествия — детский лагерь «Орешек».

Группа военных с автоматами преградила им путь. Егор открыл дверцу, выскочил из машины и, растолкав охрану, поспешил навстречу Степанку, Гуд Монину и еще каким-то очевидно облаченным властью мужчинам. Они тут же скрылись в деревянном коттедже с вывеской «Директор».

По территории лагеря деловито сновали мужчины в камуфляже и с портативными рациями. Наташа присмотрелась внимательнее и поняла, что большое двухэтажное здание в глубине лагеря и есть та столовая, где засели бандиты, захватившие детей и женщин.

Поблизости от столовой располагались несколько двухэтажных кирпичных корпусов, на крышах которых залегли молчаливые крепкие ребята в черных масках, с автоматами и снайперскими винтовками наготове.

Ни детей, ни взрослой обслуги лагеря Наташа нигде не увидела. Один из офицеров ей пояснил, что ребятишек, а их немало, почти шестьсот человек, пришлось переправить за озеро и разместить на территории турбазы и дома отдыха.

— А Пеликан вон он, на втором этаже притаился, видите, что делает, гад! — Лейтенант подал Наташе бинокль, и она с ужасом разглядела на подоконниках детей. По трое, по четверо, мальчишки и девчонки, испуганно прижавшись друг к другу, сидели, свесив ноги наружу.

— За детьми укрылся, гаденыш! — Офицер в сердцах виртуозно выругался. — Раненая девчонка истекает кровью, а он ее не выдает, прежде себе врача требует!

— И что же, никого в наличии нет? — спросила его Наташа, почувствовав вдруг холодок в сердце. Лейтенант с досадой махнул рукой.

— Да есть три телки в лагере. Одна — врач-инфекционист, в детских поносах только и разбирается, а две — двадцатилетние фельдшерицы. Им бы самим от медвежьей болезни вылечиться. Куда уж к Пеликановой братве в зубы соваться!

— Быстро покажите, где здесь медпункт! — приказала ему Наташа.