Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме - Ошо

У нас Бог — это не мысль, это действие, это танец. И танец должен быть целостным: тело, ум, душа. Ничто не должно отрицаться, потому что, если вы что-то отрицаете, чего-то будет недоставать, чего-то будет непременно недоставать. И тогда ваш синтез не будет высочайшей возможностью, он останется где-то внизу, он не поднимется к высочайшему Эвересту.

Некоторые люди, приходя сюда и видя, как люди танцуют или практикуют «кундалини» или «динамическую медитацию», — они оказываются в сильном замешательстве, потому что у них сложились твердые представления о том, что необходимо сидеть и читать Гиту и думать о Боге. Все это вздор! Читая Гиту и думая о Боге, вы никуда не придете. Если вы действительно хотите куда-то двигаться, вам нужно экспериментировать, вам необходимо использовать какой-то метод.

У суфизма есть метод и нет никакой философии.

Нет нужды проводить эксперимент посредством слов и визитов...

Как можно проводить эксперимент при помощи слов и визитов? Да, слова могут использоваться для инструкций — это то, что я продолжаю делать каждое утро. Но это всего лишь инструкции. Потом на весь день слова исчезают из этого ашрама. Потом вы танцуете, потом вы веселитесь, потом вы играете, потом вы отдыхаете, потом вы созерцаете, потом вы занимаетесь любовью, вы молитесь, вы медитируете.

Каждое утро я начинаю с инструкций, но потом вам предоставлен весь день для экспериментов. Слова могут быть использованы, но только в качестве инструкций, не в качестве утверждений. Здесь я не создаю в вас никакой системы верований. Я разрушаю все системы верований. Я просто даю вам несколько методов, несколько техник. Если вы знаете, как их использовать, если вы по-настоящему заинтересованы в поиске, и вы пользуетесь ими, нет причины, почему бы вам не достичь. Нет совершенно никакой причины, почему вы не можете стать тем, кто постиг Бога. Если это случилось со мной, это может случиться и с вами.

Если вы будете со мной сотрудничать, это случится с вами. Мастер забирает у вас все. Сначала он учит вас становиться учеником, потом однажды он отберет и ваше ученичество — потому что мастер не может быть удовлетворен до тех пор, пока вы в свою очередь не станете мастерами. Сатгуру — это тот, кто создает сатгуру.

Мастер создает мастеров. Сначала он учит вас сдаваться, чтобы исчезло все то, что ложно. Как только исчезнет ложное, он скажет вам сдать также и сдачу. Как только исчезнет ложное, тогда он скажет вам сдать также и ваше ученичество. Мастер удовлетворен, только когда он создал другого мастера.

В окружении мастера начинает работать цепочка — пламя одного светильника перескакивает на другие светильники, и все они загораются. Потом они в свою очередь зажгут другие светильники, их число будет все увеличиваться и увеличиваться. Люди приходят ко мне и спрашивают, почему я не иду в мир. Мне не нужно идти. Я создам многих сатгуру, я создам многих мастеров, просто сидя здесь. Они будут путешествовать, они будут моими послами, они будут ездить по миру и делиться своим светом.

Необходимо лишь экспериментировать всегда и со всем, потому что только через экспериментирование возникает опыт.

А философствуя, люди просто избегают риска.

Я слышал...

Пожилая пара слушала по радио церковную службу. Оба сидели в глубоком созерцании, так прошло полчаса. Потом старик вдруг взорвался смехом.

«Сэнди, — воскликнула его жена, ужаснувшись, — откуда такое веселье в воскресенье?»

«Хе-хе, — ответил Сэнди, — пастор только что предложил сделать пожертвования, а я-то здесь, дома, в безопасности».

Люди хотят оставаться в безопасности, не вовлеченными, без обязательств. Они хотят расти, но не хотят брать на себя обязательства; они хотят расти, но не хотят ничем жертвовать. Они хотят расти бесплатно, они не хотят платить. Такие люди никогда не растут. Растут только благодаря жертве. Необходимо поставить на карту все, что у вас есть. Рост — это азартная игра, это риск.

Поэтому, если вы пытаетесь себя обезопасить — позвольте мне вас предупредить: пытаясь себя сохранить, вы, конечно, можете достичь успеха. Вы можете достичь успеха в самосохранении, но ничего с вами самими не произойдет. Вы должны быть открытыми, вы должны быть готовы потерять себя, а не сохранять себя.

Философия очень хороша, потому что она никогда не затрагивает вашу реальность, она, как легкая дымка, витает исключительно в вашем уме. Вы можете вволю ею наслаждаться. Это как мягкое кресло. Вы можете погружаться в прекрасные мысли, без всякого страха. Вы все время в безопасности — запершись в своем доме, под надежной защитой, в полной безопасности. Поэтому я настаиваю на саньясе. Саньяса означает, что теперь вы приняли на себя обязательство, теперь вы вовлечены, теперь это не просто философствование вместе со мной. Вы готовы к опасностям, к неизвестности, к беззащитности.

Многие люди говорят: «Если мы просто будем слушать тебя и медитировать, разве это не поможет? Зачем нужно становиться еще и саньясином?» Это необходимо, чтобы принять обязательства, оказаться вовлеченным. Необходимо, чтобы вы не стояли отстраненно, чувствуя себя в безопасности и осторожно пробуя — можете ли вы, не теряя своей безопасности, что-то ухватить, чего-то достичь. Но вы не хотите куда-то действительно попасть. Вы не хотите угодить в неприятности. Такие люди — всегда проигравшие. Их умность не поможет им, сама их умность окажется их приговором.

Философия — это просто путешествие ума, вы никуда не идете, вы остаетесь там, где вы находитесь. Это проекция мечты, вы можете сидеть здесь, закрыть глаза и оказаться в Калькутте или в Чикаго. Вы можете закрыть глаза и оказаться, где бы вы ни пожелали, но каждый раз, когда вы открываете глаза, вы находите себя сидящими здесь, в Пуне. Это то, чем продолжает заниматься философия. Вы можете глубокомысленно размышлять и во время размышлений пребывать в полном восторге. Но каждый раз, когда вы возвращаетесь и открываете глаза, вы обнаруживаете себя в точности там же, где были всегда. Посредством философии ничто никогда не меняется, потому что философия — это наилучший способ избежать изменений. Она просто навешивает на вещи ярлыки: это есть это, то есть то. Философия — это навешивание ярлыков. И помните: вы не обманываете никого, кроме самих себя.

Однажды случилось...

В зоопарке жили два льва. Один из них провел там много лет, в то время как второй появился недавно.

Во время кормления новый лев с недовольством отметил, что ему досталось лишь несколько фиг, орехи и бананы, в то время как более старому дали соблазнительно сочный кусок мяса.

Так продолжалось несколько недель, наконец, молодой лев собрал достаточно мужества, чтобы поинтересоваться, почему такая несправедливость.

«Я знаю, здесь ты имеешь старшинство по отношению ко мне, но почему ты все время получаешь мясо, в то время как мне достаются фрукты и орехи?» — спросил он.

«Дело в том, — объяснил старый лев, — что управляющий зоопарком — философ, а зоопарк так беден, что у него есть место только для одного льва, поэтому тебя он записал как обезьяну».

От того, что вы запишете льва как обезьяну, лев не станет обезьяной. Но старый лев говорит: «Из-за того, что он философ... он думает, что, навесив ярлык, он что-то изменит. Он обращается с тобой, как с обезьяной». Это то, чем продолжает заниматься философия. Вы все время навешиваете на вещи ярлыки. Как только вы навесили ярлыки, вы начинаете соответствующим образом обращаться с ними.

Остерегайтесь этой привычки. Она есть у каждого. Вы встречаете кого-то и тут же спрашиваете: «Кто ты? Куда ты идешь? Какая твоя религия?» — и всякое такое. Это просто попытка навесить на человека ярлык. Если он говорит, что он еврей, вы навешиваете на него соответствующий ярлык. Теперь вы знаете, что вам придется защищать свои карманы — ведь он еврей. Так вы навесили на него ярлык. А он может не быть тем человеком, которому можно повесить ярлык еврея, — Иисус ведь тоже был евреем. Даже если бы с вами сидел Иисус, он бы ответил: «Я еврей». Вы и ему навесите ярлык? Вы бы дали ему ярлык «еврей»? Но он был самым нееврейским евреем в мире.

Или этот человек говорит: «Я мусульманин», — и вы тут же предполагаете, что он опасен. Или человек говорит: «Я индус», — и вы предполагаете, что он лицемер. У людей полно универсальных ярлыков. И как только они навесили на кого-то ярлык, они обращаются с ярлыком, они совсем не думают о человеке. Каждый человек очень уникален, он не олицетворяет больше никого, он олицетворяет самого себя. Поэтому ни на кого нельзя навешивать ярлыки. Нет хороших ярлыков.

Но философия продолжает этим заниматься. Она продолжает навешивать ярлыки на все существование. Как только философ все обвешал ярлыками, он думает, что закончил, он все принял во внимание и начинает жить в очень комфортном мире ярлыков. Бог — в раю, ад — под землей, рай высоко в небе, а эта земля точно посередине. Он сделал карту, и он знает, что правильно, а что неправильно, если вы поступаете правильно, вы отправитесь в рай, если вы поступаете неправильно, вы отправитесь в ад — все распределено по категориям, кончено! Теперь он все знает. Но философ ничего не знает.