Джон Голсуорси - Кэтрин Дюпре

Роман «Через реку» вновь возвращает нас к теме несчастливого брака, на сей раз героиней становится сестра Динни, Клер, с которой ужасно обращается ее муж Джеральд Корвен. Она бежит от мужа и обретает счастье, соединившись со своим новым возлюбленным Тони Крумом. Другая сюжетная линия повествует о том, что Динни, узнав о смерти Уилфрида в дальних краях, выходит замуж за положительного, но нелюбимого Юстаса Дорнфорда.

В романах «Пустыня в цвету» и «Через реку» есть отдельные места, свидетельствующие о том, что Голсуорси все еще может писать с фантазией и большим мастерством, однако лишь в тех случаях, когда в повествовании затрагиваются проблемы, близкие ему самому. Как справедливо сказал писатель о себе: «Сломленные ищут помощи не извне, а внутри себя». Если бы только он почаще разрешал себе писать именно об этом «внутри»! Уилбер Кросс в своей книге «Четыре современных романиста»[135] цитирует следующее высказывание Голсуорси: «О пьесах Шоу можно сказать, что он создает героев, выражающих чувства, которые они не испытывают. О моих произведениях можно сказать, что я создаю героев, наделенных чувствами, которые они не способны выразить». Голсуорси имел в виду постигшую его трагедию писателя-творца.

Глава 34

СМЕРТЬ

В последних произведениях Голсуорси невозможно не заметить его интереса к вопросу смерти, приближение которой он предчувствовал. Двое его героев, формально занимающих мало места на страницах романа «Через реку» и пьесы «Крыша», доминируют в этих произведениях. Уилфрид Дезерт, отчаявшийся возлюбленный Динни Черрел, в романе «Через реку» не появляется вообще, но его исчезновение из жизни Динни и последовавшая через некоторое время смерть на Востоке странным образом определяют развитие сюжетных линий. В письме, полученном Динни уже после его смерти, он пишет: «...Теперь я наконец-то в мире с самим собой... я заразился от обитателей Востока убеждением, что важен только собственный внутренний мир, только он; человек – это микрокосм вселенной; он одинок от рождения до смерти, и его единственный древний и верный друг – это вселенная».

Герой пьесы «Крыша» Леннокс – писатель средних лет, страдающий от неизлечимой болезни сердца, – не может найти философию, способную примирить его с приближающейся смертью:

«Л. Сестра, простите меня за глупый вопрос, но вы ведь видели смерть много раз. Это она или нет?

С. Конец? Не знаю, мистер Леннокс, не думаю, что это конец.

Л. Боюсь, что это так.

...Ничто! В голове не укладывается, что кого-то может не быть!.. Я боюсь умереть и боюсь показать, что боюсь этого».

Голсуорси, который всю жизнь преклонялся перед мужеством, сейчас, как и Леннокс, «боялся умереть». Во-первых, он сознавал, что, несмотря на все внешние признаки успеха, он не реализовал полностью своих творческих возможностей; его богатые родственники – «Форсайты» исподволь отомстили своему своенравному племяннику. «Я не хочу, чтобы мой сын стал известным писателем», – раздраженно говорила Бланш Голсуорси своему зятю Георгу Саутеру. А теперь в его жизни произошли еще две трагедии, которые буквально перевернули его: предательство по отношению к Аде, когда он влюбился в Маргарет Моррис, и мировая война. Писатель, менее сдержанно относящийся к своему прошлому, использовал бы этот опыт, с тем чтобы наделить свои произведения еще большей глубиной, но Голсуорси был воспитан в строгих правилах, гласящих, что джентльмен должен скрывать то, что приносит ему наибольшую боль. В молодости он боролся против табу своего класса, и его ранние романы «Джослин» и «Остров фарисеев» вызвали сильное неодобрение со стороны старшего поколения; брови многих удивленно поползли вверх, а двери ряда домов закрылись перед ним, и не только из-за того, что он писал, но и из-за того, что они с Адой вели себя именно так, как он писал. Теперь, во второй половине жизни, он стал менее радикален в своих воззрениях, а некоторые его произведения, быть может, стали менее искренними там, где они могли бы быть глубокими и очень личными. Поэтому его книги получили популярность, они легко читались, но им не хватало того зерна истины, которое завоевало бы им прочное место в истории литературы.

Другим результатом этих трагических событий стала его пугающая зависимость от Ады. Если бы его отношения с Маргарет Моррис получили дальнейшее развитие, он, возможно, обрел бы ту духовную свободу, в которой так нуждался. В том, до какой степени писатель нуждался в постоянном присутствии Ады, было что-то детское; как говорили супруги Саутеры, первым его вопросом, когда он видел их в Бери-Хаузе, был: «А где тетушка?» Вызвав однажды ее отчуждение, он больше не желал этого; для него это было как затмение солнца. Утрата юной Маргарет Моррис не шла ни в какое сравнение с возможностью потери Ады. Эти двое были связаны тугим, неразрывным узлом. Разрубить его могла только смерть.

И Джон, и Ада лелеяли надежду на то, что вновь соединятся – в ином мире; не будучи верующими, они все же втайне надеялись, что умершие могут общаться с теми, кого они оставили в мире живых. Рудольф Саутер рассказывает, что они даже обсуждали, как им установить контакты после смерти, даже назначили день, когда они состоятся. Незадолго до смерти Джона они устраивали специальные «совещания» по этому поводу, хотя сам Голсуорси относился к подобным вещам довольно скептически.

Последние годы жизни в Бери Голсуорси чувствовал себя ужасно уставшим. Ему было все труднее работать над последними тремя большими произведениями, и, окончив роман «Через реку» 13 августа 1932 года – накануне своего шестидесятипятилетия, он испытал огромное облегчение. Дороти Истон, встретившая его на обеде в «Пен-клубе», вспоминает, что «он был очень бледен, как будто ему не хватало воздуха, и похож на льва, томящегося в клетке; для такого скромного человека, как он, всегда было испытанием находиться в центре внимания».

«Большинство из них предпочитало, чтобы жизнь его погасла как свеча, которую задул человек; мы предпочитаем гореть ровно и затем угаснуть в одночасье, чем мерцать печальными слабеющими огоньками в подкрадывающейся к нам темноте», – писал Голсуорси в 1922 году в эссе «Горящие листья».

Теперь темнота подкрадывалась к нему в буквальном смысле слова; даже до того, как у него на лице появилось то злосчастное пятно, он сознавал, что силы его угасают. По словам Рудольфа Саутера, в августе 1931 года он впервые потерял речь. К Голсуорси на уикенд приехал его старый приятель Дж. В. Хиллс, во время обеда и случился первый приступ. Время от времени приступы повторялись; он стал ужасно расстраиваться, когда падал с лошади, хотя раньше не придавал этому особого значения. Джон перестал ездить верхом один – только в сопровождении племянника или грума. Тем не менее он решительно игнорировал любые симптомы ухудшения его физического состояния. Голсуорси отказывался показаться врачам; в начале своей болезни он сказал Ви Саутер: «Я не хочу попадать в руки к докторам. Как только попадешь к ним, Ви, ты уже никогда не выберешься... не выберешься... не выберешься...»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});