На неведомых тропинках. Шаг в темноту - Аня Сокол

Я падала, чувствовала, как лечу назад в темноту и неизвестность. Прежде чем она поглотила меня целиком, пришла обида на судьбу, глупо было бы погибнуть от неправильно наложенного заклинания. Защитного заклинания.

— Не пущу! Это память о Петре Сергеевиче!

— Послушайте…

Голоса, разные, громкие и тихие, целые фразы и неразборчивое абсолютно неважное «бу-бу-бу». Меня качало на качелях, вверх — вниз. Падение, и непроницаемые облака укутывают со всех сторон, звуки стихают и отдаляются. Взлет, и они прорываются сквозь пелену, что-то требуют и грозят.

— Ефим, нашел что-нибудь?

— Нет.

— Уберите старуху!

— Я тебе уберу! Я так уберу, что твоим родителям стыдно станет! Меня в твоем возрасте учили уважать старших…

На минуту мне показалось, что сквозь пелену облаков пробивается солнечный свет, что стоит мне взлететь повыше, они разойдутся, и я прорвусь. Но нет, я опять лечу вниз, в теплую, уютную темноту, которая ничего не требует, в которой необязательно шевелиться, в которой необязательно существовать. Свет гаснет. Звуки смазываются.

— Михар, возьми ее!

— Не могу, на ней наш защитный знак.

— Да, что за идиотизм, в конце концов!

— Следите за языком, молодой человек.

— Поддерживаю.

— Но Семен Евгеньевич…

— Заткнись, Арсений.

На этот раз полет был долгим. Свет резал глаза, в нем появились тени, большие и маленькие. Я закрылась от него руками.

— Она приходит в себя.

Голос совсем рядом. Ему вторит стон, и я понимаю, что мой собственный. Прорываюсь на поверхность, и темнота отступает окончательно. Откуда столько света? На него больно смотреть.

— Ольга? — Ближайшая тень превращается в Тину. — Как ты?

— Погоди, — попросил кто-то, — дай ей прийти в себя.

— Что случилось?

Святые, что с моим голосом? Тоненький мышиный писк и то звучит громче. Я несколько раз моргнула, привыкая к свету. Темные деревянные балки на фоне беленого потолка. Значит, я дома, в кровати, в спальне, рядом сидят Тина и старик.

— Что произошло? — спрашиваю я, на этот раз выходит лучше.

— Так сразу и не скажешь, — вздохнул Семёныч, — давай-ка поднимайся. Там твоя эта… приживалка за наследство Петра Сергеевича воюет, кем бы он ни был и когда бы ни представился.

Староста криво усмехнулся, только глаза остались серьезными и какими-то встревоженными.

Все оказалось не так плохо, как я успела нафантазировать. Встать удалось, хоть и не без помощи, но с первой попытки. Голова не кружилась, тело не ломило, грудь вполне ожидаемо болела, как раз в том месте, где висела брошь. Дыхание перехватывает, но терпеть можно.

В гостиной ждали остальные. И бабка. Бориса не было, наверняка отослали.

Марья Николаевна стояла у подножия лестницы, уперев руки в бока, памятником последнему защитнику чердака и сдаваться захватчикам, явно не собиралась. Знак на ее запястье сиял, как весеннее небо. Напротив старухи в бешенстве сжимал кулаки мохнобровый. В воздухе за ним висел плащ проклятого, капюшон лежал на плечах. Неоформленная голова из черного дыма с красными огнями глаз повернулась в мою сторону. Алексий и Константин сидели за столом, предпочитая не препираться с бабкой ни за чердак, ни за что-либо другое. Умных людей видно сразу.

— Марья Николаевна, — позвала я.

— Дочка, — бабка охнула и, забыв про вверенный ее охране объект, подбежала ко мне, — как же ты меня напугала.

Она дотронулась до моих рук, щеки, волос, не доверяя глазам, желая удостоверится, что я — это по-прежнему я.

— Давайте-ка присядем, — предложил ведьмак.

Константин тут же встал, уступая мне стул. Чудеса.

— Что случилось? — спросила я в третий раз, садясь напротив феникса. — Периметр установлен?

Алексий покачал головой.

— Кто получает плетей? Только не говорите, что я, — попытка пошутить провалилась, лица оставались серьезными.

— Не ты, — Семёныч поджал губы, — я.

— Не ты один, — добавил феникс, — я тоже не подумал о проверке.

— Давайте к делу, а голову пеплом потом посыпете, — предложил целитель.

— Никто не думал, что старый периметр мог сохраниться. — Ведьмак подошел ближе.

— Такое возможно? — спросила я.

— До сих пор я думал, что нет, — ответил старик.

— Прежние амулеты уничтожены, опоры сменились, периметр не отзывается на попытки активировать. Какие еще доказательства нужны, — Алексий посмотрел на старосту, — заклинание рухнуло в тот момент, когда умерла первая опора, и прежний круг распался, когда гархи загрызли Свету-целительницу.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся стоящий рядом Константин.

— Страсти-то какие, — прошептала бабка, — а Света — это та вежливая девушка из собеса, да? Что деется…

Все вздохнули.

— Да, оно рухнуло, — согласился староста, — но на остатках старой стены новую не построишь.

— Какая часть сохранилась? — удивился Арсений.

— Заклинание уткнулось в нее, — Семеныч указал на меня, — и не смогло пройти дальше. Участок чистого цел.

— Невозможно, — дернулся бес, — я вынул из него внутренности. А ты сорвал с шеи эту дырявую монету. Ты уничтожил амулет, а я человека. Все. Ничего не осталось.

— Возможно ли, что Сергей смог подменить монету и уничтожена подделка? — спросил феникс.

— Нет, — начал раздражаться старик, — я пока не выжил из ума и могу отличить амулет от подделки.

— Тогда что ищет Ефим наверху? — удивился мохнобровый.

— Часть заклинания стоит. Это возможно, если оно зацепилось за что-то, за вещь. Обычно это артефакт, но он уничтожен, значит, есть что-то еще, предмет с отпечатком личности прежней опоры, предмет, который мог быть на Сергее в день установки периметра, был дорог ему.

— Короче, мы не знаем, а тыкаем пальцем в небо, — подвел итог Константин.

— Я сразу предложил сжечь весь хлам, — буркнул Сенька, — и если бы не эта… — парень рыкнул на бабку, и Марья Николаевна всплеснув руками, опрометью вернулась на пост у лестницы.

Из люка показалась взлохмаченная голова хранителя, приковав к себе выжидающие взгляды. Парень обреченно вздохнул и исчез наверху.

— Сжигать не дам! Это наследство Валентина, ему и распоряжаться, — сказала бабка.

Я даже представить не могла, какими извилистыми путями шла ее логика, чтобы прийти к такому выводу.

— Найди Веника, ладно? — попросила я свару.

— Что?

— Пожалуйста, Тина, приведи его.

— Иди, — скомандовал староста и посмотрел на меня. — Есть идеи?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});