Переворот.ru (СИ) - Маркеев Олег Георгиевич

— Сейчас у меня встреча будет с одним серьёзным, но жутко гонористым товарищем, — произнёс Борис Михайлович. — Ты сыграешь роль моего телохранителя. Ничего в духе Рембо. Просто постоишь рядом. После этого можешь быть свободен.

Громов с недоверием покосился на него.

— В каком смысле «свободен»?

— Как волк, Володя. С подведённым от голода брюхом и загонщиками за спиной.

— Ха!

Борис Михайлович с иронией посмотрел на Громова.

— Ну что ты хакаешь? Ирина ждёт тебя в Шереметьево. Дурак, лови момент!

Мелькнул рекламный щит ресторана. Машина круто свернула вправо. Под колёсами захрустел гравий.

На парковке перед воротами ресторанчика стояли три машины. Два джипа сопровождения с мигалками и солидный, как рояль, «Мерседес» с федеральным номером.

Сквозь ивняк светилось зеркало небольшого пруда.

Борис Михайлович провёл ладонями по лицу, словно стирал пот или готовился совершить намаз.

В секунду его лицо закаменело.

* * *

Место было Громову знакомо. Боцман в прошлом году на день рождения так расщедрился, что вместо обычного похода в кафешку у платформы «Останкинская» повёл своих в ресторанчик у пруда. Обещал «поляну» на природе и отличную рыбалку.

Оказалось, что вода в пруду кишела от карпов и карасей. За небольшие деньги можно было взять в аренду удочку и попробовать выловить себе рыбу к столу. Кто не верил в своё рыбацкое счастье, заказывал рыбные блюда из меню. Готовили, как запомнил Громов, очень вкусно. А может, аппетиту способствовал свежий воздух. Посетители сидели в импровизированных рыбацких шалашах за деревянным столами. Официант вызывался звонком, кнопка которого помещалась на опорном столбе шалаша.

Напились в тот вечер господа опера в хлам. Последнюю часть банкета Громов досиживал в одиночестве на маленьком плотике с удочкой в руках. По воде ходили круги от играющей рыбы. Но ни одна даже не пошевелила крючок.

Про себя он решил, что место тихое и неожиданное для такого людного места как Выставочный центр. Но для приватных встреч не подходит. Шалаши стояли в ряд вдоль пруда. Подход к ним один — по посыпанной гравием дорожке. Шалашики, хоть и отдельные, но полной изоляции не гарантировали. Навес и три стены из камыша. Все внутри просматривается с противоположного берега пруда. Он был выше, и прямо к забору подходила густая роща.

Сегодня в «рыбачьем посёлке», несмотря на обеденный час и хорошую погоду, было подозрительно тихо. Ни рыбаков у воды, ни гуляющих компаний.

Громов шёл на шаг позади Бориса Михайловича. Их туфли в такт хрустели гравием.

В первом шалашике за пустым столом скучал молодой человек в тёмном партикулярном костюме. Внешность у парня была самая что ни на есть телохранительская: короткая стрижка, в меру тупое выражение лица, мощные бугры мышц, взгляд овчарки.

— Где? — на ходу бросил парню Борис Михайлович.

— Дальше, — помедлив, ответил охранник.

Борис Михайлович процедил что-то ругательное и нервно дёрнул головой.

Из четвёртого шалаша им навстречу вышел второй охранник. Чуть постарше первого и более солидный.

«Полутяж. В отличной форме», — оценил Громов.

— Он со мной, — бросил Борис Михайлович, не сбавляя шага.

Охранник молча пропустил их мимо, пристроился в полушаге за Громовым.

С этого отрезка дорожки просматривался весь пруд. Громов увидел, что у того самого плотика, с которого он безуспешно ловил рыбу, стоит ещё один охранник. Взгляд устремлён на противоположный берег, правая рука заведена под распахнутый пиджак.

Из следующего шалаша вышел гигант под два центнера весом.

«Ого! — опешил Громов. — И как он туда поместился? Мамонт, блин, а не человек! Такого только рельсом бить. И то опасно. Как такого неандертальца уродили? Мама, видно, со снежным человеком согрешила».

Неандерталец в темной костюме изобразил на лице подобие улыбки. Отвёл широкую, как лопата, ладонь, указывая внутрь шалаша. Сам сделал два шага назад.

Борис Михайлович встал перед входом в шалаш, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной.

— Как ты предсказуем, Михаил! — процедил он.

Громову удалось разглядеть человека, к которому обращался Борис Михайлович. Судя по костюму и выражению лица, из крупных чиновников последней волны: буржуазный гламур пополам с державным пафосом.

Звякнула вилка. Мужчина промокнул губы салфеткой. На запястье вспыхнул золотой зайчик.

— Мы…

— Да знаю я! — оборвал его Борис Михайлович. — Вы сворачиваете операцию.

Белый треугольник салфетки лёг рядом с тарелкой.

— Откуда ты знаешь, Борис?

— Знаю, с кем связался.

— Это мы нашли тебя, не забывай.

Борис Михайлович хрустнул пальцами.

— Основания для паники есть? — примирительным тоном спросил он.

— Более чем. Но твоей вины в этом нет. При твоём мальчике можно говорить?

— Он ничем не хуже твоих.

— Тебе виднее… Значит так, на «Горностая» наехала Генеральная. Ночью у него в шарашке был обыск. Утечка информации может вывести на нас.

— Почему не поставили меня в известность?

— Тогда было рано давать «отбой», сейчас самое время. Что сделано, то сделано. И сделано достаточно. Не стоит перегибать палку. «Чеченский вариант» отменяется. Слишком опасно. Мы решили, что этого педрилы у посольства вполне достаточно. Психологический эффект получился не хуже, чем мог быть у «чеченского варианта». Пусть пока повеселиться. А когда напряжение достигнет точки кипения, мы одним ударом ликвидируем угрозу.

— Надеетесь за копейку купить канарейку? Так не бывает, Миша.

— Это называется минимизации рисков, если ты не в курсе.

— Короче, обосрались…

— Борис, тебе лучше вернуться туда, откуда ты пришёл. Пока время есть.

— Как вы все предсказуемы, ты бы знал!

Борис Михайлович сунул правую руку в карман.

Охранники напряглись, как псы на поводках.

Громов с ходу оценил ситуацию как полностью безнадёжную.

Неандертальцу было достаточно танком рвануть вперёд и сгрести лапами двух противников. Даже оружия не потребуется, умрут сами в страшных муках, расплющенные стальными тисками.

Уйти с линии атаки не даст охранник, что стоял за спиной Громова. Даже если получится увернуться от удара сзади и стальных клешней спереди, то путь один — кувырком с откоса. Прямо под выстрел охранника, стоявшего у плотика.

— Миша, уйми своих рексов, — ровным голосом произнёс Борис Михайлович. — Мне нужно позвонить и дать «отбой».

— Конечно, звони, Боря.

Услышав голос хозяина охранники немного расслабились.

Борис Михайлович достал мобильный.

— Так, значит, «отбой»? — спросил он, набрав номер.

— «Отбой», Боря, «отбой».

— Ну, как скажешь… — Он прижал трубку к уху. — Алло? Дар-аль-харб.[71]

Менее радикальный взгляд делит мир на страны дар-аль-ислам и дар-аль-куфр («земли немусульман»). Между ними может быть заключён договор о мирных взаимоотношениях, и тогда странам «неверных» присваивается статус дар-аль-ахд — «земли договора». Только открытое военное противостояние или гонения на мусульман могут превратить дар-аль-ахд в «Землю меча» со всеми вытекающими последствиями.

Лицо неандертальца вдруг смялось. Из левого виска выбило кровавый ком. С хрустом треснуло перебитое колено, на гравий плеснуло красным. Неандерталец завалился набок и рухнул всей своей массой на землю.

В ту же секунду за спиной Громова чавкнуло, словно кто-то ногой раздавил помидор. Боковым зрением он увидел, что охранник падает, левой рукой зажимая фонтан крови, хлещущий из горла.

Ноги Громова сами собой спружинили. Он отскочил к стенке шалаша, сжался в комок за опорным столбом.

Услышал вскрик у воды. Следом что-то шумно рухнуло в пруд. Зачпокали удары по воде, словно кто-то с силой бросал камешки.

Охранник с пробитым горлом корчился на земле, заливая гравий кровью. Из его спины выстрелили три красных султанчика. Он содрогнулся всем телом и сразу обмяк.