Шафрановые врата - Линда Холман

Ажулай дернул плечом, и я догадалась, что его расстроил мой вопрос.

— Нет.

— Значит… значит, мне больше не разрешают оставаться здесь? — спросила я, нервно сглотнув. — Ты это пришел мне сказать?

— Нет. Я поговорил с другом. Ты можешь остаться.

Я кивнула, облегченно вздохнув. Я была рада, что смогу пожить здесь, и тем не менее расстроилась из-за того, что за это время от Этьена не было новостей.

Я громко выдохнула.

— Спасибо. Как ты, Баду? — поинтересовалась я, глядя на ребенка.

Он улыбнулся, и я обрадовалась, заметив, что его волосы подстрижены и блестят, а его маленькая джеллаба и хлопковые штаны чистые.

— Мы идем смотреть черепах, — сказал он.

— В сад, — пояснил Ажулай. — Я сегодня раньше закончил и решил сводить туда Баду. Мы проходили мимо, и я подумал, возможно, ты захочешь пойти с нами.

Он сказал это обычным тоном, но с ноткой сомнения.

— О! — удивленно воскликнула я.

— Ты пойдешь, Сидония? — спросил Баду.

Конечно же, мне очень хотелось снова выйти из дома. Я так часто думала за эту одну неделю о том, что жизнь Навар и Мены имеет слишком много ограничений.

— Да, — сказала я. — Я только возьму покрывало и хик.

Поднимаясь в комнату, я встретила Мену, притаившуюся на лестнице. Она явно подслушивала, хотя не могла понять наш французский язык. Девушка вскинула брови, будто спрашивая, что случилось.

Я подобрала арабский аналог слова «выйти» и добавила: «Ажулай».

Ее губы сжались точно так же, как у Навар, когда та была недовольна мной. Ничего больше не сказав, Мена поднялась на крышу.

В своей комнате я взяла покрывало, но, прежде чем прикрыть лицо, пристально посмотрела на себя в зеркало, затем пригладила брови средним пальцем, как это делала Манон.

Еще в медине мы остановились купить Баду сладостей. Ажулай положил несколько сантимов в руку мальчика, и Баду резво побежал к продавцу за лотком, заваленным грудами желейных квадратиков, присыпанных пудрой с блестками.

— Я пойду посмотреть на ножи, — сказал Ажулай и направился к соседнему прилавку.

Я смотрела, как Баду сам совершает покупку, видела, как гордо он вскинул подбородок, когда говорил с мужчиной по-арабски и протягивал ему сантимы на ладошке. Мужчина взял монеты, взвесил сладости в бумажном кульке и вручил его Баду, говоря ему что-то и кивая.

Мальчик подошел ко мне, переводя взгляд с меня на Ажулая, который трогал лезвие ножа большим пальцем. Баду вытащил из кулька один квадратик и бросил его в рот. Затем протянул кулек мне.

— Продавец сказал мне, что я должен поделиться конфетами с моими папой и мамой, — пояснил он и улыбнулся. — Он такой смешной, правда?

— Да, — сказала я, улыбнувшись в ответ, и взяла один квадратик.

Выйдя из медины, мы поехали в Сад Мажорель в повозке, запряженной ослом.

— Мы пойдем к одному из самых больших прудов, — сказал Ажулай, когда мы оказались в саду. — Там самые большие черепахи.

Мы подошли к зеркальной глади пруда, а пока Баду бежал к воде, я положила свой хик на каменную скамью и приподняла покрывало, открывая лицо.

Мсье Мажорель прошел мимо нас, поздоровавшись с Ажулаем, затем остановился и посмотрел на меня.

— Bonjour, мсье Мажорель, — сказала я. — Я мадемуазель О'Шиа. Я как-то была здесь с мистером и миссис Рассел.

Он явно был удивлен.

— Ах да! Похоже, вы приспособились к жизни Марракеша. — Он вопросительно взглянул на Ажулая, но тот стоял молча. — Увидимся завтра, Ажулай. Привезли новые горшки.

Баду наклонился над гладкой поверхностью воды, в которой отражалось небо, его маленькие плечики напряглись, он пристально смотрел на водную гладь, усеянную корзинками лилий. Ажулай заговорил с ним по-арабски, и Баду окунул пальчики в воду, пошевелил ими, разбивая стеклянную поверхность. Почти сразу же черепаха высунула голову в нескольких дюймах от его пальчиков. Баду отскочил, затаив дыхание, затем повернулся к нам и засмеялся.

— La tortue[74], — сказал он, продолжая улыбаться. — Она напугала меня. — Он снова наклонился и заплескал пальчиками по воде. — Я хочу, чтобы она сделала это опять.

Черепаха подплыла ближе, наверное, рассчитывая на корм, и снова высунула свою круглую голову; на этот раз она открыла свой беззубый рот, а затем быстро нырнула на глубину.

И снова Баду рассмеялся от удовольствия. Здесь он был совсем другим, беззаботным мальчиком, его обычная серьезность исчезла.

— Я впервые слышу твой смех, — сказал Ажулай.

Я прикрыла рот рукой, непроизвольно смеясь вместе с Баду. Ажулай изучал меня.

— Почему у меня такое чувство, что ты не позволяешь себе смеяться?

Я часто заморгала.

— Я не знаю.

Я подумала о своем потерянном ребенке, об Этьене, обо всем, что произошло за последние несколько месяцев. И поняла, что не смеялась с тех пор, как Этьен ушел от меня. Неужели я чувствовала, что не имею права на смех? На счастье?

Я посмотрела на Баду, плескавшего пальчиками по воде. Он заставил меня за эти несколько минут на природе забыть обо всех тяготах, свалившихся на меня за последнее время. Я взглянула на Ажулая. Он не смотрел на меня, но я чувствовала, что он жалеет меня. Мне не хотелось, чтобы этот мужчина испытывал ко мне жалость. Я встала со скамейки и опустилась на колени рядом с Баду.

— Давай заставим черепаху снова выплыть, — предложила я и легонько ударила по поверхности воды пальцами.

Когда мы выходили из сада, Ажулай заговорил с Баду на арабском. Баду в восторге открыл рот, его глаза сияли.

— Да, Oncle Ажулай, да, когда мы поедем?

— Через неделю. Семь дней, — ответил тот, подсаживая Баду в повозку, ожидавшую нас. Баду посмотрел на свои пальчики, его губы двигались, пока он считал. — Каждые несколько месяцев я навещаю свою семью, — пояснил Ажулай, повернувшись ко мне. — Баду нравится ездить со мной. Он с большим удовольствием играет там с детьми.

Свою семью.

— О! У тебя есть дети? — спросила я, вздрогнув.

Я как-то… забеспокоилась. Почему? Я предположила, что у него нет жены и детей, главным образом из-за того, что, когда я была в его доме, не видела там никого, кроме старушки, подавшей мне чай. А может, из-за его связи с Манон? Почему я думала, что у него не может быть любовницы, если он женат?

— Нет, — сказал он, а затем резко повернулся к Баду и заговорил с ним о черепахах.

Как только мы вышли из экипажа, Ажулай и Баду проводили меня в Шария Сура. Баду спросил:

— Сидония, ты поедешь с нами в блид?

— Нет, Баду, — ответила я, остановившись у ворот. — Но надеюсь, ты хорошо проведешь там время. — Я повернулась и постучала в дверь.