Том 2. Стихотворения 1850-1873 - Федор Тютчев

Еще в статье «Россия и революция» Тютчевым высказывалась мысль, что та национальная жизнь, которая сохранилась в Богемии, была сосредоточена в ее гуситских верованиях, в протесте угнетенной славянской национальности против захватов римской церкви и против немецкого господства.

Ян Гус (1369–1415) — ректор Пражского университета, видный и популярный проповедник, вдохновитель и деятель религиозно-национального движения чешского народа. За свои резкие проповеди Гус претерпел преследования; он был потребован на суд Собора в Констанце.

Вероломный кесарь — германский император Сигизмунд, при вызове Гуса на Собор, дал ему охранную грамоту, но затем, под давлением Собора, признал ее недействительной как выданную еретику. Собор, не позволив Гусу защищаться, 6 июля 1415 г. вынес окончательный приговор, по которому он, как упорный еретик, был лишен сана и передан в светские руки для сожжения. В тот же день он был казнен; обложенный дровами до подбородка, задыхаясь от дыма и корчась от боли и мук, Гус все время громко молился.

Старица простая… / что принесла… / Вязанку дров, как лепту, на костер — по преданию, одна бедная старуха, принесшая вязанку дров и с благоговением подложившая ее под ноги Гуса, который, увидя ее усердие, воскликнул: «O sancta simplicitas!» (т. е. «О, святая простота!» — лат.). «Старица простая» сравнивается с евангельской бедной вдовой, положившей в церковную сокровищницу две лепты — все, что у нее было (лепта — самая мелкая медная монета); Христос сказал о ней, что она положила больше всех (Лк. 21, 1–4).

Казнь Гуса вызвала широкое общественное движение в Чехии. Было изгнано высшее католическое духовенство, в 1418 г. разорваны отношения с папством. В 1419 г. произошло восстание в Праге. Германский император и папа римский организовали пять крестовых походов против Чехии (1420–1431), успешно отбитых чешским народом. Гуситы разделились на две партии. В 1431 г. на Базельском соборе был заключен договор, удовлетворявший интересы одной из них. Другая партия начала войну против первой, но была разбита. Постепенно движение заглохло.

Римский иерарх, в своей / непогрешимости греховной — имеется в виду католическое учение о папской власти в Церкви и непогрешимости в вопросах веры и нравственности, в тех или иных модификациях существовавшее на протяжении всей истории римского католицизма и окончательно сформулированное как догмат о папской непогрешимости на Ватиканском соборе в 1870 г. (см. коммент. к стих. «Ватиканская годовщина». С. 595).

За все, за все, что бредом назвал Рим — перекличка со стих. «Encyclica», написанным в связи с обнародованием 26 ноября 1864 г. послания папы римского Пия IX — энциклики, осуждавшей среди различных «заблуждений века» свободу совести (стихотворение завершается «роковыми словами» папы: «Свобода совести есть бред!»).

И. С. Аксаков писал по поводу чешского вопроса, ссылаясь на тютчевское стихотворение: «Пренебрегая вопросом религиозным, Ригер, Палацкий и прочие чешские корифеи говорят: «Мы так просвещены, что переросли эти заботы», т. е. имея очи — не видят, имея уши — не слышат, что весь мир, весь образованный исторический мир, просвещенный не менее Чехии, волнуется и мятется в настоящее время именно по поводу вероисповедных задач, томительно ищет им решения, и что вся историческая судьба Европы явно висит теперь на вопросе не политического, а религиозного свойства. Чешские политики усердно вспенивают народное чувство к Гусу, празднуют его память при всяком удобном случае, и в то же время, собственными же руками разрушают свои усилия, потому что Гуса, сожженного Римом на костре за стремление к славянской национальной церкви, чествуют латинскою обедней, латинскою азбукой, и из Гусова дела изъемлют вон именно то, в чем заключался весь его смысл и значение, т. е. его вероисповедный подвиг! Здесь кстати заметить, что Тютчев, в прекрасных стихах по поводу четырехсотлетнего юбилея Гуса, вновь напоминал «чешскому роду» о необходимости скорее расплавить

На Гусовом костре неугасимом

звено той цепи, которая приковывает чехов к Риму» (Биогр. С. 146–147) (Ф. Т.).

«НАД РУССКОЙ ВИЛЬНОЙ СТАРОДАВНОЙ…»

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 46. Л. 11–11 об.

Список — Альбом Тютч. — Бирилевой (с. 163).

Первая публикация — Изд. СПб., 1886. С. 341. Вошло в Изд. 1900. С. 343.

Печатается по автографу.

В автографе имеется ряд примеров своеобразного использования Тютчевым знаков препинания: первое четверостишие завершается знаком тире вместо ожидаемой точки, в конце остальных вообще нет никаких знаков препинания.

В Изд. СПб., 1886 и списке Альбома Тютч. — Бирилевой в 4-й строке — «вышины» вместо «высоты» (видимо, ошибка: «высоты» рифмуется с «кресты»). В списке в 18-й строке — «зимней полумгле» (вместо «ранней полумгле»).

Датируется началом июля 1870 г., когда Тютчев проезжал через Вильну за границу.

Город Вильнюс с 1323 г. — столица Великого княжества Литовского. С 1795 г. — в составе России.

Под «поздним былым» (11-я строка), являющимся композиционным стержнем стихотворения, подразумевается польское восстание 1863 г. Это восстание охарактеризовано в стих. «Ужасный сон отяготел над нами…». По свидетельству И. С. Аксакова, оно «охватило всю душу Тютчева, как Русского и как поэта, и сосредоточило на себе его страстное внимание», хотя в то же время «польский вопрос был для него давно разрешен в принципе»: «Польша, фанатически католическая <…> неистово враждебная православию, вне которого немыслима славянская духовная самобытность <…> служащая аванпостом латино-германскому Западу против славянской России, поборницею его замыслов против целости и самостоятельности славянства; Польша, предъявляющая притязания на исконные русские земли, ставящая свое национальное дело под знамя ненавистницы славян — Европы; Польша шляхетная, презирающая крестьянина, — такая Польша казалась Тютчеву отступницею славянства, изменницею своей собственной народности и по мнению его подлежала лишь извержению из славянской семьи. Не подлежал, конечно, этому извержению самый польский народ <…> но та «фальшивая польская национальность», которую сочинила польская шляхта, а в особенности эмиграция, и которую приняли под свое покровительство Папство и Революция, — эта фальшивая национальность, в глазах Тютчева, была осуждена историей на неминуемую гибель» (Биогр. С. 279–280). Именно в данном смысле Польша названа «нашим Иудой» в стих. «Славянам» («Привет вам задушевный, братья…») (Ф. Т.).

К. Б. («Я встретил вас — и все былое…»)

Автограф неизвестен.

Списки — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 52. Л. 150–150 об., рукой Д. Ф. Тютчевой; л. 217. Вверху каждого списка указано: «Карлсбад 26 июля 1870 г.», а внизу 2-го списка есть приписка карандашом: «не напечатано».

Первая публикация — ж. «Заря». 1870. № 12. Декабрь. С. 26, с заглавием «К. Б.» и пометой под текстом: «Карлсбад». В РА. 1892. Вып. 1. С. 536 опубликовано как новое, с датою — «Карлсбад, 26 июля 1870». Вошло в Изд. 1900. С. 340.

Печатается по первой публикации.

Датируется 26 июля 1870 г. согласно спискам.

В списках есть отклонения от опубликованного в ж. «Заря» текста. В 4-й строке «И сердцу стало так легко» (вместо «тепло») — скорее всего, ошибка переписчика либо вариант несохранившегося автографа, позднее измененный Тютчевым («тепло» рифмуется с «ожило»). 9-я строка «Так, весь проникнут дуновеньем», по всей видимости, представляет собою авторский вариант, для печати также преобразованный самим поэтом: «Так, весь обвеян дуновеньем». Вариант списка печатался в Изд. 1900.

Прототип лирической героини стихотворения — А. М. Крюденер (см. коммент. к стих. «Я помню время золотое…». Т. 1. С. 440). Определяя его, Г. И. Чулков писал: «То, что стихотворение это действительно относится к гр. Амалии Максимилиановне Лерхенфельд, подтверждается простым тематическим сопоставлением с стих. «Я встретил вас — и все былое…». Последнее стихотворение с двумя буквами в заглавии К. Б. — относится к той же гр. Лерхенфельд, по свидетельству Я. П. Полонского, который объяснил, что буквы К. и Б. суть сокращения и перестановка слов — «Баронесса Крюденер» (Последняя любовь. С. 15). К. В. Пигарев тоже ссылался на свидетельство Я. П. Полонского (Лирика I. С. 433).

В конце марта 1873 г. состоялась последняя встреча Тютчева с Крюденер. 1 апреля этого года поэт писал Д. Ф. Тютчевой: «Вчера я испытал минуту жгучего волнения вследствие моего свидания с графиней Адлерберг, моей доброй Амалией Крюденер, которая пожелала в последний раз повидать меня на этом свете и приезжала проститься со мной. В ее лице прошлое лучших моих лет явилось дать мне прощальный поцелуй» (Изд. 1984. Т. 2. С. 358). Присутствие третьей строфы стихотворения 1870 г. угадывается в заключительной эпистолярной фразе.