Запретный мир - Артём Каменистый

– У нас в Ноттингеме всё же получше будет, – тактично отозвался Хонда, – да и своих баб хватает, мы к вам не за этим добром пришли.

– Оно понятно, – ухнул Кущин, – только нечего о важном деле с порога говорить. Сейчас спокойно отдохнёте, в доброй баньке попаритесь, а вечерком у нас ежемесячный городской праздник, День Гранёного Стакана. Посидим, покушаем... и не только покушаем. Завтра спокойно поговорим, или вы торопитесь?

– Ради хорошей бани я готов почти на всё, – мечтательно охнул Густав.

– Добро, – заключил мэр и крикнул. – Цатра!

Из боковой двери появилась высокая светловолосая женщина весьма пышных форм, почтительно замерла.

– Отведи моих новых друзей в баню, да прихвати им несколько симпатичных девок погорячее, видишь, товарищи устали с дороги, сами мочалку в руках не удержат.

Коротко хохотнув, Кущин покровительственно хлопнул повеселевшего Густава по плечу:

– Давай, паря, сравни сам, у кого бабы лучше!

Проводив глазами удалившихся послов, мэр повернул к Егору резко посерьёзневшее лицо и строго спросил:

– Сколько их?

– Двое землян и пятеро местных, но те тоже с оружием.

– Доверяют аборигенам?! – удивился Медведь.

– Насколько я их понял – вполне. Они не трогали местных крестьян, с самого начала наладили с ними нормальные торговые отношения. Женщин насильно не забирали, честно выкупали у родных, жили с аборигенами в мире и согласии. Когда у них была серьёзная заварушка с атонами, многие туземцы выступили на их стороне. Ноттингемцы сами их обучают и вооружают.

– Ни хрена себе, ну и дела! Что-нибудь ещё интересное рассказали?

– Говорили, что как-то договорились с этими пришельцами. Те им высылают горы разного добра, нам такое и не снилось.

– С чего бы это такая радость?

– Пришельцам до зарезу нужен меркит, ради него они готовы на любые уступки. У ноттингемцев его полно, вот и пользуются своим положением.

– А где берут?

– Им с северных гор крестьяне приносят, там есть хорошие месторождения, его здесь используют на снаряды для пращ и баллист, он тяжёлый, как свинец.

– Ясно. Что ещё?

– Сказали, что землян у них в городе примерно как у нас, но вот пришлых крестьян около полутора тысяч. Отлично налажено собственное кузнечное дело, сами выплавляют железо из руды. Крепость у них гораздо мощнее нашего Интера, есть куча разных метательных машин, множество обученных лучников и арбалетчиков. Все солдаты у них отлично вооружены, имеют стальные или бронзовые доспехи.

– А чего от нас хотят?

– Не знаю, для начала просто познакомятся. Но скорее всего они мечтают, что мы к ним присоединимся. У ноттингемцев не прекращается борьба с атонами, нас те пока не трогают по причине нашей отдалённости. Но если их разгромят, то враги немедленно займутся Интером.

– Понятно, – кивнул Кущин, – они ищут помощь, где только возможно. Но тут им делать нечего, у нас едва хватает сил сдерживать своих крестьян. Да и не станем мы переселяться под их руку. Впрочем, завтра поговорим с ними подробнее, прикинем, что к чему.

Пировать в Интере умели, такого праздника Хонда с Густавом ещё не видели. Крепостные ворота закрыли наглухо, оставили на страже человек десять. Остальное население города организованно собралось в обеденном зале. Тут сразу стало тесно, ведь помимо землян в застолье участвовало около двух сотен местных женщин, да ещё обслуга разносила еду и выпивку. Жрали тут, как перед смертью, бедные служанки едва поспевали за новыми порциями и кувшинами.

Хонда приятно разомлел после первых двух тостов. За дружбу и знакомство ноттингемцев заставили выпить по две исполинские чарки весьма подозрительного напитка, лаконично именуемого наждак. Ощущения после его употребления вполне соответствовали названию, тянуло закусить напильником. Но после этих убийственных доз послов не забыли – их кубки пустыми не оставались. Как-то на удивление быстро пришло понимание, что жить стало гораздо веселее. Хонда стал с нескрываемым интересом поглядывать на соседок по столу, хотя после того, что произошло в бане, был уверен, что о женщинах придётся забыть на неделю. С каждой новой порцией горючего дамы становились всё симпатичнее. Осоловевший Густав, не покладая рук, тщательно ощупывал сразу двух девчонок, изредка отвлекаясь на выпивку и закуску; ему явно было очень хорошо.

А вот Хонда никак не мог полностью расслабиться и отвлечься от своих беспокойных дум, его угнетала странная тревога. Вечная подозрительность не давала ему без оглядки окунуться в разгульную пучину праздника. Почувствовав на себе пристальный взгляд, он резко обернулся, уставившись на соседа, почти пацана. Тот пьяно улыбнулся и щедрым жестом протянул ему тлеющую самокрутку:

– На вот, пыхни, – радостно предложил юнец.

– Что это? – нетрезво поинтересовался Хонда.

– Как тебе сказать, белобрысый. Ты когда-нибудь коноплю курил?

– Стогами!

– Это типа того, только круче раз в девятнадцать. Пыхни, ты об этом не пожалеешь, улетишь, как Гагарин!

Недоверчиво принюхавшись к сомнительной дури, Хонда осторожно затянулся. Свет погас, исчезли звуки; откашлявшись, он с трудом продрал помутневшие глаза, невольно заулыбался. Мир стал гораздо ярче, прибавилось цветов и красок, все предметы приобрели немыслимую, звенящую чёткость, женщины превратились в невероятных красавиц. Благодарно отсалютовав польщённому соседу, Хонда сделал новую затяжку; реальность погасла окончательно.

Неизвестно, сколько времени он пробыл в глубокой коме, но очнувшись, отчётливо понял, что сознание вернулось к нему ненадолго и только из-за настойчивых сигналов переполненного мочевого пузыря. Открыв глаза, Хонда усомнился в том, что вышел из нирваны, уж больно изменилась окружающая обстановка: весь мир почему-то лежал на боку. Ноттингемец поднял голову и восхитился, поскольку обеденный зал послушно поворачивался синхронно его движениям. Сергей понял, что его голова является абсолютным центром мироздания и надо вести себя как можно осторожнее, ведь неловкий наклон может перевернуть Вселенную вверх тормашками.

Осторожно сфокусировав мутный взгляд на близком движении, Хонда увидел, что его юный сосед спустил штаны и демонстративно, но без лишнего эпатажа приседает возле стола с явным намерением совершить очень чёрное дело в непотребном месте. Какие-то мужики с нецензурной бранью повалили его на пол, куда-то поволокли. Посол великого Ноттингема искренне изумился странному местоположению забавной физиономии, но следом понял, что смотрит на голую задницу. Сей факт Хонду почему-то потряс окончательно, в ошеломлённом мозгу наступило короткое и совершенно безумное просветление: он вдруг понял – надо побыстрее уходить и прятаться от общества, пока не пройдёт позорная телесная беспомощность.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});