Кризис и Власть. Том I. Лестница в небо - Хазин Михаил Леонидович

По итогам Венского конгресса 1815 года, поделившего остатки империи Наполеона между странами-победительницами, Италия была разделена на восемь государств. Ломбардия и Венеция вошли в состав Австрийской империи в качестве Ломбардско-венецианской области. Герцог Тосканы Фердинанд III (Габсбург, родной брат императора Австрии Франца II) заключил с Австрией военный союз, подчинив свою армию австрийской. Небольшие княжества Парма, Лукка и Модена, формально независимые, оказались с двух сторон окружены австрийскими войсками и попали под полный контроль австрийской империи. Относительно независимыми могли считаться оставшиеся три государства: управляемая Римской католической церковью Папская область, Сардинское королевство (включавшее в себя Ниццу, Савойю, Пьемонт и собственно остров Сардинию), где королем был Виктор-Эммануил I из савойской династии, и Королевство обеих Сицилий, где правил Фердинанд I из династии Бурбонов.

От северного до южного края полуострова одна и та же политика, разнообразная в своих внешних формах, но, в сущности, одна и та же по направлению, была предложена державами, навязана Австрией и принята итальянскими государями. Эта политика стремилась превратить Италию в «географический термин», а каждое из итальянских государств — в дореволюционную монархию [Лависс, 1938, т. 3, с. 495].

Восемь государств, две крупнейшие европейские династии (Габсбурги и Бурбоны), римская католическая церковь (влияние которой в XIX веке было намного сильнее нынешнего) — казалось совершенно невероятным, что из этой разделенной между сильнейшими хищниками территории может возникнуть единая Италия. Но в делах Власти нет ничего невозможного, а есть лишь кропотливая работа по созданию и укреплению властных группировок.

Именно такая работа и началась практически сразу после Венского конгресса. На юге Италии еще с наполеоновских времен действовало тайное[519] общество карбонариев (организованное по схеме масонства); в новых условиях оно сменило цель с освобождения от французской оккупации на установление конституционной монархии и привлекло в свои ряды новых (и весьма обеспеченных) участников, недовольных абсолютистскими режимами. Карбонарии многократно пытались захватить власть вооруженным путем — в Неаполе в 1820-м, в Пьемонте в 1821-м, в Парме, Модене и Папской области в 1831-м, — но неизменно терпели поражение, поскольку на помощь действующим монархам приходили австрийские войска. Способность карбонариев в любой подходящий момент устроить очередную революцию была очевидной, и они стали главной оппозиционной силой Италии:

В Пьемонте Карл-Альберт в 1831 году наследовал Карлу-Феликсу… Он сам определил свое положение, сказав герцогу Омальскому: «Я стою между кинжалом карбонария и иезуитской чашкой шоколада[520]» [Лависс, 1938, т. 3, с. 516].

Тем не менее невозможность удержать власть, захваченную с помощью заговоров и восстаний, стала к началу 1830-х годов очевидной даже для самих карбонариев. Для победы нужна была сила, способная противостоять не отдельным монархам, а всей Австрийской империи; такая сила должна была опираться не на узкий круг заговорщиков, а на широкое движение под понятными каждому итальянцу лозунгами. Первым осознал этот факт молодой (26 лет) карбонарий Джузеппе Мадзини[521], эмигрировавший во Францию после очередного неудачного мятежа. В 1831 году он (вместе с другими такими же эмигрантами) создал «Молодую Италию» — организацию нового типа, главным лозунгом которой стало объединение Италии. Поскольку никакой династии общеитальянских королей в природе не существовало, естественным продолжением этой идеи было требование республики — государственного строя, способного объединить страну и безо всяких королей. Третьим новшеством Мадзини стала открытая пропаганда своих идей — массовая печать (разумеется, за пределами Италии) и распространение (уже в самой Италии) листовок, брошюр и журналов[522]:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мадзини научил несколько поколений молодежи лепетать слово «республика» [Кин, 1978, с. 56].

Благодаря новизне программы и личной активности Мадзини «Молодая Италия» привлекла в свои ряды значительное число бывших карбонариев[523]. Организация пустила корни по всей Европе; в апреле 1833 года капитан зашедшего в Таганрог торгового судна «Клоринда» познакомился там с итальянским эмигрантом Джованни Канео и вступил в «Молодую Италию», находясь на российской земле. Звали капитана Джузеппе Гарибальди[524], а уровень организационных способностей «Молодой Италии» можно оценить по дальнейшим событиям.

В ноябре 1833 года Гарибальди встретился в Женеве с самим Мадзини, а уже в феврале 1834-го принял участие в очередной попытке организовать революцию в Сардинии. Часть мадзинистов перешли границу между Францией и Савойей, намереваясь поднять население на восстание, другая, в том числе Гарибальди, проникла в Геную, чтобы поддержать местных заговорщиков. В Савойе дело закончилось перестрелкой с полицией (которую вызвало не пожелавшее восставать население) и отступлением во Францию. В Генуе большая часть мадзинистов была арестована накануне планировавшегося восстания, Гарибальди сумел ускользнуть, но заочно был приговорен к смерти. В последующие годы аресты продолжились по всей Италии, и в 1836 году организация была полностью разгромлена.

Неспособность Мадзини[525] организовать практическую борьбу за власть стала очевидной даже его ближайшим сторонникам. Нужно было искать другие возможности, но потребовалось больше десяти лет, чтобы лежащая на поверхности идея обрела своих авторов. В 1843 году бывший «младоитальянец», а к тому моменту уже известный философ Винченцо Джоберти издал книгу «О нравственном и политическом первенстве итальянцев», в которой (помимо обоснования собственно «первенства») выдвинул идею объединения Италии под властью римского папы[526]. С этого момента «единая Италия» перестала означать то же самое, что «республика», и к решению итальянской политической головоломки подключилась аристократия.

В 1845 году художник, писатель и политик Массимо Тапарелли, маркиз д’Азелио[527] отправился в путешествие по охваченной волнениями Романье (часть Папской области). Ознакомившись на конкретном примере с практикой мадзинистских восстаний, д’Азелио выработал альтернативную программу захвата власти[528], которую и доложил королю Сардинии при личной встрече. В следующем году программа была опубликована в виде памфлета «О последних волнениях в Романье», сделавшего автора знаменитым. Еще бы — на страницах памфлета подвергалась уничтожающей критике мадзинистская тактика заговоров и восстаний (и без того разочаровавшая уже всех разумных людей Италии), а вместо нее предлагался путь формирования общественного мнения, побуждающего просвещенного монарха проводить желаемые реформы.

Хотя имя просвещенного монарха в памфлете и не указывалось, нужные читатели прекрасно поняли, о ком идет речь, поскольку к 1846 году король Сардинии Карл-Альберт уже заслужил репутацию последовательного реформатора. Формирование у конкретного монарха мнения, что именно ему по силам стать королем всей Италии, выглядело куда более простой задачей, чем организация успешного общеитальянского восстания. Идею д’Азелио подхватили пьемонтские либералы, создавшие в декабре 1847 года газету «Рисорджименто»[529]. Публичным лидером нового движения стал граф Камилло Кавур[530], бывший «…таким страстным англоманом, что недоброжелатели иронически звали его „милорд Камилло“» [Кин, 1978, с. 10].