Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Ира Аллор

— А что — тогда? Опять позволишь себя в порошок стереть, лишь бы до войны не дошло? — Черный майа сжал кулаки.

— Да какая война? — раздраженно бросил Курумо. — В два счета расправятся — всей толпой да на своей территории…

Присутствующие мрачно замолчали.

— Так я и говорю — валить надо, пока Манвэ и Единому не до нас, — упрямо проговорил Гортхауэр.

— Ну и вали, кто тебя держит?! — огрызнулся Аллор.

— А ты-то чего дожидаться надумал?!

— Я бы узнал, что в Ильмарин происходит…

— Спятил вконец? Жить надоело? Что ты там делать будешь?

— Это мое дело. Не слишком хорошо все вышло.

— Жалеешь, что ввязался?

— Тебе пояснить, а то так не доходит? Он нам доверял — насколько он вообще на это способен…

— Извиняться пойдешь?

— При чем тут это? Да хотя бы. И вообще тихо сбегать — не хочу. Если ты успел заметить, это не в моем вкусе.

— А Эльдин?

— А что, у меня своего мнения нет?! — вскинулась майэ. — Впрочем, обычно оно совпадает с Аллоровым. В данном случае тоже. Это не от ума идет…

— Это уж точно!

— …а от чего-то, тебе, похоже, так и непонятного. Хотя… Ты же по своей воле не бросил бы Мелькора?

— Еще бы! Но, в конце концов, он мой Вала…

— Только поэтому? Гортхауэр задумался, замолчав.

— То-то. — Эльдин достала очередную самокрутку.

— И ничего удивительного, — проворчал Курумо. — Я тоже Манвэ ненавижу, но их вполне понимаю. И сам, между прочим, бросать Ауле не собираюсь. Не могу. — Он опустил голову, стараясь не глядеть на Мелькора.

— Ну а ты-то что скажешь, Учитель? — Гортхауэр тревожно уставился на Черного Валу.

— Знаешь, Ортхеннэр, я тоже пока бежать не собираюсь. Бессмысленно, да и не стоит оставлять Манвэ одного.

— Что?! Ты что, возиться теперь с ним все время будешь? За все хорошее? Или думаешь, что сможешь повлиять на него?

— На что повлиять?

— Как бы не передумал. Хотя он обязан был тебя отпустить — из-за поединка.

— Обязан? Вообще-то меня навечно изгнали. На-веч-но.

— Так что, благодарить его теперь вечно за это освобождение?

— Помочь — если он решился жить без оглядки на волю Эру. В конце концов, он мой брат, и ему сейчас нелегко.

Гортхауэр судорожно сглотнул, словно подавившись. «Может, мне теперь и этого… — он кивнул на Курумо, — братом называть?» — подумал он в ответ.

«Придется!» — мысленно отрезал Мелькор.

«Ты им простил?! Один приказал, другой — исполнил?..»

«Думай что хочешь! Простил, не простил — какая сейчас разница?!»

— А чем ты ему помочь сможешь? — спросил Гортхауэр уже вслух.

— Если это то, что я предполагаю, постараюсь помочь не потерять себя. Вытащу как-нибудь. Я ведь через это прошел…

— Один. Вот и он пусть сам справляется.

— Я — старший.

Гортхауэр покачал головой. Эльдин показала ему язык, тот только махнул на нее рукой.

— Знаете что, я все же схожу хотя бы к Намо, он же Видящий, может, знает что-то. — Майэ поднялась с кровати. — А то что попусту догадки строить. Даже если не попусту…

Эльдин накинула плащ и скрылась за дверью.

* * *

Намо не знал ничего. Вайрэ — тоже. Ильмарин не просматривался — словно завеса пала на вершину Таникветиль, заставляя встревоженного Владыку Судеб гадать о происходящем там. И ткацкий станок Ткачихи Судеб ничего не показывал и даже примолк — словно все замерло. Поединок уже был, впрочем, запечатлен, и Вайрэ вручила ковер Эльдин, несмотря на ее вялые протесты.

— Куда мы его повесим? Тоже мне, семейный архив.

— На кровать постелите. Кому этот ковер еще дарить, кроме вас, — не каждый день Астальдо из воплощения выбивают… Как Аллор, кстати?

— Терпимо. Борется за право вылезти из постели. Без меня ему там, видите ли, одиноко, даже если с книгой. А рисовать он в ближайшее время вряд ли сможет.

Намо вздохнул — что ожидается в ближайшее время, он не знал. Он видел залитую солнцем площадь, видел сметающий все на своем пути воющий смерч, водопад кристаллов… Все — рывками, картинками, непонятно как связанными. Что? Откуда? Предстояло серьезно подумать… Эльдин направилась восвояси — рядом с Аллором ей думалось веселей…

* * *

По дороге к своим чертогам Тулкас вкратце рассказал Ирмо об утренних событиях, приведя Мастера Грез в некоторое замешательство. Впрочем, Ирмо понимал: когда обрушивается лавина событий, проще и разумней чуть выждать — если все совсем серьезно, то мимо не прокатится. Хотя бы та же Варда — будить ее раньше назначенного срока или сделать вид, что ничего не знаешь? Лориэн отвлекся от сторонних мыслей — сейчас есть дело, и его следует исполнить наилучшим образом.

Пройдя внутрь чертогов, они спустились в нижний зал, просторный и темный.

Мятежные майар покоились на лавках в дальнем углу. Ирмо стремительно проследовал туда, опережая Тулкаса, и склонился над ними. Рука Охтариэн, майэ-Воительницы, свесилась с ложа, пальцы судорожно сжимали воздух. Волосы Талиона, ее брата, разлетелись, скрыв наполовину лицо со сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами. Глазные яблоки двигались под прикрытыми веками — он спал, но что за сны видел? Это и интересовало сейчас Мастера Грез. Он посмотрел на Тулкаса.

— Это у нас называется здоровый сон… На забвение не тянет, а вот на мороки — в самый раз. Так было, когда ты явился их поднимать?

— Ну вроде так… Я — будить, а они… не выходят из сна. Не отличают его от действительности.

— Побить попытались, и вполне по-настоящему? — ехидно поинтересовался Ирмо.

Тулкас нехотя кивнул:

— Ну двину я им еще раз — так разве для этого стоит их вообще будить?

— А то у них при ином способе пробуждения подобные желания поубавятся! Ты что хочешь, чтобы я им память вычистил и у них к тебе счетов было не больше, чем в Предначальную эпоху?

— Нет, зачем… — как-то неуверенно протянул Тулкас. — Вот еще — вранье разводить! Что было, то было, — добавил он резче.

— Хорошо, — махнул рукой Ирмо, присаживаясь рядом с Талионом. Мастер Грез предполагал, что морок у майар общий. Он коснулся лба майа, проникая в глубь его видений. В очередной раз чужая память обожгла его, наотмашь хлестнув отчаянием, болью, безнадежностью бессилия… Опять. Собственно, уже которую эпоху, соприкасаясь с чьим-то сознанием, он не ожидал ничего доброго — грязь, мука, беспросветная тоска. Ирмо привык внутренне сжиматься, ожидая удара, — но прекратить возиться с чужими мороками не мог. Это то, что он умеет лучше всех, — а значит, надо продолжать. Только вот усталость, тяжелая, тупая, все больше поглощала Лориэиа, вынужденного по живому, наскоро сшивать клочки душ. Изредка накатывали раздражение и равнодушие, хотелось выгнать всех из сада, запереться там и уйти в грезы, созданные любовно и основательно, — навсегда. И пропади все пропадом. Правда, в такие моменты он становился противен самому себе и, прекращая поток паскудных мыслей, снова брался за дело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});