Враг Самогеты - Анна Пушкина

– директор Алостер, недовольно уперший руки в бока. Молодая рина Лидия – она тогда только пришла работать в Фебрану – провожает Келдрика в его комнату. Кел, даже не снимая плаща, стоит у окна и посылает магические письма. Все они для меня, и я все их получу, но не отвечу. Кел так и не ложится спать, время начинает течь еще быстрее. Солнце показывается из-за горизонта, и мальчишка бежит вниз по лестнице, перепрыгивая ступени и расталкивая сонных учеников. Он несется по улицам во всю прыть. Воспоминания начинают скакать еще быстрее. Мы с замиранием сердца смотрим, как размываются дома, слышим стук сапог Келдрика по мостовой и его тяжелое дыхание, он бежит, не останавливаясь, по улице, залитой утренним светом. Его плащ и волосы развеваются, он оббегает повозки торгашей и случайных прохожих, их лица размыты, как и дома. Впереди мелькает лавка моего отца. Поток картинок замедляется, как только Келдрик толкает дверь лавки. Девочка с косичками сидит в лавке на полу и смотрит в одну точку. Вокруг нее настоящий погром: валяются баночки, склянки с лекарствами, засушенные травы и рассыпанные порошки.

Мальчишка падает на колени возле нее и поднимает лицо девочки, убирая с него растрепанные волосы.

– Он обидел тебя? Тарая, ты цела?

– Он ушел.

– Что?

– Он бросил меня. Когда я пришла, его уже не было. Дома его тоже нет. Он даже записки не оставил. Отец бросил меня, как ненужную вещь.

– Хорошо. – Келдрик с облегчением садится на пол. – Я думал… Ты не отвечала.

– Это ты виноват, – тихо шепчет маленькая я, мотая головой из стороны в сторону.

Кел поднимает на нее глаза.

– Из-за тебя я круглая сирота. Меня отправят в сиротник. Ты сделал это намеренно? Твой план – это розыгрыш Нилы? Чтобы я больше не училась в Фебране, да?

– Тарая, ты что?!

– Уходи! – повышает голос маленькая девочка. – Убирайся!

– Я не оставлю тебя. Идем в школу.

Маленькая девочка вскакивает на ноги и толкает Келдрика. Он теряет равновесие и перекатывается на спину, и в этот момент раздается звон колокольчика на двери.

– Келдрик, ты опять сбежал?! Тебе было запрещено выходить за территорию школы! Мое терпение лопнуло, я немедленно отправляю тебя домой к отцу. Вы просто неуправляемы, молодой человек. – Директор Алостер резко останавливается в своем пылком монологе и окидывает лавку взглядом.

– Что тут произошло? Тарая, где твои родители? Что вообще здесь происходит?

– Я… Мы… – заикается Кел. – Мы пришли, а тут уже так было. Тарая не знает, где ее родители. Похоже, их обокрали, а родителей похитили.

Алостер щурится и вопросительно смотрит на девочку с косичками. Маленькая я со страхом переводит взгляд с Келдрика на директора и обратно. Эту часть нашего обмана мы не успели тщательно продумать, и уже тогда я поняла, что вранье, придуманное Келом на ходу, звучит совершенно неправдоподобно.

– Вам кажется, я не в состоянии отличить правду от нелепого вранья? Последний раз спрашиваю, что здесь случилось? И не дай Прародитель я узнаю, что вы, молодой человек, как-то причастны к этому беспорядку.

Кел оборачивается, смотрит на девочку и мотает головой. Алостер это замечает. Далее у воспоминания снова пропадает звук, и оно опять начинает прыгать картинками. В лавке появляется незнакомый человек. Он о чем-то разговаривает с девочкой – это последнее, что мы видим перед тем, как Алостер уводит Кела из лавки.

– Что случилось дальше? Кто это? – тревожно уставилась на меня Амидера.

– Директор нам не поверил и позвал телепата. Маг начал задавать наводящие вопросы и быстро понял, что я вру. Этого хватило, чтобы я испугалась еще больше и выложила всю правду.

Амидера молча слушала, боясь перебить.

– Алостер не пришел в восторг от моих способностей, как ожидал Кел. Все узнали, что я изображала покойную мать с малых зим. Это, мягко говоря, вызвало шок, я стала изгоем. Директор хотел исключить меня из Фебраны, но, как позже я узнала от рины Лидии, меня не выгнали благодаря Келдрику, он упросил отца, чтобы тот договорился с Алостером. Его самого тогда забрал отец, ты же знаешь, Кел – сын вельможи из Минолы.

В воспоминании без звука мы наблюдали, как Алостер отчитывал Кела. Директор то растерянно прикладывал ладонь ко лбу, то яростно размахивал тростью. В воспоминании вдруг появился еще один мужчина – светловолосый, немного сутулый, но дорогая, превосходно сидевшая одежда хорошо это скрывала. Он внимательно слушал рассказ директора и кривил губы, казалось, сдерживая улыбку. Келдрик предпочел его не замечать и даже демонстративно отвернулся.

– Кажется, это его отец, – ответила я на немой вопрос Амидеры. – Никогда раньше его не видела, но они даже похожи, хотя цветом волос Кел явно не в отца.

– Что с тобой случилось дальше? – спросила Амидера.

Я поняла, что из-за этого вопроса задержала дыхание. Оказалось, так сложно вскрывать глубины прошлого. Никогда и никому не рассказывала этого прежде.

– В итоге меня отдали на поруки в гильдию Жизни. Мой отец был должен всем вокруг. Наше имущество распродали, и я осталась ни с чем. Продолжила учиться в Фебране, живя как прислуга в гильдии Жизни. Со мной там не обращались плохо, со мной вообще никак не обращались – меня не замечали, даже почти не разговаривали. Это плохие воспоминания об одиночестве несчастного ребенка. Куда бы я ни пошла, все знали, какое преступление я совершила, меня клеймили позором, отыгрываясь за ложь отца.

– А Келдрик?

Я оглядела юношу, который стоял спиной к своему отцу и делал вид, что это вовсе не его отчитывают за нашу неудачу.

– Он тоже держался на расстоянии, как и все. Мне так хотелось с ним поговорить, и я пыталась много раз, но стоило ему заметить меня в коридоре, как он разворачивался и уходил. Он написал мне единственный раз, с просьбой сохранить в янтарь любое воспоминание об отце и нашем обмане. Даже прислал заклинание, как это сделать. Я сердилась на него и на это сообщение, ведь на нем наша дружба закончилась, а друг бы мне тогда не помешал. Думаю, ему было стыдно. Впервые мы с ним заговорили, когда он уже стал советником Кроуги. До сих пор каждый раз, когда вижу его, меня охватывает детская неуверенность.

– Получается, вы с ним так ни разу и не поговорили о том, что случилось?

– Нет. Теперь мы оба избегаем этого разговора.

Амидера так и осталась стоять с приподнятыми бровями, от которых на лбу образовались морщины. Ее удивление понятно – нам действительно давно стоило поговорить о случившемся. Кел должен знать, что я