Мерцающий огонь - Джулиана Маклейн

дай я на тебя посмотрю. Обними меня.

– Приятно с вами познакомиться. – Я наклонилась, чтобы обнять ее. – Бабушка столько о вас рассказывала.

– Она была хорошей подругой. Присядь-ка. Хочешь чаю?

– Не откажусь. Спасибо.

Я села на стул рядом с Дафной. Налив в чашку чая, Люсинда подала ее мне, и все расплылись в улыбках. Джеффри сидел, подперев голову рукой, и молча, с нежностью наблюдал за бабушкой.

– Ну, как она? – спросила меня Дафна.

– Прекрасно, – ответила я. – Живет все в том же фермерском доме, в котором поселилась, когда переехала в Америку. И пышет здоровьем. Каждую субботу дает фортепианные концерты в местном доме престарелых, пару раз в месяц играет в бридж. До сих пор сама платит налоги.

Все дружно рассмеялись.

– А Джек как? – продолжала расспрашивать меня Дафна. – Он все еще?..

Я покачала головой:

– Нет, к сожалению, нет. Он скончался больше десяти лет назад.

– Мне жаль это слышать. Он был таким красивым мужчиной. Настоящий герой. Она правильно сделала, что согласилась выйти за него замуж. – Дафна подмигнула мне, и я улыбнулась.

– Еще как! – Отпив чаю, я поставила чашку на блюдце.

– Мой папа сейчас живет с ней. Он тоже овдовел.

– Соболезную. Твоя мама…

– Да. Ее забрал рак. Мне было девятнадцать. – Я предпочла опустить то, что она утонула в ванной по моему недосмотру. Некоторые вещи лучше не говорить вслух.

– Что привело тебя в Лондон, Джиллиан? – спросил Джеффри.

Я повернулась к нему:

– Никогда не бывала здесь раньше – а мне всегда хотелось посмотреть город. Возможно, вы удивитесь, но до прошлой недели я понятия не имела, что во время войны бабушка была агентом разведки.

Джеффри в изумлении вздернул подбородок:

– Серьезно?

Дафна погрозила ему корявым пальцем:

– В этом нет ничего удивительного. Нам не разрешалось никому ни о чем рассказывать. Мы много лет держали рты на замке. Это было государственной тайной. Я даже матери не сказала. Она думала, что я помогала КМСП.

– КМСП? – спросила я.

– Корпус медсестер скорой помощи – женская волонтерская организация. Такая у меня была легенда – правды никто не знал.

Мы еще немного поболтали об Управлении. Я спросила ее об Армане – их координаторе. Думала, он мог быть отцом Альберта.

– Боюсь, Арман так и не вернулся из Франции, – посетовала Дафна. – Его схватили незадолго до освобождения Парижа и отправили в концлагерь в Германии.

– Очень жаль это слышать.

Потом она рассказала мне о своей жизни после войны. Много лет она работала учительницей в школе французского языка в Лондоне, но бросила преподавание, когда вышла замуж за эмигрировавшего из Канады владельца строительной компании – после войны это был весьма прибыльный бизнес.

Они с мужем прожили счастливую жизнь и вырастили троих детей. Альберт был старшим. Ее дочери жили за городом, но часто приезжали в гости.

Я показала ей фотографии бабушки и папы – она искренне улыбалась, разглядывая их. Примерно через час я заметила, что Дафна начинает уставать – она отвечала на вопросы все с большим трудом.

Наконец Люсинда подошла и положила руку ей на плечо:

– Может, ты приляжешь, Дафна?

– Да, хорошо бы, – ответила она.

Внезапно я осознала, что так и не спросила ее о своем дедушке, но мне показалось неуместным совать ей под нос фотографии немецкого нациста, который пытал ее в штаб-квартире гестапо много лет назад. Не хотелось портить нашу встречу столь мрачной и неприглядной темой. Поэтому я решила не доставать фотографии из сумочки и, поцеловав Дафну в щеку, позволила Люсинде увезти ее из комнаты.

– Мне, наверное, пора, – сказала я, поднимаясь, когда Люсинда вернулась в гостиную. – Даже не знаю, как вас отблагодарить за то, что вы помогли мне встретиться с Дафной. Это много значит для меня.

– Для нас тоже, – ответил Альберт. – Она столько нам рассказывала о вашей бабушке. Они крепко сдружились во Франции. Она всегда жалела, что жизнь их развела.

– Моя бабушка тоже очень жалела об этом.

Они проводили меня до двери. Я уже собиралась уходить, когда Джеффри сказал родителям:

– Мне тоже пора. Завтра позвоню. – Поцеловав мать в щеку, он повернулся ко мне. – На метро поедешь?

– Да. Я остановилась в отеле «Тауэр».

– Значит, мы практически соседи, – сказал он. – Я живу за мостом. Не против, если я пройдусь с тобой?

– Конечно.

Мы вышли из дома и побрели вдоль по улице.

– Ну, Джиллиан… Что ты делаешь там, в Америке? – поинтересовался Джеффри, засовывая руки в карманы.

– Я работаю в некоммерческой организации, которая занимается повышением осведомленности женщин о раке молочной железы. Мы собираем средства на исследования.

– Звучит благородно. Это из-за того, что случилось с твоей мамой? – Я растерялась и не ответила сразу. – Прости, это личное. Не стоило мне спрашивать.

– Все в порядке. И да, именно это привело меня туда. Во время учебы в колледже я много занималась волонтерской работой – так и познакомилась со своей нынешней руководительницей. Когда открылась вакансия, она пригласила меня.

– Приятно, наверное, работать на благое дело.

Мы остановились на перекрестке в ожидании сигнала светофора.

– Приятно. А ты? Чем занимаешься?

– Я агент по недвижимости – вы, американцы, обычно называете нас риелторами. Можно сказать, семейный бизнес.

Я на мгновение задержала на нем взгляд – на его поношенной куртке и кроссовках, на растрепанных волнистых волосах. Он казался полной противоположностью Малкольма, который старательно ухаживал за собой и носил вещи самых дорогих брендов, какие только можно было купить за деньги.

– Что такое? – с усмешкой поинтересовался Джеффри, заметив мой неприлично долгий и пристальный взгляд.

– Извини, – улыбнулась я. – Просто никогда бы не подумала, что ты занимаешься недвижимостью.

– Почему?

– Не знаю. Всегда представляла себе лондонских риелторов элегантными модниками в дизайнерской обуви и узких черных галстуках. А ты скорее напоминаешь Марка Руффало. Если бы не акцент, я бы подумала, что вы братья.

– Акцент? Нет у меня акцента. Это у Марка Руффало акцент.

Я рассмеялась. Мы как раз проходили через турникеты станции Слоун-сквер.

– И вообще, сегодня же суббота, – добавил он. – Кроссовки созданы для суббот. – Мы оба уставились себе под ноги. Я была в «найках», которые купила накануне. – Говорю же!

– С этим трудно поспорить, – рассмеялась я.

Мы спустились по лестнице и вместе с толпой двинулись к платформе восточного направления Кольцевой линии. Мы подоспели как раз к поезду, который примчался, взлохматив мои волосы, и резко затормозил.

– Надо же, сколько здесь сегодня народу, – пробормотал Джеффри, пропуская выходящих пассажиров.

– Может, подождем следующий? – предложила я, не уверенная, сможем ли мы протиснуться в вагон.

– Нет,