Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

— Адайн, — он покачал головой. — Я до сих пор удивлён, что Дети Аша вырастили столь чистый цветок. Слава великому Яру, что он не оставил тебя.

Адайн посмотрела в зелёно-карие глаза отца, тот ответил ей таким же прямым изучающим взглядом. Понимал ли он, что для неё это спектакль? Сам верил ли в то, что говорил, или его лицемерие касалось даже её?

— Мне было нелегко, отец, — тихо ответила Адайн и опустила глаза. Она знала, что должна сделать именно так.

В Канаве этот урок ей преподали давно: притворяйся, притворяйся так, словно от этого зависит жизнь, лги, как в последний раз, скользи, танцуй и ни за что не открывайся. А уж если открылась, стой до конца, каким бы ударом не ответили. Встретив Кая, этот урок она почти забыла, научившись доверять, а сейчас его пришлось вспомнить вновь.

Второе горячее и десерт были встречены молчанием. Адайн накинулась на еду, точно не ела многие дни — эту привычку из прежней жизни она никак не могла забыть. После ужина отец отправился в кабинет, а девушки устроились в комнате Адайн.

Эль привычно взялась за бумагу и карандаши, принялась что-то чертить. Адайн сидела с книгой в руках, но то и дело отвлекалась. Вир научил её читать, хотя слова всё равно давались с трудом. Отец заметил это и сказал, что ей нужно больше упражняться — племянница главы Церкви должна быть образованной девушкой. Адайн вспомнила тот разговор и тут же скривилась, но всё равно открыла страницу и заскользила взглядом по строчкам.

Прошло около получаса. Адайн резко откинула книгу и воскликнула:

— Я больше не могу! Кто это выдумал? — она подняла пальчиками книгу, брезгливо скривилась и бросила дальше на кровать. — Книга Арейна, — проворчала Адайн. — Все умерли, но Кирийские острова завоевали — о чём тут писать на целую книгу?

Эль звонко рассмеялась.

— Здесь не про завоевание, а про местные племена и первые годы жизни на островах, про быт и новые традиции. По этой книге детей учат.

— Если ты тоже училась по этой книге, всё понятно, — Адайн растянулась на кровати. Её слова прозвучали как приговор.

— Что понятно? — переспросила Эль и отодвинула рисунок.

— Ты посмотри на всё это, — Адайн обвела рукой большую светлую комнату. — Я чувствую себя маленькой цирковой собачкой, которую обрядили в красивое платье, поставили на задние лапки и повели по кругу, чтобы посмешить людей. Ни в ком из знати я не заметила жизни. Все такие чопорные и пустые. Они ни к чему не стремятся, ничего не хотят, потому что у них и так всё есть. Даже книжки вы читаете не про войны, восстания или победы — не про жизнь, а про какой-то быт и традиции!

Эль смутилась, и Адайн торопливо воскликнула:

— К тебе это не относится, — она перевернулась на живот, подпёрла щёки руками и взглянула на девушку. — Ты не такая, как все они, ты более живая. Но не всегда. Ты ещё только учишься.

Адайн мечтательно улыбнулась и рассказала:

— Каждый год мы с Каем набирали полное ведро вишни, забирались повыше и плевались косточками в прохожих. Ну кто из знати делал так? Как же, чертовы правила приличия! — Адайн помрачнела. — Хотя Кай тоже отказывался от этого после Чёрного дома. Только сейчас согласился, как Рейн вернулся.

Эль присела на край кровати и осторожно спросила:

— Как думаешь, у нас получится? Знаю, время ещё есть, но…

Адайн резко подскочила, вцепилась в руки Эль и затащила её на кровать. Она сначала упёрлась ногами, но быстро сдалась и со смехом легла рядом, подложив под грудь подушку в шёлковой наволочке. Адайн нависла над Эль и спросила:

— Ты веришь Каю?

Эль нерешительно ответила:

— Да, наверное.

— Не веришь! — уверенно воскликнула Адайн. — Ты его совсем не знаешь. Ну и что, что он брат Рейна? А ещё он глава Крысиного Совета — банды Тары. Его считают одним из королей Канавы — его, в девятнадцать-то лет! Такому, как Кай, верить — себе дороже. Ты могла видеть только эту его сторону. И я не знаю, на что ты надеялась, когда в кабинете у Вира попыталась воззвать к братским чувствам.

Адайн выпрямилась, сверху вниз посмотрела на Эль и сказала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но я Каю верю. Не важно, был это одинокий мальчишка в двенадцать, растерянный юнец в четырнадцать или шестнадцатилетний парень, горящий ненавистью. С ним я всегда чувствовала, что стою на твёрдой земле.

Адайн махнула рукой. Она ведь пообещала больше не вспоминать. И сказать сначала хотела совсем другое.

— Когда я познакомилась с Каем, мне стало только сложнее. Он постоянно убегал из дома, таскался за мной. А когда его выгнали, пришлось искать ему ночлег — а мне бы самой кто помог найти! Он был беспомощен в Канаве. Но даже когда мы ночевали на улице, если Кай оставался рядом, я знала — новый день наступит. А раньше у меня такой уверенности не было. Не знаю, что это за проклятая магия, — Адайн покачала головой. — Кай ничего не умел долгое время, только кулаками махать, но он старался ради меня. И ради Рейна он сейчас тоже старается.

— Девочка моя, — Кайса улыбнулась самыми кончиками губ. Адайн выпрямилась.

— А если не получится, мы-то с тобой неплохо устроились, — она подмигнула Эль, но девушка осталась серьёзной.

— У меня такое же чувство возникло рядом с Рейном. Ему самому была нужна помощь, но как-то так вышло, что он помог мне.

Адайн снова легла на живот, подтянула к себе подушку и переглянулась с Эль.

— У нас с тобой ужасный вкус. Ну их, этих Л-Арджанов. Пусть сидят себе в Чёрном доме, найдём кого-нибудь получше?

Эль рассмеялась.

— Кого? Послушаешь отца и присмотришься к Дериту?

Адайн пожала плечами.

— Он симпатичный. Может, я смогла бы его перевоспитать. Девушек с магией обычно слушаются, знаешь ли.

Эль скривилась, и Адайн воскликнула:

— Это шутка!

— А вы с Каем?.. — осторожно спросила Эль и посмотрела с интересом.

— А Кай — ублюдок! — от всей души, громко и с чувством воскликнула Адайн. Она помолчала и продолжила: — Он только о мести и стал мечтать. Я всегда ему помогала, в любой лжи, обмане или грабеже — не хотела оставлять. И Кай заботился о нас в ответ. Мы забыли, что такое голод, обрели дом и положение в Канаве, если так можно говорить, — Адайн рассмеялась, но улыбка быстро сникла. — Только он не понимал, что мы хотели на самом деле. Всё его перестало трогать по-настоящему — всё, кроме того, что могло приблизить к этой проклятой мести.

Девушка вздохнула и опустила голову на подушку.

— Я видела, что Кай всеми мыслями до сих пор в Чёрном доме, и знала, что забрать его оттуда сможет только кто-то из прошлого, из тех, кто тогда так и не пришёл. А на то, что пришла я, он наплевал, — Адайн по-детски поджала губы и выпалила: — Я столько старалась для него, но он не ответил ничем. Конечно, я была рада, когда Вир сказал, что нам нужен Рейн, и всеми силами попыталась убедить его остаться с нами, но… Старший брат действительного вытащил Кая из Чёрного дома. Но почему Рейн, а не я?

Адайн снова приподнялась на локтях и смущённо улыбнулась.

— Много я наговорила, да?

Она редко кому доверяла свои мысли. С Катой они не раз обсуждали и Кая, и Вира, и даже Рейна, но… Кату она знала четыре года и доверяла ей как собственной сестре. А Эль только-только появилась в их семье. Адайн вздохнула. Так она и не выучила уроков Канавы.

— А всё почему? — со злостью продолжила девушка. — Потому что я — просто бродяжка с Восьмой. А Кай — Л-Арджан. Сколько бы он ни жил в Канаве, что бы ни делал и как бы себе ни врал, ему нужна другая жизнь. И Рейн о ней напомнил.

Эль замерла. Адайн торопливо добавила:

— Ты не думай, мне нравится Рейн. Он — один из нас, мы его не бросим. Он лучше Кая или Вира. Я обижаюсь не на Рейна, а на Кая. Я просто хотела услышать от него «спасибо». И, кажется, вчера он почти сказал что-то, но опять поступил как ублюдок из Канавы. Даже сегодня он вроде бы начал говорить, но так и не закончил. Ну и ладно. Не сильно-то мне нужно это проклятое «спасибо», и уж тем более другие слова от него не нужны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})