Истинный творец всего. Как человеческий мозг сформировал вселенную в том виде, в котором мы ее воспринимаем - Мигель Николелис

проблемы мировой экономики, в которой 50 % или более трудоспособного населения на планете не имеют работы. Вспомним, к примеру, невероятно жесткое предсказание одного из основателей компании Momentum Mashines Александроса Вардакостаса, который сказал об основной продукции компании так: «Наше устройство не предназначено для того, чтобы повысить эффективность работы служащих… а для того, чтобы полностью от них отказаться».

Мы вернемся к этому парадоксу в главе 13, когда будем обсуждать интересное «совпадение», заключающееся в том, что такие экономические идеи выдвигают те же люди, которые объявляют человеческий мозг обычным цифровым компьютером, поддающимся имитации с помощью цифрового компьютера, причем с такой уверенностью, словно это истина в последней инстанции. Но сначала давайте проанализируем проблему, которая может оказаться еще более пугающей для будущего человечества, чем мир без работы.

Один из самых неприятных выводов, по крайней мере для меня, сделали некоторые известные американские экономисты, слова которых приводит в своей книге Форд; он заключается в том, что людям следует забыть о возможности соревноваться с машинами — вместо этого следует зализать раны, запрятать поглубже природную шовинистическую гордость и смириться с реальностью: по мнению этих экономистов, единственная полезная стратегия для выживания в будущем заключается в том, чтобы научиться подыгрывать машинам в роли второй скрипки. Иными словами, наша единственная надежда — стать воспитателями, помощниками и ассистентами машин и компьютеров — мягкая формулировка, означающая разжалование из творцов в ранг слуг и рабов. На самом деле, хотя большинство из нас об этом не подозревают, нечто похожее на этот сценарий уже происходит с летчиками, радиологами, архитекторами и высококвалифицированными специалистами широкого круга специальностей. Призыв к капитуляции прозвучал громко и четко, и в ответ некоторые группы людей уже складывают свое интеллектуальное оружие и признают поражение.

Но каким бы тревожным ни был этот сценарий, мне кажется, будущему человечества угрожает нечто еще более разрушительное — вытравление из нашего мозга тех самых черт, которые определяли суть человеческого существа с момента возникновения мозга современного человека примерно 100 тысяч лет назад. И это вовсе не сюжет плохого научно-фантастического фильма; по моему мнению, это вполне реальная и неприятная возможность, о которой уже говорили многие авторы, пришедшие к заключению о том, что наше непрерывное и глубокое погружение в цифровые технологии и полное подчинение им на протяжении каждой минуты нашей осознанной жизни (а теперь и за счет нескольких часов сна в сутки) может нарушить и быстро уничтожить основные функции нашего мозга, а также охват и диапазон их возможностей, не говоря уже о способности создавать все то, что определяет великолепие и исключительность человеческого существа. Если вас не тревожит мысль об отсутствии работы для 50 % населения, что вы скажете, если узнаете, что к моменту воплощения этого прогноза в реальность гораздо большее число людей превратится в биологических цифровых зомби, вместо того чтобы стать гордыми потомками и носителями генов и культурных традиций прежних представителей клана Homo sapiens, которые преодолели всевозможные угрожающие жизни препятствия от ледниковых периодов до голода и болезней и, несмотря на скромное происхождение от приматов, достигли расцвета и создали собственную человеческую вселенную благодаря желеобразному комку серого и белого органического вещества и одной пикотесле магнитной мощности?

Мой вывод, основанный на разнообразных данных и наблюдениях, полученных в рамках психологических и когнитивных исследований, заключается в том, что этот риск следует воспринимать очень серьезно. Человеческий мозг, самый умный нейронный хамелеон, когда-либо порожденный природой, подвергаясь влиянию нового мира статистических законов, особенно связанных с сильным гедоническим опытом, обычно меняет собственную внутреннюю органическую микроструктуру и использует перезаписанную информацию в качестве матрицы для будущих действий и поведения. Соответственно, в контексте нашего взаимодействия с цифровыми системами существует реальная возможность, что постоянно действующее позитивное подкрепление за счет непрерывного взаимодействия с цифровыми компьютерами, алгоритмической логикой и социальным общением, опосредованным цифровыми технологиями, если привести лишь несколько примеров, может постепенно изменить способы получения, хранения, обработки и использования информации нашим мозгом.

Основываясь на релятивистской теории мозга, я предполагаю, что этот непрерывный ежедневный натиск цифровых технологий способен просто-напросто разрушить нормальный процесс хранения и выражения гёделевской информации и формирования нашим мозгом невычисляемого поведения и усилить воздействие шенноновской информации и алгоритмического подхода на рутинную работу центральной нервной системы. Важно отметить, что эта гипотеза предсказывает, что чем больше мы окружаем себя предметами цифрового мира и чем сильнее наша обыденная и сложная жизнь планируется, диктуется, контролируется, оценивается и вознаграждается в соответствии с законами и стандартами алгоритмической логики цифровых систем, тем в большей степени наш мозг будет пытаться имитировать этот цифровой способ действия в ущерб биологически более обоснованной аналоговой ментальной функции и поведению, формировавшимся на протяжении тысячелетий под влиянием естественного отбора.

Эта гипотеза цифрового хамелеона предсказывает, что поскольку неуемная одержимость в использовании цифровых компьютеров оказывает глубокое влияние на наше восприятие внешнего мира и нашу реакцию на него, такие уникальные человеческие свойства, как эмпатия, сострадание, творчество, изобретательность, понимание, интуиция, воображение, нестандартное мышление, метафорическая речь и поэтические склонности, а также альтруизм, если назвать лишь некоторые типичные проявления невычисляемой гёделевской информации, просто увянут и исчезнут из репертуара человеческих ментальных способностей. Если рассуждать в этом же ключе на еще более глубоком уровне, легко представить себе, что в этом сценарии будущего тот, кто станет контролировать программирование окружающих нас цифровых систем, сможет диктовать человеческому мозгу будущий способ действия как на индивидуальном, так и на групповом уровне. Более того, я осмеливаюсь заявлять, что в долгосрочном плане этот контроль начнет оказывать сильнейшее влияние на эволюцию всего нашего вида.

Важно, что гипотеза цифрового хамелеона определяет нейрофизиологические рамки или основание для идеи, витавшей в воздухе с тех пор, как сэр Дональд МакКей впервые возразил против использования шенноновской информации для описания процесса обработки информации человеческим мозгом. В книге «Как мы становимся постлюдьми» Кэтрин Хейл пишет о том, что в конце Второй мировой войны «пришло время для теорий, которые превращали информацию в ненаправленную, количественно измеряемую и не зависящую от контекста сущность, которая может служить в качестве главного ключа к раскрытию секретов жизни и смерти». Забавно, что конкретный политический и экономический контекст послевоенной ситуации в США устранил множество интеллектуальных ограничений, которые могли предотвратить схождения с рельсов оторванной от контекста «теории локомотива»[37] еще до отхода от вокзала.

В книге «Закрытый мир» Пол Эдвардс рассказывает о том, как кибернетика и ее продукты — компьютерные науки и искусственный интеллект — попали под сильное влияние политики (и финансирования) Министерства обороны США во время холодной войны. Уже 8 июля 1958 года, всего через два