Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин

– Мы что-нибудь придумаем, когда поймаем его, а ты действуй по плану, даже если она одна.

Глава 10

Рио-де-Жанейро. Бразилия

– Как вы себя чувствуете?

Дыхание Зе-Паулу отдавало ментолом. Кто-то, наверное, сделал ему замечание, и тот решил добавить запах этих омерзительных леденцов к тому, которым наградила его природа. Жюльетта отвернулась:

– Хорошо.

Это была правда. Она никогда не испытывала такого ощущения, хотя и понимала, как оно хрупко и эфемерно. Что ж, сейчас ей и вправду хорошо, и этим надо пользоваться.

Машина забрала ее в пять у отеля «Ларанжейрас». Жюльетта села в нее вместе с Хэрроу и Зе-Паулу. Жюльетта понимала, что они ее побаиваются. Ее тренировали как камикадзе, а любой смертник вызывает у окружающих что-то вроде брезгливости.

Выходя из отеля, Жюльетта улыбнулась Жуакину, который подремывал около дверей, неловко устроившись в своем железном кресле. Он ответил ей почти незаметным движением век.

Хэрроу был молчалив и серьезен даже более, чем обычно. Жюльетте показалось, что он немного дрожит, и это ее позабавило. С тех пор как она вернулась, он относился к ней с несвойственной ему нежностью. Хэрроу не касался Жюльетты, a она не давала к этому повода. Он дотошно расспрашивал, не изменила ли она своих взглядов и готова ли начать действовать. Когда он убедился, что с ней все по-прежнему, то, похоже расслабился.

Жюльетта поместилась на заднем сиденье рядом с Хэрроу. Сидевший впереди Зе-Паулу давал указания шоферу, коротышке с квадратным лицом, поглаживавшим баранку пухлыми пальцами.

Бог весть почему, Жюльетта вспомнила соседскую старушку, к которой мать в детстве отводила ее. Это была тучная женщина, с трудом передвигавшаяся по дому. И вот однажды они ее просто не узнали. Платье болталось на ней как на вешалке, а соседка гордо заявила, что благодаря новой диете сбросила аж двадцать пять килограммов. Едва успев перешить свои платья, она скончалась через три месяца. Роль новой диеты успешно сыграл рак печени. Сделав ее счастливой, он отнял у нее жизнь.

Машина спустилась к Боттафогу, проехала вдоль залива и оказалась в длинном туннеле. Это не был самый короткий путь к Байшада. Мозг Жюльетты регистрировал окружающее с необыкновенной точностью, хотя она казалась безразличной ко всему. Потом они повернули направо к Лагону. По крутой улочке машина подъехала к внушительного вида решетчатым воротам, которые открылись при ее приближении. Зе-Паулу, должно быть, предупредил об этом с дороги по мобильному. За воротами открывался большой мощеный двор, окруженный растениями в горшках. В глубине виднелась вилла современной постройки с парковкой на три машины. Они заняли одно из двух свободных мест. Двор был пуст, но в стоявшей рядом машине сидел шофер. Машина оказалась старым «фольксвагеном-жуком», с серой краски которого давно сошел весь блеск. Низ кузова проржавел. Зе-Паулу вышел первым. Он открыл дверцу «жука» и знаком велел Жюльетте сесть внутрь. Зе-Паулу уже хотел закрыть дверцу, но Жюльетта помешала ему:

– Тед едет со мной.

Бразилец взглянул на Хэрроу, и тот подошел к машине.

– Да, – сказал он. – Я еду с ней. Я обещал.

На лице Зе-Паулу отразилось недоумение, смешанное с раздражением. Хэрроу положил ему руку на плечо.

– Это ничего не меняет, – сказал он глухо.

– Но тут нет места.

– Скажи шоферу, чтобы вышел. Я поведу сам.

После некоторой суеты шофер покинул свое место, и Хэрроу сел за руль.

Жюльетта поставила это условие во второй половине дня после своего возвращения. Хэрроу не спорил, ибо это позволяло ему приглядывать за Жюльеттой до самого конца. Бояться ему было нечего. Присутствие полицейских в районе операции было заранее оговорено. Ни один случайный прохожий не осмелился бы донести на него, а заявление какого-нибудь сумасшедшего немедленно отправится под сукно. Следствие установит, что Жюльетта прибыла одна за рулем «фольксвагена», и ни один факт не будет этому противоречить. Главное, чтобы все шло до самого конца по намеченному ими плану. Хэрроу будет тем легче проконтролировать это, что он ни на шаг не отойдет от Жюльетты и пресечет любую попытку отступить от плана, не допуская ни колебаний, ни предательства.

Они тронулись в путь почти сразу. Зе-Паулу открыл капот машины и удостоверился, что четыре контейнера на месте. Уже стемнело, когда они выехали за ворота и покатили вдоль озера. Освещенный прожекторами Христос Искупитель простирал руки, готовый принять всех грешников. Теперь Хэрроу ехал прямо на север в направлении Байшада.

Жюльетта видела профиль Хэрроу, смуглое лицо которого выделялось на фоне струящегося света. Фавелы, подумала Жюльетта, легко узнать ночью, потому что огоньки разбросаны там как попало, а в богатых кварталах они выстраиваются в горизонтальные и вертикальные линии.

– Ты помнишь, что должна сделать?

– Я сегодня целый час все повторяла, Тед.

С пустым контейнером в руках Жюльетта раз за разом повторяла движения, которые ей предстояло сделать на месте: открыть замок безопасности, погрузить контейнер в воду канала перевернуть его на бок, вылить все содержимое, снова закрыть контейнер, положить его в мешок для мусора, и так далее.

Все предыдущие ночи шел дождь. Грозного вида облака обещали проливные дожди в самые ближайшие часы. Воздух дышал сыростью, но было непонятно, поднимается ли она от пропитанной влагой земли или ею дышит предгрозовое небо. Треща мотором словно пулемет, «жук» храбро двинулся на приступ первых выбоин, отмечавших въезд в Байшада.

Время операции выбрали не случайно. Она должна была начаться в сумерки, когда вокруг меньше всего лишних глаз и ушей. Кроме того, после наступления темноты местные жители часто приходили к каналу помыться или набрать воды к ужину. Они будут заражены немедленно. По-тихому избавиться от Жюльетты тоже легче всего в темноте.

Когда они подъезжали к цели, солнце касалось линии горизонта, перечеркнутой путаницей электрических проводов и деревянными столбами. Хэрроу внутренне подобрался, как всегда, когда попадал в этот ненавистный ему мир. Жюльетте, напротив, показалось, что она дома.

Керри и ее ухажер задержались в кафе дольше, чем предполагалось. Мота несколько раз звонил Деборе. Узнав, что ее еще нет дома, он всякий раз предлагал подождать еще немного. Керри мучилась от нетерпения, но не могла ничего поделать. Мота раздражал ее своей болтовней типичного бабника и плоскими шутками. Керри решилась наконец заговорить о политике. Она спросила его об Ожвалду Лейте, про которого много слышала в Соединенных Штатах. Верно ли, что, как говорят, он будет кандидатом в президенты на ближайших выборах.

Мота заговорил о нем с восхищением, но не сообщил Керри ничего нового. Часов в пять он решил позвонить еще раз и с довольным видом сообщил, что Дебора звонила домой от своего парикмахера и обещала вернуться в течение часа. Не торопясь, Мота попросил счет, расплатился и, извинившись, отправился поговорить по телефону «о тяжелом больном». В четверть шестого они вышли из бара на боковую аллею, куда один из двух служащих автостоянки подогнал машину.

В конце рабочего дня улицы были забиты автомобилями. Керри подумала, что то ли ей просто не везет, то ли Рио всегда такой – одна сплошная пробка. Почти весь день она провела в едва ползущих машинах. Мота поставил диск с бразильскими мелодиями и принялся обсуждать музыкальные инструменты северо-востока страны, откуда происходила его семья. Керри меньше всего хотелось рассуждать о сравнительных достоинствах кавакинхо и скрипки Сартао.

Она разглядывала отливающее багрянцем озеро, вокруг которого там и сям зажигались огни. Холмы становились темно-зеленого цвета, а их базальтовые вершины отпивали закатными лучами солнца.

Мота болтал не переставая. У самого конца озера они свернули на дорогу, вьющуюся по склону Корковаду. Мота сосредоточился на дороге и замолчал. По бокам узкой и темной полоски асфальта возвышались каменные заборы частных владений. Нависающие над ними тропические растения подсвечивались изнутри прожекторами. Керри видела теперь только профиль сидящего за рулем мужчины, время от времени высвечивающийся прорывающимися сквозь листву лучами. Без маски галантности выражение его лица вдруг показалось ей опасным и жестким.

Время от времени на поворотах в разрыве стен появлялся свет простых электрических лампочек и белых неоновых трубок, выдававших районы фавел.

Теперь Керри заговорила первой. Она спросила Моту, сколько еще им оставалось ехать, кто жил в этих домах и не боялась ли Дебора ездить в темноте по этим дорогам одна Тот отвечал короткими фразами. Мимика его лица изменилась а улыбка из галантной стала напряженной.

Чем выше по склону холма, тем реже встречались виллы и им приходилось пересекать совершенно темные пространства, где, должно быть, вдоль дороги рос лес.