Большая книга одесского юмора (сборник) - Валерий Хайт

Кстати, в наше время масса описаний истории Иуды связана с подыскиванием оправданий его поступку или, во всяком случае, поиску причин для него. В знаменитой рок-опере «Иисус Христос – суперзвезда» Иуда, пожалуй, не менее важный герой, чем Иисус – если не более важный. Да это и понятно. С точки зрения государства доносчик Иуда прав (ты нам сообщи, а мы уж разберемся), а проповедник Иисус – нет. Как же это так?

Но вернемся в Средневековье. Тогда был сделан эпохальный шаг в проблеме ложного доноса. И сделала его церковь, а кодифицировали ныне широко известные инквизиторы Шпренгер и Инститорис в печально знаменитой книге «Молот ведьм». Для них даже возможность вымогать признание пытками казалась недостаточной – вдруг найдутся такие, что сдюжат и не признаются, а как же тогда с авторитетом церкви? Решение, предложенное ими (к нему и сводится краткое содержание «Молота ведьм»), гениально просто. Если подозреваемая в колдовстве под пытками призналась – она ведьма, потому что призналась. Если не призналась, несмотря ни на какие пытки, – она ведьма, потому что только поддержка дьявола дала ей силы выдержать такое и не признаться. Настолько логично, что даже неясно, зачем вообще пытать – все равно подозреваемая виновна! А уж какой простор при этом мелким корыстолюбцам, подлым пакостникам и сексуальным маньякам – просто слов нет! Во многих городах просто не осталось красивых женщин – всех сожгли, как же она так возбуждает, если дьявол ей не помогает? А вот в Англии все было так же, но пытать при рассмотрении подобных дел не позволяли – и ведьм тоже практически не было. И уровень доносов не рос с такой сказочной скоростью.

А в коварной и изощренной Венецианской республике задолго до возникновения регулярной почтовой службы, еще в Средневековье появились прообразы современных почтовых ящиков в виде бронзовых львиных пастей. Отнюдь не для писем – туда кидали анонимные доносы. Ввиду того, что разбиравший их Совет Трех был не только никому не подконтролен, но и никому персонально не известен (имена его членов не знали даже сенат и дож), оправдаться не удавалось почти никому – что же это такое, как это нет тайных врагов, на кого же списывать свою собственную глупость и ошибки? Результат вполне предсказуем – Венеция захирела, ослабла и исчезла с карты как самостоятельное государство.

А как шли дела в наших краях, где долгое время словом «донос» называлась обычная служебная бумага и никакого эмоционального оттенка в это не вкладывалось? В общем, в зависимости от уровня паранойи конкретного самодержца. Но был на Руси и свой апофеоз доноса – знаменитый возглас «Слово и дело!» Выкрикнувший эти слова тем самым объявлял, что собирается донести о государственном преступлении, и с этой секунды каждый, кто мешал немедленной доставке его властям, сам становился государственным преступником. Даже выкрикнувший «Слово и дело!» по дороге на эшафот брат Степана Разина Фрол отсрочил свою казнь на несколько лет, мороча дьякам голову спрятанными сокровищами. Не раз попавшие в смертельную опасность приостанавливали угрозу себе выкриком «Слово и дело!» – каждый пытающийся им повредить оказывался под смертельной угрозой, ибо поди разбери, кто донесет? «Слово и дело!» работало как ребячье «Замри!», приостанавливающее все прежние игры. Но потом начиналась другая игра, с еще более жестокими правилами. В том числе и ставшей пословицей «Доносчику – первый кнут!» (пытке подвергали и доносчика, и его жертву, причем доносчика – первым). В общем, когда Петр III лишил силы это волшебное слово, все вздохнули с облегчением.

Но доносы бессмертны, как мафия, и неистребимы, как тараканы. Избежать их можно, только соглашаясь с ними. Когда император Павел I спросил у петербургского полицмейстера фон дер Палена: «Знаете ли вы, что против меня составлен заговор?» – Пален улыбнулся и ответил: «Конечно – я ведь сам его возглавляю. Не тревожьтесь, государь, мне все известно». Император успокоился – и напрасно, Пален не врал. Он действительно был главой заговора и поэтому заговор удался. А что касается того, как Пален сумел сохранить самообладание при таком вопросе – все очень просто: он-то знал, где живет. Недаром он говорил, что тайные общества не имеют смысла, ибо из двенадцати их членов один обязательно предаст. При этом он обычно ссылался на крайне авторитетный источник, о котором мы уже говорили выше – Священное Писание.

Неплохо подтвердились слова Палена и при восстании декабристов. Подготовку восстания не удалось сохранить в тайне – был донос Шервуда, получившего за это от Николая приставку к фамилии и ставшего Шервудом-Верным, донос Майбороды… А один из донесших на декабристов заслуживает особого разговора – чуть более сложного, поэтому и реже вспоминаемого советскими историками. Прапорщик Яков Ростовцев за две недели до восстания направил Николаю письмо, в котором предупреждал его, что многие не согласятся с его воцарением и выступят против него с оружием в руках. Просил отказаться от престола, а если это невозможно – чтоб сам Константин объявил публично, что передает ему власть. Не назвал ни одного имени. Предупреждал, что даже если его действия и сочтут похвальными, просит никак его не награждать. В том, что он отправил такое письмо, он признался и декабристам. Очевидно, считал, что его долг в том, чтоб поступить именно так. Кстати, оказался впоследствии одним из ведущих государственных деятелей России, готовящих и осуществивших уничтожение крепостного права. Опять-таки не все так просто…

А примерно в то же время, когда декабристы набирались во Франции революционного духа, близ Марселя чья-то левая рука вывела: «Приверженец престола и веры уведомляет…» и в результате молодой моряк буквально в день своей свадьбы был без суда и следствия брошен в каземат. Думаете, это плоды фантазии Дюма? Как бы не так – все было на самом деле, и ложный донос, и сокамерник-аббат, в благодарность коллеге по заключению завещавший ему клад, и страшная месть доносчикам. Только все было гораздо хуже и безобразней: не было романтического побега, месть была кровавой, бессмысленно жестокой и распространившейся даже на невиновных, а последний из виновных сам зверски убил мстителя. В «Графе Монте-Кристо» даже донос вплелся в романтическую историю. В жизни это невозможно.

Дальше было все веселее. Доносчики отправили на каторгу Шевченко и Достоевского, готовили материалы для всех политических процессов конца века, предупреждали жандармов о народовольцах, а народовольцев о жандармах (знаменитый Клеточников, народоволец, устроившийся на работу в III Отделение – кто он, герой или предатель? А как для кого…). Вовсю действовала система знаменитого Видока – ловить крупных воров при помощи мелких. Полиция прижимала мелкого жулика и ставила ему условие: или отвечаешь на наши вопросы, или сам понимаешь что. А революционеров вербовали буквально в ночь перед казнью. Расскажешь все – поживешь, как знаменитый провокатор «Народной воли» Окладский, давший согласие работать на полицию буквально перед эшафотом и сгубивший своих бывших друзей без числа, не расскажешь – что ж, твой выбор. Такое было всегда, есть сейчас и, боюсь, будет еще долго, но размах, который приняло доносительство на стыке веков, был опасным сигналом. Что, к сожалению, и оправдалось. Чехов не зря с гордостью говорил о себе, что пробовал себя во всех жанрах, кроме стихов и доносов – жанры были крайне популярные – и это его как-то выделяло.

О том же, что творилось на фронте доносительства в недавние времена, когда героем, достойным подражания, считался донесший на родного отца и убитый родным дедом Павлик Морозов, сейчас и так написано слишком много. Если все равно есть план, сколько врагов народа разоблачить в текущем квартале, тут доносы только в помощь. Интересней даже не доносы, а то, как люди от них уберегались. Как, например, филолог Елена Скрябина, на дворянское происхождение которой не посмела донести родная коммуналка, жаждущая дележа чужой площади не меньше, чем «Воронья слободка» – она повесила в комнате портрет Молотова. Настоящая фамилия – Скрябин. И помогло – не осмелились донести, ибо неясно было, на кого же при этом доносят.

Тут гораздо интересней сама система опутывания страны агентурной сетью, вербовка с помощью запугивания тайных агентов где ни попадя, подсматривание и подслушивание, чтение писем, сбор компроматов, мелкие подачки особо покорным и придерживание на всякий случай независимых и самостоятельных, даже при отсутствии прямых улик. Не буду лезть в подробности того, аморально это или нет, просто спрошу – помогло?

Впрочем, даже и в этой теме бывали забавные моменты. Мой НИИ вел работы по автоматизации небольшого спиртзавода в Западной Украине. Так вот, на этом спиртзаводе, где каждый фланец опечатан, существовал отводок от главного спиртопровода, не показанный ни на каких схемах! Место сторожа на этом объекте стоило денег и по нашим понятиям немалых. А рухнуло все из-за пустяка. Не просыхавший годами стрелок ВОХР открыл ворота левой машине, помог ей залить все емкости, принял не только мзду, но и на грудь, и уснул на посту. А тут как тут и начальник караула. Увидел, что нарушается устав, забрал его берданку и ушел – прибежишь, мол. Тот проспался, увидел, что казенного ружжа нет, и к коллегам по хищениям – отдайте, хлопцы, бросьте шутки шутить. Те его с пьяных глаз послали подальше, а он с тех же пьяных глаз пошел и донес! На всех, про все, никто не забыт и ничто не забыто! Небось сам потом жалел на показательном процессе – какую кормушку прихлопнул!