Бенефис для убийцы - Александр Серый

– Оказывается, вы не так глупы, Станислав Андреевич, как я уж было подумала, – польстила Лосева. – Это все?

Неожиданно в интонации женщины появилась заинтересованность, чего и добивался Широков на первом этапе диалога. Необходимо было наращивать темп и давление, чтобы не потерять инициативу. Поэтому он сказал:

– Нет, уважаемая Татьяна Андреевна! Это – далеко не все… У меня тоже есть друзья на родине Мокшанского… точнее – на вашей с ним родине! Как и вы через своих знакомых, мы с помощью своих поняли в конце концов, за что вы убили Мокшанского, а потом – и Васнецова! Рассказать?

– Расскажите… – чуть слышно согласилась Лосева.

– Ну, хорошо! Мокшанский, будучи председателем суда, приговорил вашего сына Вершинина Владимира к смерти за преступление, которого тот не совершал. Вместе с сыном, вы потеряли и мужа, не вынесшего позора и умершего вскоре от сердечного приступа. Вы потеряли все: семью, любимую работу – вы ведь были гримером в городском театре! Сил бороться не было. И вы уехали, бросив все, в надежде начать новую жизнь. Вернули себе девичью фамилию, использовали свой диплом о среднем медобразовании и устроились сюда медсестрой.

В кабинете врача послышались тихие всхлипывания. Широков в душе страдал, что приходится быть жестоким, но иного пути не было.

– Все шло хорошо, как вдруг… К вам в корпус приезжает на отдых виновник всех бед. Он – вполне доволен жизнью, обеспечен, молодая жена и все прочее… Вас он не узнал. Для него люди – так, трава… Тем более, время и горе… ну, словом, изменили вашу внешность, да и на суде он вряд ли вас внимательно разглядывал… Но вы его узнали! И неожиданно для самой себя ощутили прилив ненависти и жажды мести, поглотившей целиком! Больше вы ни о чем не могли думать…

– Достаточно! – слабым голосом произнесла Лосева. – Я исполнила свой долг, сделала, что должна была сделать… Совесть моя спокойна… Перед Богом спокойна… Наказать злодея – не грех, но – благо! Теперь я могу уйти, не боясь кары небесной!

– Тут вы заблуждаетесь! Мокшанский – виновен. Но с Константином вышла ошибка!

– Какая ошибка? Это вместо него… убили моего сына!

– Нет, Татьяна Андреевна, повторяю, с Васнецовым вы ошиблись – он ни в чем не виновен!

Широков вложил в слова всю возможную твердость, чтобы заставить Лосеву поверить.

– Узнав из Гошиного письма, что труп Мокшанского спрятали Васнецовы, вы недоумевали, зачем те это сделали. Вы позвонили своим знакомым, которых столько лет не видели… Десять лет назад, когда происходили трагические для вас события, вы не знали фамилии молодого человека, из-за которого фактически погиб сын – тогда это хранилось в строгой тайне. Теперь времена изменились… В числе другой информации о Мокшанских, знакомые передали вам и эту фамилию – Васнецов. Вы решили, что это – Костя. Но вы жестоко ошиблись! Виновника гибели вашего сына зовут Анатолий! Он первый ребенок в семье Васнецовых – старший брат Константина! Вы убили невинного человека, Татьяна Андреевна! Вы сделали то, что раньше другие сделали с вашим сыном…

Станислав перевел дух и вытер ладонью выступивший на лбу пот. Его просто колотило от напряжения. А тут еще Фомин делал страшные глаза и крутил выразительно пальцем у виска, показывая, что Широков окончательно спятил, заявляя такие вещи. Оставалось еще чуть-чуть… И Широков сделал последний ход.

– Вы не можете просто так уйти, Татьяна Андреевна! Вы совершили грех не только перед Богом, но и перед людьми, а потому должны ответить перед ними… Вы должны пройти через это очищение, иначе Небо не примет вашей жертвы!

Замок щелкнул, и дверь внезапно открылась. Лосева выглядела жутко: заплаканное лицо в красных пятнах, растрепанные волосы, лихорадочно горящие глаза…

– Будьте прокляты, если вы меня обманули! – едва слышно сказала женщина, буквально вцепившись взглядом в Станислава. Он выдержал взгляд и в тон ей тихо ответил:

– Я сказал правду! Косте тогда было восемнадцать, и он служил в армии…

Лосева опустила голову, сунула в руку Фомина пузырек коричневого стекла и медленно побрела к выходу из корпуса, провожаемая молчанием сгрудившихся в холле людей. Руслан и прибежавший с улицы сотрудник почтительно сопровождали ее до машины.

– Я думал, еще один труп обеспечен, – откровенно признался Фомин, когда через полчаса они втроем с Медведевым и Широковым пили чай за знакомым журнальным столиком. – Только за него нам бы начальство такое устроило! Ну, ты и провокатор!

Широков, в адрес которого прозвучал нелестный эпитет, невозмутимо потягивал обжигающий напиток.

– Да и я – хорош! – продолжал каяться Михаил.

– Дай пузырек! – попросил Широков, поставив чашку.

– Зачем?

– Дай! – повторил он настойчиво.

Фомин пожал плечами и вынул из кармана требуемое. Широков повертел баночку в руках, внимательно посмотрел надпись на латыни и характерный череп с костями, потом быстро снял крышку и высыпал добрую половину содержимого себе в рот. Ваня вскрикнул и уронил стакан, с треском расколовшийся на паркетном полу. Фомин так и остался сидеть с раскрытым ртом… Тем временем Станислав демонстративно проглотил порошок и вытянув руку в направлении Фомина, предложил:

– Хочешь попробовать?

Тот продолжал смотреть на коллегу, как на сумасшедшего, даже не пошевелившись.

– Напрасно… Очень вкусно. Кисленькая!

Медведев оказался более сообразительным или более безответственным. Видя, что приятель жив и здоров, он осторожно вынул из его руки пузырек, сунул туда палец, понюхал щепотку порошка и только потом рискнул лизнуть ее языком.

– Это же – аскорбинка! – сообщил он таким тоном, словно только что открыл новый элемент в таблице Менделеева.

– Совершенно точно! – беззаботно откликнулся Широков и от души рассмеялся.

Вслед за ним начали истерически хохотать и Фомин с Медведевым.

– Объясни! – потребовал Михаил, немного успокоившись.

– Чего объяснять? Я привык просчитывать все варианты… Тот, что произошел, тоже не исключал. Когда после завтрака Лосева поднялась наверх убирать комнаты, я осмотрел ее вещи в служебке и нашел пузырек с ядом. Содержимое пришлось высыпать в… не буду говорить куда, а то еще вам чего-нибудь померещится! Пузырек вымыл и насыпал туда аскорбинки из висевшей на стене аптечки, только и всего!

– Подожди… Значит, про Константина не блеф? Но когда…

Станислав поднял руки вверх и перебил спрашивающего.

– Тут я тоже чист – ничего от вас не скрывал! Про Константина сообразил в процессе диалога через дверь – сами понимаете, советоваться с вами было некогда!

– Как это? – не понял Ваня.

– А так… В разговоре по телефону Никита вскользь назвал Васнецова Толей. Я пропустил мимо ушей – думал, он оговорился. Еще он упомянул, что сын Лосевой и Васнецов были ровесниками. Вчера вечером я по тупости это не просчитал, а сегодня, в экстремальных обстоятельствах, когда мозги заработали с полной отдачей и все всплыло: десять лет назад сыну Лосевой было двадцать два года, а Косте сейчас – двадцать семь! Теперь понятно?

– Нет, ребята, с вами не соскучишься – это уж точно!– мрачно констатировал Фомин.– Еще одного фортеля, подобного предыдущему, я не переживу.

Он встал, прошел в угол кабинета к большому серому сейфу и достал оттуда початую бутылку коньяка.

– Интересно, – пробормотал Ваня. – Мне непонятно, где же все-таки был Гоша с 16-ти до 19-ти часов в тот злополучный для себя день?

– Я же говорил, что некоторые вещи нам никогда не удастся узнать! Даже Широков не поможет, а?

Михаил искоса взглянул на Станислава, будто ожидая очередного подвоха. Но тот только причмокнул с удовольствием губами и обронил:

– Хороший коньяк!

Потом улыбнулся и виновато развел руками.

Вместо эпилога.

Надя сидела на скамейке у входа в корпус – Широков с Медведевым заметили девушку еще издали. Вечер был прохладным, и она зябко куталась в неизменную синюю куртку.

– Кого-то ждете, Наденька? – ласково справился Широков.

Одновременно он заботливо поддерживал Ваню, пошатывающегося скорее от усталости, чем из-за выпитой рюмки пятизвездочного грузинского.

– Вас! – просто сообщила девушка. – Что с ним? – кивнула она в сторону Медведева.

– Оказывается, играть роль в спектакле – не такая уж легкая штука! Тем более нелегко изображать доктора Ватсона…

– Все шутите…

– А что еще остается человеку моей профессии, чтобы волком не завыть?

– Вы и меня подозревали?

– В чем?

– В убийстве!

– Мокшанского? Всего лишь мгновение, когда нашел синюю пуговицу в беседке… Устраивает?

– Понятно… Относительно шуток, к слову, тоже.

– Ребята! – подал голос Ваня. – Пойдемте на балкончик, водички попьем… минеральной…