Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

Риторический вопрос парня поставил меня в тупик. Такая вера в мои возможности… Приятно, конечно, но нужно быть реалистом: на текущий момент этих самых возможностей не так уж и много. Хотя… у республиканца их и того меньше. На самом деле я могу взбрыкнуть. Возможно, не сейчас. Возможно, только один раз. Но смогу. Придётся дорого заплатить по итогу, и отнюдь не только мне… Если приду на поклон в Орден, там и останусь — можно сказать, принесу себя в жертву вместо этого десантника. Однако уверен, со временем возможностей станет больше. Это ведь…

Меня натурально накрыло озарением. Я сжал зубы и прикрыл глаза. Литания. В Латании было так же. Они сами ко мне… липли?.. льнули?.. Все эти вышвырнутые из жизни люди, у которых не было не то что будущего — настоящего. Неужели в Республике существует нечто подобное?.. На другой социальной основе — но, тем не менее, существует?.. Жутко это. Неправильно. Но ведь я могу стать для них точкой притяжения! Да что там, уже стал. Кот передо мной — ярчайший тому пример. Не это ли хотела донести до меня Диана?.. Воистину, день откровений!

Пока раздумывал, к нашему защитному куполу успела подойти одна из кошек. Снежка. Старшая. Она эдак театрально поскреблась коготками о защитную сферу. Я вопросительно глянул на республиканца. Тот коротко кивнул. Сфера протаяла, пропуская валькирию.

Я ожидал от сестры чего угодно, но то, что она мне продемонстрировала — превзошло все мои ожидания. Старшая, со всё той же театральностью… присела на колени к Рутеру. Совершенно буднично, естественно, ещё и пальчики тому в волосы запустила. Точно у них тут идиллия, а я — так, случайный гость на этом празднике жизни. Спрашивается, и зачем я им вообще понадобился? Но задать вопрос валькирия не дала, сама начала разговор.

— Ну что, всех кошек уже поделили? — подмигнула весело. — Так ты в игре, Кошак?

Понятно, что вторая часть фразы никак не была связана с первой, и относилась она, судя по всему, к основной теме нашего разговора.

— Ничего обещать не могу. Но помочь постараюсь.

— А правда, что у вас с Ведьмой дочка? — в глазах у рыжей горело жгучее любопытство.

— Да.

— И вы с ней…

— Она разогнала всех своих мужчин. Но живёт больше с Экспансией, чем со мной — если тебе это действительно интересно, кошка.

— Спрашиваешь! Конечно интересно! О вас такие романтические истории ходят… Тебе ведь за неё дали Ариалу?

— В большей степени. Там всё сложно, — поморщился я. — Умер я не совсем за неё. Скорее, это был жест отчаяния, когда меня лишили… всех моих женщин. Я мстил. Но до того действительно вытащил Ведьму из психического срыва.

— Как интересно!.. Ладно, котик, пошли к нам. Вместе разделим Память сестры… Она тоже звёздная, четыре раза умирала…

— У неё четыре планеты?!

— Нет, что ты! Больше трёх не дают. После пятой смерти их могут объединить в Ожерелье жизни. Ну, как Ожерелье Центральных миров… Понимаешь?

— Но пятого раза она…

— Да. Очень сильная и поучительная история. Пошли?..

— И что, вы вот так… даже трахаться не будете?!

— Хм… Даже не знаю… А тебе так хочется?..

До меня с запозданием дошло, что эта рыжая просто издевается. Дурачится. Вот же чертовка! В этот момент Рутер ссадил с колен свою Старшую и поднялся на ноги. Зыркнул на меня странным взглядом.

— Ладно, Леон, оставляю тебе своих кошек. Заботься о них хорошо… А сам пойду… позабочусь о твоих.

— Что?!.

Двое передо мной переглянулись и заливисто рассмеялись. Напряжение вмиг покинуло и кота, и его кошку.

— Да чего тут понимать? Поменялись наши стаи котами. Это традиция такая.

— Традиция?..

— Ну да. Если встречаются две стаи с котами, они ими меняются. Опыт передают… перенимают… Не знаю, там всё сложно. Даже не всегда сексом заканчивается. Хотя, чаще всего, всё же…

— Да шут с вами, — рыкнул я, отворачиваясь. — Сейчас в себя приду, и подойду… А ты… брат… иди давай. Пока поля держу под контролем.

Глава 11. Штарния

Помещение было погружено в полумрак, легонько колеблемый лишь невесомым светом восковых свечей. Свечи словно парили над невысоким журнальным столиком. Их маленькие огненные капельки ярко проступали в царящей вокруг тьме, мистически оттеняя собой прочее убранство помещения. Однако для полного погружения в старину чего-то всё же не хватало. Опытный взгляд, нет-нет, да выхватывал невесомую дымку пульсирующего звёздной бледностью силового поля, а слух ловил лёгкое гудение сокрытых где-то на заднем фоне генераторов. Откуда брался свет поля? Было ли это собственное свечение, или виной всему был отражённый отсвет горящих свечей?.. Важно другое — и звук, и вид странного марева неприятно резали по восприятию, нарушая царящую в помещении гармонию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вокруг столика в небольших аккуратных креслицах сидели пятеро. Подобно древним людям, странные собеседники инстинктивно жались к огню — будто он один мог согреть и дать столь желанную защиту. В древние времена — возможно. Но не сейчас. Сейчас защиту людям давали энергии совсем иной природы. Отсутствие электрических устройств в области действия полей подсказало бы опытному наблюдателю, что пятеро собрались здесь не просто так. Они всеми силами пытались сохранить результат своего сборища в тайне. Даже режущая по восприятию муть, наведённая на прозрачную взвесь силового поля, была призвана намеренно исказить перспективу, сбить с толку возможных соглядатаев, лишить их возможности прочесть мимику и движения губ увлечённых разговором заговорщиков.

Доклад держал немолодой, немного тучный мужчина, с серьёзным и даже мрачным лицом. Небрежный, хотя и вполне пристойный, он даже не пытался скрыть седых проплешин, обильно раскиданных по некогда тёмно-русым волосам. Тяжёлый подбородок и крупный нос его только добавляли мужчине мрачной решимости. За броской внешностью скрывался отнюдь не кроткий нрав, обильно разбавленный привычкой к радикальной мысли и таким же радикальным суждениям.

— …Таким образом, в настоящее время в целом завершена реорганизация нашей Организации. На смену аморфности начала Сопротивления пришла жёсткая вертикальная структура автономных ячеек. Три-пять человек, не знающих почти никого в соседних группах, не способны больше поставить на грань гибели всю организацию, даже если всю такую ячейку Служба Контроля возьмёт в полном составе. Лишь один из группы будет знать кого-то из соседней по уровню ячейки, и все без исключения будут знать единственное лицо в нашем руководстве. Теперь и мы взяли на вооружение Её величество прикладную математику. Не всё республиканкам бахвалиться научным подходом к социальным процессам, — докладчик коротко подмигнул единственной в помещении женщине, на что получил одобрительный взгляд глубоких внимательных глаз. — Перевесу технических средств и квалификации республиканских жандармов мы готовы противопоставить банальную неосведомлённость рядовых членов о сколь-нибудь общем замысле руководства Организации. Могу заверить остальных Вдохновителей, что Организация готова к новому этапу борьбы. На этот раз — предельно серьёзной и эффективной.

— Фарелл, вы знаете моё мнение касательно этой «эффективности», — хмыкнул худощавый, жилистый мужчина, даже в сидячем положении не могущий до конца совладать с бьющей через край энергией. Уже не молодой, он, тем не менее, к своим годам сохранил невероятную природную энергичность. Обычно это служит признаком работы с молодёжью. Хотя был и ещё вариант — фанатичная, распаляющая душу вера во что-то. Такая вполне способна сохранить человека в виде эдакого горящего факела и в преклонные годы — если не заставляла сгореть дотла в годы юности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ганимат, мы вместе приняли решение о реорганизации. После последнего разгрома. Учли весь опыт подпольной борьбы прошлого, всех известных нам исторических примеров, — с укором в голосе возразил ему третий мужчина, седенький крепенький старичок — единственный пожилой человек в помещении.

— Всё это — от неготовности так называемых «Вдохновителей» дать Республике последний бой. Стать мучениками за правду и справедливость, — не унимался жилистый.