Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

– Но сейчас другое время...

– Николас, подумай-ка вот о чем: ключевые действующие лица находятся в России, Китае и Франции – это если не считать других, которые наверняка имеются, – и занимают такое положение, которое позволяет им восстанавливать свои народы друг против друга, трубить о надвигающейся войне, о необходимости усиления национальной обороны... Именно так все это и делается.

– Существует множество способов спровоцировать призывы крепить оборону.

– Но если в твоих руках рычаги власти, а ты не пользуешься ими напрямую, тому должна быть причина. Нет, мы имеем дело не со всемирной гонкой вооружений. Происходящее не вписывается в эту схему. Отдельные инциденты – вот что мы видим. Отдельные террористические акции – причем никто не берет на себя ответственность за них. Все происходит по плану, и события нарастают. Но почему?

– Терроризм – всего лишь другая форма ведения войны, – медленно произнес Брайсон. – Война, проводимая иными средствами. Психологическая война, цель которой – деморализовать противника.

– Но для войны нужно по крайней мере две стороны.

– Террористы и те, кто с ними борется.

Елена покачала головой.

– Те, кто с ними борется, – это слишком расплывчато.

– Терроризм – это разновидность театра. Действо, разыгрываемое актером для зрителей.

– Значит, конечная цель здесь – не уничтожение само по себе, но публичность, подталкивающая к этому акту.

– Именно.

– Публичность почти всегда помогает привлечь внимание к какому-то делу, к какой-то группе. Но недавно прокатившаяся волна терактов не имеет авторов, которые заявляли бы о себе; они не увязываются ни с каким движением и ни с какой группировкой. И потому нам нужно изучить все доступные сведения и выяснить все связи. Что общего у всех этих терактов?

– То, что все их можно было предотвратить, – резко произнес Брайсон.

Елена остановилась и обернулась к нему с заинтересованной улыбкой.

– А почему ты так решил?

– Попробуй просмотреть все газетные сообщения, записи теле– и радиопередач. Каждый раз, после каждого происшествия в средствах массовой информации появлялось заявление – как правило, его приписывали некоему правительственному чиновнику, пожелавшему остаться безымянным, – гласящее, что своевременное введение соответствующих мер наблюдения непременно позволило бы предотвратить несчастье.

– Меры наблюдения... – повторила Елена.

– Договор. Международный договор о наблюдении и безопасности, который должны подписать большинство стран.

– Договор, который приведет к созданию нового международного агентства, этакого сторожевого пса – верно? Этакое сверх-ФБР.

– Верно.

– А значит, потребуется вложить миллиарды долларов в новое спутниковое оборудование, снаряжение для полиции и тому подобное. В потенциале это сулит огромные прибыли компаниям наподобие тех, которыми владеют Арно, Пришников, Цай... Возможно, что-то в этом есть. Международная угроза послужит маскировкой, прикрытием для огромных вложений в оборонную промышленность. Все мы должны вооружиться до зубов и защитить себя от терроризма – от терроризма, ставшего теперь, после окончания «холодной войны», новой угрозой миру. И все члены Совета Безопасности ООН этот договор уже подписали и ратифицировали, так?

– Все, кроме Великобритании. Но предполагается, что она тоже его подпишет в ближайшие дни. За это громче всех ратует лорд Майлз Пармоур.

– Да-да. Он, как ты выражаешься, трепло, но он вполне успешно организовал выступления в поддержку договора. Никогда не стоит недооценивать человека, стремящегося прорваться наверх. Вспомни хотя бы рейхстаг тридцать третьего года.

Брайсон покачал головой.

– Прометеевцы действуют не так. Лорд Пармоур сработал чрезвычайно эффективно, но я подозреваю, что он не слишком умен. Могу поспорить: продумал операцию и руководил ею кто-то со стороны. Как любит говорить наш бесстрашный вождь, «следи за мускулами, но ищи мозги»

– То есть, ты хочешь сказать, парламентскими дебатами в Лондоне управляют некие кукловоды?

– Именно.

– Но кто они? Если бы мы смогли это вычислить...

– Я намереваюсь отправиться туда, встретиться с Пармоуром и побеседовать с ним, вытрясти все, что только можно.

– Но разве ты в состоянии куда-то ехать? Как ты себя чувствуешь?

– Если из меня вытащат эти чертовы трубки, я буду в полном порядке.

На некоторое время в палате воцарилась тишина. Потом Елена произнесла:

– Николас, в другое время я вела бы себя как клуша и требовала, чтобы ты оставался в постели до полного выздоровления. Но если ты и вправду чувствуешь себя достаточно хорошо... дорога каждая минута...

– Я могу добраться до Лондона. Я намереваюсь туда отправиться. Сразу же, как только мы сможем выбраться отсюда.

– Я позвоню и договорюсь, чтобы для нас приготовили частный реактивный самолет. Мы улетим через шесть часов, если только самолет не понадобится в это время Теду.

– Отлично. Летная полоса здесь близко?

– Немного подъехать на машине.

Елена вдруг остановилась на полушаге и кивнула каким-то своим мыслям.

– Получается, Кэссиди был прав.

– Кэссиди? Сенатор Кэссиди?

– Да.

– А что с ним такое? Он же вынужден был подать в отставку из-за какого-то громкого скандала: кажется, его жену арестовали за покупку наркотиков, или что-то в этом духе.

– Ну, все это несколько сложнее, но в общих чертах верно. Несколько лет назад у его жены выработалась зависимость от болеутоляющих препаратов, и она купила наркотики – а продавец оказался переодетым полицейским. Сенатор Джеймс Кэссиди сумел изъять из полицейской документации сведения об аресте, а жену отправил лечиться.

– А какое это имеет отношение к договору?

– Прежде всего Кэссиди был главным противником договора. Он утверждал, что этот договор положит конец праву человека на сохранения личных тайн. На самом деле, Кэссиди громче всех в Вашингтоне твердил, что в эпоху компьютеризации право на частную жизнь неуклонно развеивается. Многие комментаторы увидели в этом иронию судьбы: сенатор, ратовавший за сохранение личных тайн, вынужден был подать в отставку из-за собственных неблаговидных поступков, совершенных в прошлом. Они веселились и заявляли, что ему, очевидно, есть что скрывать, – потому-то он так рьяно и защищает право на частную жизнь.

– Возможно, в каком-то смысле они правы.

– Не в этом суть. Дело в том, что Кэссиди – не первый. За последние несколько месяцев еще восемь конгрессменов либо подали в отставку, либо заявили, что не будут больше баллотироваться на этот пост.

– Ну, в наше время политиком быть нелегко, только и всего.

– Это не вопрос. Но ты меня знаешь: я привыкла выискивать схему там, где другие могут ее и не увидеть. И я заметила, что из этих девяти отставка пятерых, как ты бы выразился, сопровождалась опалой. Они ушли с позором.

И все они были ревностными противниками договора о наблюдении. Это не может быть совпадением – и не нужно быть специалистом по криптографии эллиптических кривых или по криптосистемам с асимметричным ключом, чтобы понять это. Информация о личных тайнах людей постоянно просачивается наружу. И каким-то образом становится всеобщим достоянием: сведения о пребывании в психиатрической лечебнице, о чрезмерном использовании антидепрессантов, о пристрастии к порнографическим видеофильмам, о чеке, выданном в оплату аборта...

– Получается, что сторонники договора не стесняются бить ниже пояса.

– Более того. Сторонники договора имеют доступ к самой конфиденциальной документации.

– Свои люди в ФБР?

– Но ФБР, как правило, не располагает подобной информацией о гражданах – ты же сам это знаешь! Сейчас ведь не времена Гувера! Возможно, они могут докопаться до чего-нибудь в этом роде, когда собирают сведения о людях, подозреваемых в серьезных преступлениях, но обычно они этого не делают.

– Тогда кто или что этим занимается?

– Мне начинает казаться, что за этой схемой проступает другая и что за чередой разоблачений стоит некая спецслужба. Что общего у всех этих конгрессменов? Я составила подробную биографию каждого из них и включила туда всю информацию финансового характера, какую мне удалось извлечь из Интернета – а оттуда, если пользоваться кодом общественной безопасности, можно извлечь немало, и без особого труда. И выяснился один любопытный факт: двое из опальных конгрессменов брали деньги по закладной в Первом Вашингтонском банке. И потом я нашла объединяющее звено: все пятеро были клиентами Первого Вашингтонского.

– Значит, получается, что либо банк каким-то образом причастен к шантажу, либо кто-то получил доступ к банковской базе данных.

– Именно. Банковская документация, чеки, перевод денег... а отсюда ниточка уже может потянуться к медицинским сведениям, к страховым полисам.