Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

Гаспар голову себе сломал, не понимая, как можно совершить столько наглых убийств при многочисленных свидетелях. Но понял, едва проник в сознание видевшей убийцу Елены Фернканте.

Прозвище, данное газетчиками, оказалось на редкость точным. Это действительно был всего лишь призрак. Фантом, который не сохраняется в памяти видевших его людей. Они помнят ровно столько, сколько видят. Осознанно или нет, он оказывает очень сильное ментальное воздействие, Гаспар даже смутно не мог себе представить примерный его уровень. Сам с таким не сталкивался никогда, не слышал о чем-то подобном. И не хотел бы столкнуться.

Кроме всего этого выяснилось, что убийство Рудольфа Хесса замяли на официальном уровне, хотя Призрак внаглую представился крысоловом и тряс перед надзирателем пермитом Ложи на имя Хесса. Паук, используя связи, надавил на декануса габельского Arcanum Dominium, вынудил того подготовить документы о прекращении следствия, однако поездка за ними сорвалась из-за Гирта ван Бледа.

Ван Блед вообще не давал Гаспару покоя. Не потому, что, оказалось, ренегат уже несколько дней следит за ними и неплохо осведомлен об их перемещениях. И даже не потому, что вчера его люди едва не взяли самого менталиста и Даниэль, которой все-таки удалось выкрутиться и убить троих. Гаспара интересовало, откуда у ван Бледа такие мощные талисманы, позволяющие перемещаться на большие расстояния, маскироваться, подходя на опасно близкое расстояние, чтобы наносить точный удар. Так он напал в Шамсите. Так он появился и исчез в никуда после кровавой разборки в одном из анрийских дворов. И так он убил Томаса Швенкена и едва не убил Эндерна в Модере.

Менталист говорил об этом с Геллером, и тот подтвердил, что Механик мог бы создать нечто подобное. Но никто не делал подобного заказа, к тому же Геллер ни за что бы его не принял — он принимал такие заказы лишь напрямую от Паука.

Однако талисманы у ван Бледа были. И не только талисманы — в руки его людей попали обструкторы. Получалось, кто-то из Ложи снабжал Энпе мощным оружием, и Гирт ван Блед был бы прямым тому доказательством, если бы не барон Фернканте. Старик утверждал, что Карл Адлер постоянно носил при себе талисман возврата. А ведь их осталось всего двенадцать: десять хранилось в Ложе, один был у Эндерна, другой — у ван Бледа. Откуда взялся тринадцатый? Где-то нашелся еще один гениальный мастер-артефактор, который сумел вернуть давно утраченное древнее искусство? Или же просто кто-то допустил ошибку при описи имущества во время кризиса Ложи, наступившего после заговора виолаторов в конце прошлого века?

Когда Эндерн рассказал, что ван Блед охотился в Модере на ломбардщика с Тресковой, кое-что прояснилось. Получалось, что ограбление ломбарда не случайно, раз Швенкен доносил кому-то на сторону о делах банды одного из боссов Большой Шестерки, хотя кому именно — этого Гаспар не знал. Выходило, что убийца, Анрийский призрак, заметал какие-то следы. Получалось, Энпе связана с анрийской преступностью?

Но зачем тогда ван Блед за несколько дней до этого пытался устранить убийцу не только руками наемников, но и лично? Убийца стал не нужен? Слишком много знал? Переметнулся? Или просто сорвался с цепи, потеряв всяческий контроль?..

— Эй, — тихо позвала Даниэль, мягко толкнув его в плечо.

Гаспар оторвался от размышлений, различил в темноте чародейку.

— Глянь, — указала она в темное небо.

— Я ничего не вижу.

— Это Эндерн.

— Неужели все получилось? — пробормотал Гаспар, подавляя зевоту.

— Должно же нам хоть раз повезти, — робко улыбнулась чародейка, блестя бирюзовыми глазами, и вдруг вскинула голову.

Нет, подумал Гаспар, не должно.

Он тоже услышал выстрел вдалеке. А за ним — нарастающий грохот.

* * *

Карета мчалась по темной улице. Громыхала колесами, скрипела, бешено качалась. Дверь сорвалась с петель и потерялась где-то по дороге. Окно было разбито. Пара лошадей в упряжке била подковами по брусчатке и ошалело неслась вперед. Возница матерился, неистово хлестал вожжами и хлыстом по крупам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

За ней во весь опор неслись всадники. Сложно было сказать, сколько именно. Они горячили коней, выжимали из конских мышц все возможное. То догоняли, то отставали от несущейся кареты, то равнялись с ней. Кому-то хватало ловкости и смелости выстрелить на полном скаку. Тогда из разбитого окна или из-за оторванной двери в особо дерзких, смелых и наглых выдувалась струя огня, ярко освещающего ночную тьму, или вылетал огненный шар. Лошадь испуганно ржала, кидалась прочь, но ее место занимала другая.

Одному из всадников не повезло: его окатило огнем. Пламя схватило ткань куртки и штанину, занялось, жадно опаляя и пожирая кожу. Лошадь взвизгнула, бешено взбрыкнула, сбрасывая седока, и умчалась в темноту, ошалев от ужаса. Человек, визжа от боли и сбивая липнущий и жрущий его огонь, свалился на дорогу, прямо под копыта скачущей позади лошади, которая в горячке погони даже не обратила внимания, перемахнула через упавшего и поравнялась с каретой. В отличие от трех других, которые резко встали, заплясали по дороге, но погоню это не остановило — еще с полдюжины всадников промчалось по правой обочине, не сбавив бешеного темпа.

Тот наездник на отчаянном скакуне пригнулся от едва не задевшей волосы на макушке струи огня, вырвался вперед. Выпрямился в седле и выстрелил. Возница вскрикнул, завалился на бок, выпуская из рук вожжи. Лошади, роняя хлопья пены, понеслись, таща за собой раскачивающуюся и виляющую из стороны в сторону карету.

Франц Ротерблиц высунулся на улицу, держась за стенку экипажа, увидел обнаглевшего стрелка. Желтые с красными крапинами глаза, светящиеся в темноте, загорелись бешенством. Чародей скопил в ладони мощный заряд огня и швырнул в наездника огненную волну, от которой невозможно было увернуться. Всадник вспыхнул. Вместе с лошадью. Над всей улицей пронесся страшный визг и вопль.

Пиромант обернулся на погоню.

Он воздел руку, охваченную огнем. Пламя занялось с особым буйством и яростью, освещая улицу ярче фонарей. Чародей вытянул руку — огонь сорвался с пальцев, растекся по камню, оставляя на дороге виляющую полосу поднимающейся огненной стены. Пиромант хотел преградить путь, даже очертил пламенем треть мостовой до обочины.

Карета сильно вильнула на повороте. Ротерблиц сорвался и полетел вниз, под колеса…

* * *

— Кажется, все очень плохо, — пробормотал Гаспар, вглядываясь в отбрасываемые на стены домов отсветы огня, вслушиваясь в усиливающийся гул.

— Тха! — усмехнулся Эндерн. — А когда, сука, иначей было?..

Менталист хлопнул его по плечу, не дав договорить, — из-за поворота выскочила пара обезумевших, неуправляемых лошадей, карета и висящий на борту, кое-как держащийся Ротерблиц.

— Эндерн! — крикнул Гаспар в пустоту и зажмурился от ударившего в лицо ветра, поднятого крыльями, — полиморф уже обратился в филина и летел к пронесшейся мимо карете.

Менталист всмотрелся в темноту, откуда нарастал гул и грохот погони. Нервно вздохнул, унимая дрожь в пальцах. Он не боялся, но никак не мог побороть волнение.

— Помоги ему, — сказала Даниэль.

На ней были рейтузы и жакет. Густые волосы были собраны в пышный хвост, открывали красивую шею и уши без сережек. На чародейке вообще не было украшений, даже цепочки, которую можно было бы тискать от переживаний. Она знала, что придется сегодня колдовать, и много, а ни один чародей или чародейка не терпит, когда им что-то мешает.

— Эндерн справится, — возразил Гаспар. — А ты…

— А ты все равно меня будешь нервировать, — Даниэль многозначительно глянула ему на пояс, — не обижайся. Я справлюсь. Иди.

Гаспар не стал спорить и побежал.

Через несколько шагов он обернулся и различил в потемках маленькую фигурку Даниэль, одиноко стоящую посреди дороги, на которую из-за поворота вылетела погоня.