Каждые пятнадцать минут - Лиза Скоттолине

– Спасибо, хорошо. – Макс сел напротив него, глядя на него с каким-то новым выражением. – Представляете, моя мать выходит замуж.

– Это же отлично! – воскликнул Эрик искренне. Он недавно наведался к Мэри и Заку, по их приглашению. Мэри два месяца назад закончила курс реабилитации и нашла постоянную работу, Зак поддерживал ее во всем.

– Да, на Рождество я получу нового папочку. – Макс закатил глаза.

Эрик хмыкнул.

– Когда свадьба?

– В следующем году, в декабре. Они хотят подождать, пока я выйду.

– Здорово. Ну, и как ты к этому относишься?

– Я рад, – кивнул Макс. – Это классно. Он мне нравится. Он хороший парень, и он хорошо влияет на маму. Не думаю, что она пошла бы на реабилитацию, если бы он не подталкивал ее к этому.

– Возможно, ты прав. – Эрик вспомнил, как Лори сказала, что Зак слишком хорош для Мэри, но постарался задвинуть это воспоминание подальше. – Как в школе?

– Скучно и просто, но в целом все нормально. – Макс пожал плечами. – Я даю уроки по математике пятиклассникам. Им нужна помощь.

– Это хорошо.

– А знаете, что мне нравится? Языки. В моей старой школе я их терпеть не мог, а здесь – нравятся. Это глупо?

– Совсем не глупо, наоборот – здорово! Это полезно.

– Они практикуют здесь так называемое рефлективное письмо – когда ты пишешь вроде как дневник, но можешь писать о чем угодно, такая, знаете, свободная форма. Звучит глупо, но мне нравится. Я даже стихи пробую писать… – Макс смущенно повел плечом. – Наверное, это потому, что больше тут делать особо нечего – здесь же не разрешают видеоигры.

– Стихи лучше, чем видеоигры.

– Я знал, что вы так скажете. Так обычно говорят отцы.

– Ну, у меня есть причины говорить так, как говорят отцы, – улыбнулся Эрик, хотя по сравнению с летом у него к Максу выработалось более правильное отношение: он больше не пытался стать ему отцом и договорился с собой, что единственный человек, которому он приходится отцом, – это Ханна. И ему хватало сейчас забот, связанных с ней, особенно когда она стала настойчиво требовать, чтобы он перекрасил в розовый цвет весь дом. Причем снаружи.

– Лечение тоже хорошо идет, – улыбнулся Макс. – Мне нравится доктор Голд, очень нравится.

– Она изумительная. – Эрик был доволен, что Максом занимается одна из его старинных подруг, Джилл Голд, признанный эксперт по ОКР, тесно сотрудничающая с Институтом Бека в Филадельфии, который специализировался на поведенческой терапии. Исправительный центр проводил комплексное лечение Макса совместно с доктором Голд, и это должно было обеспечить улучшение его состояния не только в данный момент, но и после того, как он выйдет на свободу.

– Мы с ней много говорим о Буле. И это грустно.

– Понимаю. – Эрик увидел, как помрачнело лицо Макса, когда он вспомнил о бабушке и своей недавней потере.

– Тут, понимаете… Я вот вижу, сколько всего хорошего сейчас происходит, ну вот типа мама моя бросила пить… И я думаю: почему же она не сделала этого раньше? Ну, тогда, когда моя бабушка еще была жива? Ведь это сделало бы Булю по-настоящему счастливой.

– Да, конечно. Но знаешь, некоторые люди взрослеют только тогда, когда уходят их родители. Я не говорю, что это случай твоей мамы, но такое бывает.

Макс закусил губу, вздохнул:

– Как бы то ни было – у меня улучшение с моим ОКР. Доктор Голд со мной работает, использует техники замещения. Я уже стучу себе по голове только раз в час. Ровно.

– Это хорошо.

– Но это останется, наверное, уже навсегда. За все это время мы достигли только такого результата – дальше не сдвинемся.

– Понятно. Но зато это работает.

– Я продержусь до десяти. – Макс покосился на стенные часы, которые показывали 9:10.

– Так ведь уже гораздо проще, ты сам понимаешь.

– Вот и она так говорит. – Макс снова посмотрел Эрику в глаза с каким-то новым выражением. – А вы знаете, она ведь одинока.

– Доктор Голд? Нет, она замужем.

– Да нет, она развелась. В прошлом месяце. Я слышал, как она говорила кому-то из друзей по телефону. – Макс поднял голову: – А вы готовы… ну… типа… встречаться с кем-то?

– Нет, не готов, Макс.

Эрик все еще тяжело переживал тот факт, что Лори оказалась социопатом, теперь она находилась в тюрьме, ожидая приговора. Он страстно желал только одного: чтобы ей оказали ту помощь, в которой она нуждалась, но сам он не мог ей помочь. Пол больше не появлялся в его жизни – и Эрик мог его понять.

– Доктор Голд чем-то напоминает мне вас, у вас, ребята, много общего. У нее есть дочка – примерно такого же возраста, что и Ханна. Может быть, вы все-таки… типа… позвоните ей и назначите свидание?

– Я подумаю об этом.

Эрику было очень тяжело вспоминать все, что произошло, он так переживал все это: то, что кто-то пытался разрушить его жизнь, что прервалось столько жизней, стольким людям пришлось страдать и горевать… включая Макса. Он переживал за Макса, Мэри и Зака, а еще за Энтони и Пэг Бевильакуа, которые, кстати, приняли его извинения с благодарностью и мужеством. Линда Перино подала-таки иск против больницы, но она не упоминала в этом иске персонально Эрика, а больница пыталась заключить с ней досудебное соглашение, чтобы все-таки не выносить сор из избы.

– Доктор Пэрриш, вам стоит как следует об этом подумать. Я считаю, доктор Голд горячая штучка, ну типа для ее возраста.

Эрик улыбнулся:

– Мы с ней ровесники.

– Знаю. Вот видите – это тоже у вас общее. Вы должны состариться вместе, – засмеялся Макс.

– Ладно, хватит. У меня для тебя сюрприз.

– Какой?

– С Рождеством! – Эрик вынул из кармана пальто подарок и положил его на стол перед Максом. Завернут он был в упаковочную бумагу с картинками из «Холодного сердца» – у Эрика не было времени купить другую из-за сильной занятости на работе, частной практики и отцовских забот, поэтому подарок упаковывала Ханна – в то, что нашла. Эрику нравилась такая жизнь. Он чувствовал себя сейчас даже менее одиноким, чем когда жил с Кейтлин. Его жизнь как будто наконец-то стала такой, как нужно, все встало на свои места – даже несмотря на то, что он был очень, очень занят.

– Что это? – улыбнулся Макс, беря подарок. – Вам не стоило беспокоиться.

– Это пустячок. Открой.

– Ого! – Макс разорвал бумагу и достал черный блестящий карманный фонарик. – Ха!

– Помнишь, что я говорил тебе о фонарике?

– Что это фаллический символ?

– Нет! – Эрик рассмеялся.

Макс тоже рассмеялся, потом посерьезнел:

– Я пошутил. Я помню.

– Ну так вот – это твой фонарик. Ты уже на пути к выходу из пещеры. Держи его при себе всегда.

– Но вы обещали, что будете рядом со мной. – Лицо Макса погрустнело.

– Я больше не нужен тебе. Ты можешь справиться сам – и ты уже делаешь это великолепно. А если тебе понадобится поддержка, у тебя есть доктор Голд. Она всегда рядом.

Макс судорожно сглотнул.

– Что вы хотите сказать?

– Я приходил к тебе каждые две недели, но думаю, теперь ты будешь просто звонить мне, когда захочешь меня увидеть. Звони мне в любое время – когда захочется. Я останусь в твоей жизни, пока ты будешь этого хотеть. Как тебе такой вариант?

– Окей. – Макс подмигнул, кивая. – Значит, это не то, что вы меня кидаете.

Эрик кашлянул:

– Нет. Разумеется, я тебя не кидаю.

– Хорошо. Потому что доктор Голд будет с минуты на минуту.

– Здесь? Зачем?

– Я сказал ей, что вы хотите пригласить ее на бранч.

– Что ты ей сказал?!

Эрик оглянулся на дверь в комнату посещений, которая как раз в этот момент широко распахнулась…

Благодарности

Я большой любитель благодарностей.

Так что здесь я выражаю благодарность экспертам и моим милым почти богам, которые помогали мне с книгой «Каждые пятнадцать минут». Можно не говорить о том, что если в книге есть какие-то ошибки, то это исключительно мои ошибки.

Во-первых, я выражаю признательность моей ближайшей подруге, Сэнди Штейнгард, с которой я дружу с детства и знала еще до того, как она выросла и стала одним из самых уважаемых психиатров в стране. Она блестящая, увлеченная, веселая и вообще удивительная, и она помогла мне понять, как мыслят психиатры и как может мыслить отдельно взятый, конкретный психиатр, описанный в этой книге. Я навсегда перед ней в долгу – и за это, и по многим другим причинам. Вот почему эта книга посвящается ей, с благодарностью и огромной, огромной любовью.

Благодарю доктора Марка Барока, медицинского директора психиатрического стационара больницы Брин Моур. Доктор Барок, несмотря на свою занятость, нашел время, чтобы ответить на мои вопросы, – и не только о психиатрии, но и о внутреннем устройстве типичной городской больницы, и о том, какие процедуры там проводятся. Хотя больница, о которой говорится в этой книге, вымышленная, во время нашей беседы с доктором Бароком я собственными ушами слышала играющую по внутреннему радио колыбельную – этот факт я вставила в роман, так что даже если вам трудно поверить, что такое бывает, – тем не менее это правда.