Сердце Сапфира. Обрученная с вороном 2 (СИ) - Екатерина Слави

не находя в себе храбрости идти дальше.

«Это не может быть отец, — говорила она себе, в глубине души боясь обмануться. — На моих глазах Амир пронзил кинжалом его сердце. На моих руках отец издал последний вздох. О чем я думаю, о небо, это невозможно!..»

Скомкав в пальцах ткань юбок, Равена сделала над собой последнее усилие и обогнула кресло.

Человек в кресле спал, уронив голову на бок. Под закрытыми глазами у него залегли густые темные тени, лицо было бескровным, как у тяжелобольного, и исхудавшим настолько, что на него было больно смотреть.

У Равены затряслись губы. Она чувствовала, как исказилось в гримасе лицо, а из глаз потекли горячие слезы. Собственный голос, чужой и далекий, прошептал едва слышно:

— Папа.

Словно услышав ее, Гидеон де Авизо проснулся и медленно раскрыл глаза. На его губах появилась слабая улыбка, когда глаза остановились на ней.

— Дочь, — осипшим голосом произнес он. — Я рад, что с тобой все хорошо.

Библиотека поплыла у Равены перед глазами, а пол ушел из-под ног.

Родное лицо заволокло темнотой, и сознание покинуло Равену.

44. ПЕРЕД ВЫБОРОМ

Очнувшись, Равена в первый момент не поняла, где находится. Огонь в камине, стеллажи с книгами до самого потолка… Тотчас все вспомнив, Равена судорожно вдохнула и подскочила.

Первым, кого она увидела, был склонившийся над ней Марис де Фаль. Хмурясь, он заглядывал ей в лицо, и, осмотревшись, Равена поняла, что сидит в кресле.

— Ты упала в обморок, — констатировал Марис, но Равена его не слушала.

— Папа! — устремив на него требовательный взгляд, воскликнула она.

Марис бросил взгляд через плечо, потом снова повернулся к ней, выглядя при этом слегка недовольным, и кивнул. После чего отошел в сторону.

Это был не сон, не обман — перед Равеной и впрямь сидел ее отец: спокойный, любящий взгляд, мягкая улыбка…

— Как? — дрожащим голосом спросила Равена. — Как это возможно? Я ведь видела своими глазами…

Гидеон де Авизо кивнул.

— Все так, как ты видела. Мальчик, которого я растил, как сына, убил меня своей собственной рукой. — Отец Равены тяжело вздохнул: — К сожалению, мне не удалось смягчить его сердце. Даже с его отцом, одним из самых жестоких драконов, что правили этим кланом, мне когда-то удалось поладить. Но его сын в своей гордыне превзошел отца.

— Но Амир не убил тебя, — со слезами в голосе произнесла Равена и закрыла рот ладонью; ее плечи вздрагивали, она смотрела на отца с недоверием, широко раскрыв глаза.

Гидеон де Авизо склонил голову набок и печально улыбнулся.

— К сожалению, он это сделал.

— Ты ведь жив! — не понимала Равена.

Отец покачал головой и посмотрел ей в глаза со слабой улыбкой.

— Вернее будет сказать: я нахожусь между жизнью и смертью. Посмотри на меня хорошенько.

Равена видела. Видела, что ее отец выглядит так, словно тяжело болен. Эти темные круги под глазами, исхудавшее лицо…

— Это не болезнь, — опередил ее Гидеон де Авизо. — Это умирание. Долгое умирание.

— Я не понимаю, — прошептала Равена, глядя на него во все глаза.

Отец кивнул.

— Я поясню. — И со вздохом продолжил: — Как и мой брат Марис, я хранитель.

— Что это… что это означает?

— Мы родились обычными людьми, — произнес Гидеон де Авизо. — Но однажды — позже я расскажу тебе, как это вышло, — оказались в пещере. Это место называется Колыбелью Жизни. В тот раз… она исполнила наше желание. Колыбель поместила в наши сердца по шесть кристаллов, содержащих в себе духовную силу всех кланов. Эти были всего лишь крохотные осколки каждого клана, но сосуществующие в одном теле, они даровали нам магию и бессмертие. Ни одной из шести духовных сил мы не можем распоряжаться в полной мере. Но из-за того, что в каждом из нас хранится сила всех шести, потомки духов вынуждены считаться с нами.

— Но если хранители наделены бессмертием, — недоумевала Равена, — то почему тогда ты так ослаб?!

Отец мягко улыбнулся.

— Потому что один из кристаллов во мне был расколот — и его духовная сила ушла из моего тела, — ответил он. — Ты знаешь, когда это произошло.

Губы Равены задрожали.

Пляшущие по стенам и потолку отсветы огня из камина, темная фигура посреди библиотеки и кинжал, который рука ее названого брата вынимает из груди Гидеона де Авизо…

— Значит… — произнесла Равена и замолкла, начиная понимать.

— Наверное, тебе станет понятнее, если я скажу иначе, — произнес отец. — В тот день Амир не убил меня. Но расколов кинжалом один из кристаллов в моем сердце, оставил меня между жизнью и смертью.

— Расколотый кристалл — не Сапфир, — словно размышляя вслух, добавил он, — иначе я уже был бы мертв. Потому что именно кристалл с духовной силой Сапфиров продлевает нам жизнь и исцеляет наши тела. Это и не кристалл Смерти — его исчезновение ослабило бы кристалл Сапфиров, они неразрывно связаны, как жизнь и смерть. Выходит, это один из кристаллов с духовной силой детей земли. Я умираю, но не могу умереть — и находиться в таком состоянии я могу долго.

Равена открыла рот, чтобы спросить, как этому помочь, но не успела произнести ни слова — рядом раздалось настойчивое покашливание.

— Прощу прощения, что прерываю, — сказал Марис. — Понимаю твои чувства, Равена, но сейчас перед нами очень большая проблема, и в первую очередь мы должны поговорить о ней.

Равена посмотрела на Мариса, не понимая, что может быть важнее ее встречи с отцом, которого она так долго считала мертвым, а брат ее отца тем временем продолжал:

— Там, на улицах городов, умирают люди, поэтому прежде всего нужно подумать о том, как остановить Клан Смерти. Я привел тебя сюда, потому что знаю: твой отец — единственный человек, которому ты поверишь. Позволь, я все расскажу, Гидеон. Ты сегодня и так слишком много говорил. Отдохни. А если твоя дочь не поверит мне — просто подтвердишь мои слова.

Сделав глубокий вдох, Марис решительно начал:

— Прежде всего, повторю то, что уже