Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После полудня поднялся ветер. Но сейчас он уже почти стих. Снова стало припекать солнце; еще сильнее “закровоточило” дерево. Стронг то и дело бросал взгляд на площадь Залитая красным и местами начисто вытоптанная и вырванная с корнем трава придавала ей сходство со скотобойней, но он так изголодался по ощущению твердой земли под ногами, что даже “окровавленная” почва казалась ему вожделенной.
Стронг искоса поглядывал на солнце. Он пробыл на дереве почти три дня, и ему совсем не улыбалось провести еще одну ночь на его ветвях. Или, вернее, на обрубках Однако, разделавшись с последними пятидесятифутовиками, он вынужден был признать, что ему этого не миновать. Солнце уже почти скрылось за Великим Пшеничным Морем, и он знал, что ему вряд ли удастся до наступления темноты сбросить вниз хотя бы одно стофутовое бревно.
На обрубке, где он сейчас стоял, поместилось бы двадцать древопалаток. Райт перебросил через этот обрубок шнур (лифт был спущен еще днем и трос лебедки смотан) и отправил наверх кое-какие припасы и ужин. Оказалось, что на ужин мэр снова послал Стронгу специально для него приготовленное блюдо. Установив палатку, Стронг без особой охоты принялся за еду; от его вчерашнего аппетита не осталось и следа.
Он был настолько измучен, что даже не умылся, хотя Райт прислал ему, помимо еды, воду и мыло. Поужинав, он растянулся на грубой коре обрубка ветви и принялся наблюдать за серебристым восходом лун и робким пробуждением бледных звезд. На этот раз она приблизилась к нему на цыпочках и, сев рядом, устремила на него печальный взгляд своих голубых глаз. Его потрясла бледность ее лица, и он чуть не зарыдал, увидев, как впали ее щеки.
— Сегодня утром я искал тебя, — сказал он. — Но так и не нашел. Где ты скрываешься, когда исчезаешь?
— Нигде, — ответила она.
— Но должна же ты где-нибудь находиться.
— Ты ничего не понимаешь, — сказала она.
— Верно, — согласился он. — Пожалуй, я действительно ничего не понимаю. И пожалуй, не пойму никогда.
— Нет, ты поймешь, — сказала она. — Ты поймешь завтра.
— Завтра будет слишком поздно.
— Сегодня уже слишком поздно. Слишком поздно было вчера. Слишком поздно было еще до того, как ты поднялся на дерево.
— Скажи, — произнес он, — ты из тех, кто построил деревню?
— В некотором смысле, — ответила она.
— Сколько тебе лет?
— Не знаю.
— Ты помогала строить деревню?
— Я выстроила ее одна.
— А вот сейчас ты лжешь, — сказал он.
— Я никогда не лгу, — возразила она.
— Что произошло с коренными жителями этой планеты?
— Они возмужали. Утратили простоту. Стали цивилизованными. И осмеяв обычаи своих предков, обвинили их в невежестве и суеверии и придумали новые обычаи. Они научились изготовлять предметы из железа и бронзы и меньше чем за сто лет полностью нарушили экологический баланс, который не только поддерживал их существование, но и стимулировал его — да так,что стимул этот был чуть ли не главной движущей силой их бытия. Однако, поняв со временем, что наделали, они пришли в ужас; но было уже слишком поздно.
— И поэтому они погибли?
— Ты видел их деревни.
— Да, я видел их деревни, — проговорил он. — И я читал в отчете Разведывательной Экспедиции о пещерах смерти в северных пустынях, куда они притащились со своими детьми умирать. А эта деревня? Ведь они могли бы спасти ее, обрубив дерево, как это делаем мы.
Она покачала головой.
— Ты все еще ничего не понимаешь, — сказала она. — Для того чтобы получать, нужно и давать; это закон, который они нарушили. Некоторые из них нарушили его раньше, другие — позже, но со временем его нарушили все и поплатились за это.
— Ты права, — согласился он. — Я этого не понимаю.
— Ты поймешь завтра. Завтра все станет ясным.
— Прошлой ночью ты пыталась меня убить, — сказал он. — Зачем?
— Ты ошибаешься. Прошлой ночью ты хотел убить себя сам. Я пыталась убить тебя сегодня.
— Ветвью?
— Да.
— Но как?
— Неважно. Важно то, что я этого не сделала. Не смогла.
— Куда ты уйдешь завтра?
— Почему тебя беспокоит, куда я уйду?
— Просто так.
— Вряд ли ты полюбил меня…
— Почему ты думаешь, что я не могу тебя полюбить?
— Потому что… Потому что…
— Потому что я не верю, что ты существуешь?
— А разве не так? — спросила она.
— Не знаю, — сказал он. — Порой мне кажется, что ты реальна, порой я в это не верю.
— Я так же реальна, как и ты, — сказала она. — Только по-иному.
Внезапно он протянул руку и коснулся ее лица. Кожа ее была нежной и холодной. Холодной, как лунный свет, нежной, как лепесток цветка. Лицо ее заколебалось, заколебалось все ее тело. Он сел и повернулся к ней. Она была светом и тенью, листьями и цветами; она была ароматом лета, дыханием ночи. Он услышал ее голос. Голос этот был настолько тих, что ему с трудом удалось разобрать слова:
— Тебе не следовало этого делать. Ты должен был принять меня такой, какой я тебе казалась. Теперь ты погубил все. Теперь нам придется провести нашу последнюю ночь друг без друга, в одиночестве.
— Значит, ты все-таки не существуешь, — сказал он. — Тебя не было никогда.
Никакого ответа.
— Но если тебя никогда не было, значит, ты мне пригрезилась. А если ты мне пригрезилась, как могла ты рассказать мне о том, чего я не знал раньше?
Никакого ответа.
— Из-за тебя моя работа выглядит преступлением. Но ведь это не преступление. Когда дерево начинает угрожать обществу, его следует срубить.
Никакого ответа.
— И тем не менее я отдал бы все на свете, чтобы этого не было, — добавил он.
Молчание.
— Все на свете.
Вокруг по-прежнему никого не было. Наконец он вернулся, вполз в палатку и втащил в нее костер. Он отупел от усталости. Онемевшими пальцами он кое-как разворошил одеяла, обернул ими свое онемевшее тело. Согнул онемевшие колени и обхватил их онемевшими руками.
— Все на свете, — пробормотал он. — Все на свете…
День четвертый
Его разбудил солнечный свет, просочившийся сквозь стенки палатки. Он отшвырнул одеяла и выбрался наружу, навстречу утру.
Он не увидел алого порхания птиц-хохотушек; не услышал их утреннего щебетания. Дерево, залитое солнцем, безмолвствовало. Одинокое. Мертвое.
Нет, не совсем мертвое. У входа в палатку переплелись прелестные зеленые ветки, усыпанные цветами. Ему стало невыносимо больно от одного их вида.
Он выпрямился во весь рост на обрубке ветви, полной грудью вдыхая утренний воздух. Стояло тихое утро. Над Великим Пшеничным Морем поднимался туман, и в ярко-голубом небе, словно только что выстиранное белье, висели обрывки перистых облаков. Он подошел к краю обрубка и посмотрел вниз. Райт смазывал лебедку. Сухр резал на части последнее пятидесятифутовое бревно. Блюскиза нигде не было видно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Очистим всю Вселенную - Павел Николаевич Отставнов - Научная Фантастика / Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Искатель. 1991. Выпуск №5 - Данил Корецкий - Научная Фантастика
- Сказки роботов. Кибериада - Станислав Лем - Научная Фантастика
- Мечты роботов - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Русская фантастическая проза XIX — начала XX века (антология) - Александр Казанцев - Научная Фантастика
- Цель - Дженнифер Уэллс - Научная Фантастика
- Воинственный белый король - Пол Андерсон - Научная Фантастика
- УЖОСы войны [Fan Edit] - Джин Родман Вулф - Научная Фантастика
- Остров забытых роботов (сборник) - Сергей Жемайтис - Научная Фантастика
- Нитка бус - Михаил Пухов - Научная Фантастика