Враг с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир

И вести он сказывал интересные. Что, мол, идут они к устью Ижоры на помощь Биргеру Магнуссону, зятю короля Эрика. Что предводительствует над их пятью шнеками хёвдинг Ульф Нильсон. Что везут они Магнуссону провизию, а до того успели неплохо пограбить людишек из сумь и емь и взяли с них много мехов и каменьев. И что вместе с Магнуссоном они по приказу короля Эрика должны идти воевать Ладогу, Нову Город и их молодого конунга Александра.

Чем дольше Терентий слушал свейского воя, тем сильнее у него вытягивалось лицо. Странностей было действительно много, но всех их перебивали слова о находящейся на кораблях богатой добыче.

— А кораблики-то у них плохонькие, — подливал масла в огонь Чума. — Видел я их. На старые наши ладейки похожи. Пушек на них нет, пищалей нет, парус прямой, полосатый, осадка большая. У персов и то посильнее, да били мы, помнишь, их, как кутят. Ежели залпом с пяти десятков саженей первого приголубим, то и остальных возьмём в лёгкую. Главное, чтобы пороха на все пять хватило…

— Пороха хватит, — солидно кивнул пушкарь. — И ядер с картечью в достатке…

— Ну, так чего, Терёха? Пойдём, пощипаем свеев?

— Не пощипаем, а сострижём. Дочиста сострижём, до самого донышка, — оскалился Терентий Лопата. — Они мне ещё за Нарву должны… рыбы сутулые…

На чистую воду струг вышел минут через двадцать. Как называлась река, к которой он нёсся, никто из казаков не ведал, как не знал и того, что именем этой реки вскорости назовут одного из русских князей. И что сейчас этот князь так же, как и ватажники, готовился к жестокому бою. И тоже в этих местах. Вверх по течению. Всего-то в десятке вёрст от казацкого струга и шнеков хёвдинга Нильсона…

Декабрь 5 г. до н. э. Галилея. Окраина Вифлеема.

На улочке пахло навозом и сырой кожей. Конечно, шевалье д’Амбуаз был не настолько брезглив, чтобы падать от запахов в обморок, как некоторые дамы двора, но в кварталы дубильщиков и кожевенников предпочитал всё-таки не заходить. Вонь там, как правило, стояла невыносимая.

Выбирать, однако, не приходилось. Их отряд после пирамиды выкинуло сюда, не спрашивая чьего-либо мнения. Зачем? Почему? На эти вопросы могла бы, наверно, ответить Орлеанская Дева, но она, как сказал один из сержантов, уже вознеслась в небеса. Он уверял, что видел это собственными глазами. Не верить ему оснований не было. Вопрос состоял лишь в том, почему они не вознеслись вместе с ней?

«Наверное, мы ещё не исполнили то, что нам предназначено», — предположил Жиль Лефре, и Рене с ним, конечно же, согласился. Оставалось только понять, куда они конкретно попали и что им здесь предстоит свершить во имя веры и господа…

— Монсьор, мы взяли того, кто скажет, — подбежавший к патрону Этьен указал на какого-то испуганного человечка, которого вели «под руки» двое сержантов. — Он знает латынь. Вы можете его допросить.

Одежда у пленного целиком состояла из одного длинного куска грубой ткани, обмотанной вокруг тела. На ногах он носил открытые простые сандалии.

Лучше всех в их отряде латынью владел Жиль Лефре. Поэтому он и стал допрашивать неизвестного. По мере того, как захваченный отвечал на вопросы рыцаря, брови Рене сдвигались всё больше и больше.

Древняя Галилея? Иудейское царство? Кто бы мог подумать…

Царь Ирод?.. Великий Ирод? Случайно не тот, о котором писалось в Евангелии?..

Город называется Вифлеем? Поразительно…

В последние дни сюда прибыло много людей, потому что великий царь объявил, что хочет переписать их? Места на всех не хватает, и их селят куда придётся? Некоторым семействам даже приходится ночевать в хлеву вместе с овцами?..

Что?! Великий Ирод разгневался, что ему не сказали, где то дитя, что окажется по пророчеству выше любых царей, земных и небесных? И теперь он приказал казнить всех младенцев?..

А этот шум в городе? А эти ужасные крики?..

Это солдаты царя? Они рыщут по городу и убивают всех, кто пытается защитить несчастных младенцев?..

Через квартал отсюда есть хлев с овцами, и в этом хлеву живёт сейчас плотник из Назарета?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Жиль, ты теперь понимаешь, зачем мы здесь?

— Да. Рене. Понимаю.

— Этьен! Хоть кто-то из наших умеет по-арамейски?

— Да, моньсор. Я. Мой предок жил в Палестине. Когда пала Акра, он смог перебраться во Францию и осел в Меркантуре, но завещал потомкам вернуться в Иерусалим и заново отвоевать Гроб Господень. Меня, как и моих братьев, монсьор, учили палестинским наречиям. В том числе, арамейскому.

— Этьен! — рыцарь торжественно возложил руку на плечо оруженосца. — Тебе предстоит великая миссия и великая честь.

— Неужели я выполню, наконец, волю моего предка, монсьор? — радостно вскинулся тот.

— Нет, Этьен. Ты не отвоюешь назад Гроб Господень, — покачал головой Рене. — Ты сделаешь большее. Много большее. Величайшее. Этот человек, — указал он на пленного, — проведёт тебя к тому дому, где сейчас прячутся Иосиф Обручник и его супруга Мария с младенцем.

— Я… спасу богородицу? — от понимания и восторга у Этьена перехватило дыхание — И Иисуса?!

— Да, друг. Чтобы он спас всех нас. Ты выведешь их из города и сопроводишь в безопасное место. Ты понял, что должен сделать, Этьен?

— О, да, монсьор! Понял… Но что будет с вами, монсьор? — в голосе оруженосца зазвучала тревога. — Вы останетесь здесь, в Вифлееме?

— Да. Мы останемся. И сделаем так, чтобы солдаты Ирода и думать забыли о несчастных младенцах…

Когда оруженосец и местный ушли, Рене д’Амбуаз вывел отряд на другую, более широкую улицу, откуда доносились крики и лязг оружия, и выстроил латников привычным для воинов клином.

— Забрала закрыть! Оружие к бою!

Навстречу им шла толпа.

Верные слуги Ирода искали того, на кого указал их царь…

— Ну, так куда же всё-таки делись танкисты, рыцари и разбойники? — повторила Анцилла, заметив, что я раздумываю.

— Могу лишь предположить… Помнишь, как ты сама удивлялась, почему земляне, имея такую историю и мироустройство, всё ещё живы и не уничтожили сами себя вместе с планетой?

— Помню, — кивнула супруга.

— Ну, так и вот. Для этого у меня есть только одно объяснение. В ключевые моменты нашей истории, когда всё висело на волоске, всегда появлялся тот или те, кто пускал её по нужному руслу, туда, где имелся шанс выжить и договориться. На равных позициях, а не как слабый и сильный.

— И ты считаешь…

— Предполагаю, — поднял я палец. — Что наши танкисты, рыцари и разбойники вполне могли стать «теми самыми», кто исправляет историю.

— Красиво, — одобрила экселенса. — А можешь придумать, как всё это происходило?

— Могу.

И я стал рассказывать.

А когда рассказ завершился, Ан восхищённо цокнула и вновь положила мне руки на плечи:

— И чем там, как думаешь, всё закончилось?

— Да тем же, что и всегда, — пожал я плечами…

— Беглым! Огонь! — загремело в эфире над Корнуоллом…

— Сарынь! — пронеслось над гладью старой Невы…

— Дени Монжуа! — громыхнуло на улицах древнего Вифлеема…

Конец

* * *