Мемуары генерала барона де Марбо - де Марбо Марселен

Глава

Мы присоединяемся к Наполеону. — Сомосьерра. — Поход в Португалию. — Переход через Гвадарраму. — Бенавенте. — Поражение при Бенавенте. — Поход на Асторгу

Маршал Ланн привел свои войска к воротам Сарагосы, но у него не было тяжелой артиллерии для осады города, в котором укрылось более 60 тысяч вооруженных людей — солдат и крестьян. Пока он ограничился охраной главных подходов, передал командование маршалу Монсею и, следуя инструкциям, отправился к императору. Я уже говорил, что маршал Ланн заболел, ему трудно было быстро скакать верхом. В Туделе нашли повозку и установили посты для смены лошадей в армейском обозе.

Хотя я знал, что маршал будет делать не больше 20 лье в день и отдыхать ночью, я понимал, что поездка будет тяжела для меня, так как адъютанты должны были верхом сопровождать повозку маршала. Я чувствовал, что, если семь-восемь дней буду скакать галопом много часов подряд, это обострит ужасную боль, которую причиняла мне рана. Но маршал был так добр, что дал мне место в своем экипаже, где были также его друзья — генералы Пузе и Фрер. Они любили поговорить и посмеяться, даже позлословить, а так как мы были едва знакомы, то вначале мое присутствие их немного стесняло. Но когда маршал сказал: «Он славный малый, вы можете говорить при нем все...», они почувствовали себя свободно.

Хотя мы отдыхали по ночам, поездка была для меня очень тяжелой. Мы проехали через Логроньо, Миранду, Бургос, пешком прошли знаменитое ущелье Сомосьерра, которое несколько дней назад на глазах у императора захватили польские уланы его гвардии, впервые в тот день участвующие в сражении52. В этом бою отличился генерал Монбрен, ставший с тех пор знаменитым.

По дороге от Аранды к Мадриду Монбрен следовал за штабом, когда император, опережая на несколько часов свою пехоту, прибыл к подножию Сомосьерры. С ним были только польские уланы. Дорога была очень крутой, сжатой между двух гор, и стояло полевое укрепление, охраняемое несколькими тысячами испанцев. Наполеон хотел в тот же день доехать до Буитраго. При вынужденной остановке он рассчитал, что пехоту можно прождать еще долго, и приказал полякам очистить проход через ущелье.

Поляки обладают только одним достойным качеством, но обладают им в высшей степени: они очень храбры. Их командиры, не имея военного опыта, не знали, что при проходе через ущелье следует оставлять между эскадронами пространство, равное каждому из эскадронов: если первые будут отброшены, то сзади окажется довольно места, чтобы перестроиться, не сталкиваясь с эскадронами, идущими сзади. Польские командиры легкомысленно бросили полк в ущелье, не приняв нужных мер. С двух сторон их встретили градом пуль, на вершине дорога тоже была перекрыта, и их потери были тем более значительны, что первый эскадрон в беспорядке отступил и натолкнулся на второй, второй на третий и т. д., так что полк представлял собой бесформенную массу на дороге, зажатой между горами. Он не мог развернуться, и испанцы расстреливали его почти в упор с соседних скал!

Было очень трудно распутать это смешение. Наконец это удалось, и поляки стали перестраиваться на равнине под наблюдением императора, который похвалил их за храбрость, но раскритиковал то, как они предприняли атаку. Командиры согласились и выразили сожаление, что их не возглавляет опытный военачальник. Тогда начальник штаба Бер-тье, желая выдвинуть Монбрена, которого он знал как прекрасного и храброго кавалерийского офицера, указал Наполеону на присутствие этого генерала. Император подозвал его и поручил командование уланами, приказав повторить атаку.

Монбрен был великолепным мужчиной, вполне в жанре Мюрата: высокий рост, шрам на лице, черная борода, настоящий военный и прекрасный наездник. Он понравился полякам, и те обещали подчиняться его приказам. Расставив эскадроны с промежутками и дав все необходимые указания, Монбрен гордо встал впереди войск. Он устремился в ущелье... Сначала встречный огонь расстроил несколько эскадронов, но у колонн было место для переформирования, так что это не вызвало большого беспорядка, и уланам удалось наконец добраться до вершины горы53.

Генерал Монбрен соскочил на землю, первым добежал до укрепления и под градом пуль принялся вырывать из земли колья палисада. Поляки последовали его примеру. Укрепления были разрушены. Солдаты вновь сели на лошадей, и полк обрушился на испанцев. За ущельем участок расширяется и спускается к Буитраго. Уланам было легко догнать спасающихся в беспорядке вражеских пехотинцев. Проход был взят, император проехал его и, поднявшись на вершину, он не только увидел, как французское знамя развевается над Буитраго, но и как конница Мон-брена в лье от этого города преследует бегущих испанцев! Вечером Наполеон поздравил поляков, а Монбрен получил звание дивизионного генерала. Через несколько месяцев он взял его в Австрию, где Монбрен столь хорошо командовал дивизией, что в 1810 году император назначил его командующим всей кавалерией Португальской армии, а затем доверил ему кавалерийский корпус в Русской кампании. Он был убит в сражении при Москве-реке.

Маршал Ланн рассмотрел позицию, о которой я только что рассказал, мы спустились вниз по ущелью и остановились на ночь в Буитраго, откуда на следующий день доехали до Мадрида. Император уже несколько дней находился в городе, которым он смог овладеть только после серьезного боя. Он восстановил на троне своего брата, короля Жозефа. Маршал Ланн представил меня Наполеону, который принял меня благожелательно и сказал, что скоро я получу награду за мое поведение в Аг-реде. В Мадриде мы застали господина Гёэнёка. Он носил все знаки отличия полковника — этот чин ему пожаловал император, когда получил из его рук донесение о сражении при Туделе, окрашенное моей кровью. Гёэнёк был славным малым, он подошел ко мне и сказал: «Вы подвергались опасности и были ранены, а я получил новое звание; но я надеюсь, что ваше повышение не заставит себя ждать». Я тоже надеялся на это, но, признаться, немного досадовал на маршала за то, что он заставил меня пойти через Агреду. Но надо было подчиниться судьбе.

В Мадриде маршал Ланн поселился во дворце, который раньше занимал Мюрат. Я опять встретился с моим добрым советником Эрнандесом — узнав о моем приезде, он предложил мне остановиться у него. Я принял это приглашение с признательностью, тем более что рана моя воспалилась и мне нужен был уход. Мой хозяин предоставил мне его, и я уже начал выздоравливать, когда в середине зимы новые события заставили меня вернуться к активным действиям.

Мы находились в Мадриде уже около недели, когда 21 декабря император узнал, что Португальская армия54 осмелилась выступить, идет на столицу Испании и находится от нее в нескольких днях марша. Он тут же приказал трубить общий сбор, выступил из города во главе своей гвардии и нескольких армейских корпусов и направился в сторону Вальядолида, куда прибывали англичане под командованием генерала Мура. Маршал Ланн уже поправился и должен был следовать за императором не в карете, а верхом. Он предложил мне остаться в Мадриде, чтобы залечить мою рану, но два соображения не позволяли мне этого сделать: прежде всего я хотел участвовать в битве с англичанами; во-вторых, я знал, что император почти никогда не дает повышений отсутствующим, а я хотел получить звание начальника эскадрона, как мне это было обещано. Я стал готовиться к отъезду.

Мне мешало только одно: из-за раны я не мог надеть ни шляпу, ни меховую шапку. Моя голова была обвязана белыми платками, и для штабного офицера, который постоянно должен сопровождать императорский штаб, вид был далеко не военный! Я терзался этой мыслью, когда вдруг мой взгляд упал на гвардейца-мамлюка, на голове которого красовался тюрбан с красным верхом. У меня была фуражка такого же цвета, расшитая золотом. Я обмотал и пришил вокруг нее красивый платок, так что получился тюрбан, который я и водрузил себе на голову поверх бинтов и компрессов, закрывающих мою рану.