Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 4 - Вальтер Скотт

    —     А майор Белленден и в самом деле имеет такое намерение? — торопливо спросил Клеверхауз, и радостный огонек сверкнул в его темных глазах, когда он обернулся к майору. — Но зачем я спрашиваю об этом; судя по всей его жизни, иначе и быть не могло. Но все же, майор, чем вы располагаете?

    —     Всем, кроме людей и достаточного количества провианта; и того и другого у нас не хватает.

    —     Что до людей, — сказал Клеверхауз, — то я мог бы оставить вам дюжину или даже два десятка ребят, которые способны справиться с самим дьяволом. Было бы исключительно важно, если бы вы продержались хотя бы неделю; а в течение этого времени вы, конечно, получите помощь.

    —     Столько мы, безусловно, продержимся, — ответил майор. — Имея двадцать пять отважных бойцов, запас пороха и всего, что нужно, мы, разумеется, выстоим, даже если придется грызть от голода подошвы наших сапог; впрочем, я рассчитываю добыть провиант в деревнях.

    —     Позвольте мне обратиться к вам с просьбой, полковник, — сказала леди Маргарет, — мне хотелось бы, чтобы людьми, которых вы так любезно оставляете в помощь нашему гарнизону, командовал сержант Фрэнсис Стюарт; это может способствовать его производству, а я высоко ценю его за благородное происхождение.

    —     Сержант покончил с войной, сударыня, — сказал Грэмзем же спокойным тоном, — он больше не нуждается в производстве, которое может дать ему земной властелин.

    —     Извините меня, — сказал майор Белленден, беря Клеверхауза под руку и уводя в сторону, — но я тревожусь за моих добрых друзей; боюсь, что вы понесли другую и еще более существенную для вас утрату. Я вижу, что ваш штандарт — в руках незнакомого мне офицера, а не вашего молодого племянника.

   —      Вы правы, майор Белленден, — твердо сказал Клеверхауз, — моего племянника нет в живых. Он умер, исполняя свой долг.

   —      Великий боже! — воскликнул майор. — Какое несчастье! Красивый, достойный, отважный юноша!

   —      Он действительно был таким, как вы говорите,— ответил Клеверхауз, — бедный Ричард был для меня как бы первенцем, зеницею моего ока, моим наследником; но он умер при исполнении долга, и я... я, майор Белленден (говоря это, он сильно сжал руку майора)... я остался жить, чтобы отомстить за него.

   —       Полковник Грэм, — взволнованно сказал старый воин, — я рад, что вы переносите свое горе с такою твердостью.

   —      Я не принадлежу к числу тех, кто думает лишь о себе, хотя свет, быть может, готов утверждать обратное; я думаю не только о себе, когда надеюсь или страшусь, когда радуюсь или скорблю. Я никогда не был суровым из личных склонностей, алчным для себя, честолюбивым ради себя. Служба моему государю и на благо нашей страны — вот что я неизменно имел в виду. Может быть, моя суровость переходила порою в жестокость, но я всегда был исполнен добрых намерений. И теперь я не стану уделять моим чувствам больше внимания, чем уделял чувствам других.

   —      Поражен вашей стойкостью перед лицом всех свалившихся на вас бедствий.

    —     Да, — сказал Клеверхауз, — да, мои недруги в Тайном совете постараются свалить вину за это не-= счастье на меня одного, но я презираю их обвинения. Они оклевещут меня перед моим государем — я могу отклонить их наветы. Враги общественного порядка и государственные преступники будут торжествовать по поводу моего бегства, но придет время, и я докажу, что они преждевременно торжествовали. Молодой человек, только что павший на поле сражения, стоял между одним моим не в меру сребролюбивым родственником и наследством, которое останется после меня, — ведь вам известно, что мой брак бесплоден. Мир праху бедного юноши! Но стране все же легче потерять Ричарда Грэма, чем вашего друга лорда Эвендела, который, проявив редкостную отвагу, видимо, тоже погиб.

   —      Что за роковой день! — воскликнул майор.— Я слышал об этом, но потом пошли противоречивые толки. Говорят и о том, что горячность несчастного юноши привела к поражению в этом злосчастном бою.

   —      Нет, майор, это не так, — возразил Клеверхауз, — пусть позор, если тут есть что-либо позорное, падет на головы тех, кто остался в живых, и пусть на могилах павших не увядают их нисколько не потускневшие лавры; впрочем, я не могу положительно утверждать, что лорд Эвендел погиб, но все же опасаюсь, что он или убит, или попал в руки мятежников. В последний раз мы говорили с ним сейчас же после того, как он выбрался из жаркой схватки. Мы собирались тогда выйти из боя, он вел за собой арьергард, в котором насчитывалось человек двадцать — остальные к этому времени успели уже разбежаться.

   —      Но, очевидно, опять подтянулись, — заметил майор, смотря в окно на драгун, кормивших коней и подкреплявшихся у ручья.

   —      Вы правы, — ответил полковник, — мои разбойники не испытывали большого желания дезертировать или бежать дальше тех мест, куда их занесла первая паника. Между ними и здешними мужиками невелика дружба, и отношения, скажем прямо, весьма натянутые. Любая деревня, через которую им случается проходить, готова, надо думать, их растерзать, и эти негодяи, боясь заступов, кольев, вил и рогатин, предпочли собраться у своего знамени. Но поговорим о ваших планах, нуждах и средствах сообщения с вами. Говоря по правде, я не очень-то убежден, что смогу продержаться долгое время в Глазго, даже если мне удастся соединиться с полком лорда Росса: этот минутный и случайный успех фанатиков натворит черт знает что в западных графствах.

    Они обсудили оборонительные мероприятия майора Беллендена и возможности поддержания связи, в случае если страна будет охвачена всеобщим восстанием, что было более чем вероятно. Клеверхауз повторил свое предложение проводить дам в безопасное место, но, взвесив все обстоятельства за и против, майор Белленден нашел, что в не меньшей безопасности они будут и в Тиллитудлеме. Закончив беседу с майором, полковник любезно простился с леди Маргарет и мисс Белленден; он заверил их, что, вынужденный в столь тревожное время покинуть их в Тиллитудлеме, он почитает первейшей своей задачей как можно скорее восстановить свою репутацию честного и верного рыцаря и что они могут рассчитывать увидеть его или услышать о нем в самом непродолжительном времени.

    Леди Маргарет, одолеваемая сомнениями и страхами, не была в силах ответить на эту речь, столь близкую ей по мыслям и чувствам, и ограничилась пожеланием доброго пути и изъявлением благодарности за обещанную им помощь. Эдит томилась желанием спросить о судьбе Генри Мортона, но, не придумав предлога, должна была удовольствоваться надеждой, что дядя, возможно, осведомился о нем во время своего продолжительного разговора с полковником. В этом, однако, она обманулась, так как старый роялист был до того поглощен своими новыми заботами и обязанностями, что говорил с Клеверхаузом почти исключительно о военных предметах; он, вероятно, был бы столь же забывчив, если бы на чашу весов была положена судьба его сына, а не судьба сына его товарища.

    Клеверхауз спустился с холма, на котором высился замок, чтобы немедленно двинуться дальше. Майор пошел вместе с ним; ему предстояло принять людей, оставляемых полковником в Тиллитудлеме.

    —     С вами останется Инглис, — сказал Клеверхауз, — я в таком положении, что не могу отпустить офицера; нас едва хватает на то, чтобы не давать разбежаться нашим солдатам. Впрочем, если по-» явится кто-либо из офицеров моего полка, а нескольких из них мы недосчитываемся, я даю вам право удержать его у себя — это будет для вас весьма кстати, так как мои ребята не очень-то склонны повиноваться кому-либо, кроме своих.

   Построив драгун, Клеверхауз поименно вызвал шестнадцать солдат и передал их под команду капрала Инглиса, которого тут же произвел в сержанты.

   —      И смотрите, джентльмены, — сказал он, напутствуя их напоследок, — я оставляю вас, чтобы вы защищали дом леди; вы будете под началом ее брата, майора Беллендена, заслуженного и верного слуги короля. Будьте отважными, трезвыми, исправными в службе, беспрекословно повинуйтесь всем приказаниям, и каждый из вас получит щедрое вознаграждение, когда я приду на выручку гарнизона. В случае бунта, трусости, невыполнения обязанностей или малейшего оскорбления обитателей замка — палач и веревка! Понятно? Вы знаете, я хозяин своего слова как в хорошем, так и в плохом.

   Он прикоснулся к шляпе, прощаясь с ними, и крепко пожал руку майору.

   —      До свиданья, — сказал он, — мой доблестный друг! Желаю успеха, и да наступят лучшие времена!

   Всадники, которыми он командовал, стараниями майора Аллана были приведены в сносный вид. Правда, они лишились своего блеска, и позолота их изрядно поблекла, но, выступая, они стали все же гораздо больше походить на подразделение регулярных войск, чем когда возвратились в замок после понесенного поражения.