Инновационная сложность - Коллектив авторов

Таким образом, мы приходим к самодостаточной логической схеме, включающей два материальных и два идеальных первоначала. Используя эту схему в качестве исходного метафизического принципа, можно сформулировать и реализовать в конечном счете программу построения «единой теории всех физических сущностей».

2. Гипотеза о субстанциально-информационной природе квантового времени

Множество конкурирующих гипотез и научных программ, которые сейчас интенсивно развиваются и претендуют на «теорию всего сущего», указывают, по нашему мнению, на то, что мы пока еще нащупываем контуры будущей окончательной теории и для ее построения еще не достаточно первичных сущностей.

Я думаю, что такой первичной сущностью в современной физике должна стать информация. Тогда задача описания движения будет сведена к генерации информации, ее записи и воспроизводству в пространстве-времени с последующей материализацией. При этом материализация означает приобретение частицей физических свойств, которые доступны дальнейшему эмпирическому измерению. Нечто подобное уже описывается в механизме Хиггса, когда безллассовые частицы приобретают массу при взаимодействии с бозоном Хиггса (т. е. материализуются в механистическом смысле этого слова). Пожалуй, такая модель и будет в полной мере описывать телепортацию как исчезновение материального объекта в одном месте пространства и его возникновение (материализацию) в другом.

Но генерация информации предполагает, в свою очередь, наличие активно действующей субстанции, которая проявляется в материальном мире и поддерживает его существование. Вот здесь мы, наконец, и достигаем того предельного уровня реальности, о котором мечтает окончательная теория и с идеи которого, собственно говоря, и начиналась древнегреческая натурфилософия.

Согласно Ю. С. Владимирову, доминирующей тенденцией физики XX века был синтез на основе обобщения метафизических категорий[302]. На этой основе появилась теоретико-полевая парадигма, объединяющая категории частиц вещества и поля. Геометрическая парадигма объединяет в единую категорию понятия пространство-время и поле. Следуя этой логике, можно построить еще одну – реляционную парадигму, которая объединяет категории пространства-времени и частиц.

Все это дуалистические парадигмы. Но главной целью теоретической физики, по мнению Ю. С. Владимирова, является построение монистической парадигмы. Она, согласно той же логике обобщения фундаментальных категорий, может быть основана либо на понятии единого вакуума в теоретико-полевом подходе, либо на понятии единой геометрии в геометрической программе, либо на понятии единой системы отношений в реляционном миропонимании[303].

Мы полагаем, однако, что логика синтеза и обобщения не даст желаемого результата и по-настоящему глубокий прорыв в фундаментальной физике возможен лишь на пути более общих предположений и введения новых сущностей. Именно такой путь мы и предлагаем, выдвигая гипотезу о субстанциально-информационной природе времени.

Эта гипотеза основывается на введении в физику трех новых сущностей: субстанция – вечная и активно действующая причина всяких движений и изменений, реализуемых в физическом мире; хрональный континуум – потенциальная протяженность, которая изменяется под действием субстанции и может быть в двух квантовых состояниях: негативном (небытия) и позитивном (бытия); информация – мера разнообразия, которое генерируется субстанцией, динамически проявляется в феноменальном мире в виде активного действия и отображается в хрональном континууме.

При этом если метафизическое понятие субстанции имеет древнюю философскую традицию, а понятие информации давно уже приобрело общенаучное значение, то понятие хронального континуума никогда ранее не употреблялось, хотя и имеет некоторый аналог в статической концепции времени.

Фундаментальной проблемой современной науки является природа необратимости времени. Понимание глубины этой проблемы существенно продвинулось в работах И. Пригожина и его школы после введения «второго времени», имеющего смысл внутреннего времени[304]. В этом подходе время понимается не как параметр, а как оператор, с помощью которого определяется внутреннее состояние систем.

Наш подход во многом согласуется с идеями И. Пригожина (которому все же не удалось до конца осуществить свой замысел и ввести необратимость времени на самом фундаментальном уровне реальности) и развивает их на новой фундаментальной основе, так как позволяет разделить внешнее и внутреннее время и определить два независимых временных измерения, связаных друг с другом в нелинейном и нелокальном акте взаимодействия, которое как раз и имеет операторный смысл и порождает нелинейное ветвление и расслоение времени.

Мы вводим необратимость времени исходя из предположения о существовании фундаментальной временной протяженности, которая способна изменяться в результате физического действия, что эквивалентно существованию некоторого элементарного аналога памяти в квантовом мире. Отсюда следует предельно глубокая связь физических и информационных процессов на самом фундаментальном уровне материального мира[305].

Одна из сильных позиций концепции состоит в том, что она претендует восполнить пробел в понимании квантового мира. Многие ученые, такие, например, как Е. Дж. Циммерман и Дж. Ф. Чу, вообще считают, что понятие времени не имеет смысла в микромире и пространственно-временные феномены – это макроскопический эффект, имеющий статистическую природу, подобно термодинамической температуре[306].

Мы же считаем, что как раз на микромасштабах и можно ввести фундаментальное представление времени. Но при этом понятие времени нужно связывать не с механическими движениями, которые действительно не имеют смысла в микромире, а с информационными процессами. А это возможно лишь при условии изоморфизма между механическими движениями в макромире и информационными процессами в микромире.

Редукция физических процессов к информационным позволяет расширить приложение предлагаемой нами модели времени в область психических процессов и более глубоко обосновать, таким образом, концепцию психофизического параллелизма и транзитивно-фазового времени, впервые предложенную Доббсом[307]. Таким образом, мы получаем возможность описывать работу сознания как информационные процессы, происходящие в дополнительном по отношению к внешнему пространству-времени хрональном расслоении.

3. Диалектика простого и сложного в определении времени

Дать определение понятию времени чрезвычайно трудно по нескольким причинам. Во-первых, это предельно абстрактная философская категория, и мы можем более или менее точно определить лишь его конкретные свойства (такие, например, как длительность, последовательность и др.). Поэтому лучшее, что можно сделать на этом пути, – это применить диалектический метод восхождения от абстрактного к конкретному и последовательно переходить от самого общего понятия времени к все более содержательным его формам. Такое определение практически неограниченно, так как невозможно, пожалуй, исчерпать многообразие всех конкретных форм времени[308].

Ведь многообразие различных уровней реальности и соответствующих форм времени может быть бесконечным. Но даже если существует нижний (самый фундаментальный) уровень реальности, о чем мечтают физики в проекте построения «теории всего сущего», то удастся ли понять на этой редукционистской основе верхний уровень (по современным гипотезам – это даже не Вселенная, а Мультиверс)? И вообще – существует ли этот уровень? Эту проблему можно перефразировать следующим образом: существуют ли верхние и нижние границы пространственно-временных масштабов и соответствующая им иерархия пространственно-временных форм?

Если же удастся построить такую теорию, охватывающую все уровни актуальной реальности, то остается еще более фундаментальная проблема становления. Ведь становление – это возникновение новой реальности, которой могут соответствовать новые, не существовавшие ранее формы времени (например, сейчас интенсивно развиваются исследования социального времени информационного общества). Все эти проблемы можно отнести к онтологическим и сформулировать как проблему определения темпорологической реальности.

Но восхождение от абстрактного к конкретному само происходит во времени, поэтому, когда мы пытаемся применить его к определению времени, возникает логический круг, и мы неявно используем понятие, которое пытаемся определить. Здесь возникает другая, пожалуй, самая фундаментальная логическая проблема – можно ли в понятии выразить идею времени? Ведь понятие – это нечто статичное и вневременное, а время – это текучее и ускользающее от понятийного определения. Отсюда все трудности логического выражения идеи времени и движения.