Вольный стрелок - Ольга Миленина

— Нет-нет, Юля. — Куделин решительно качнул головой. — Поверьте, это связано именно со статьей, которую вы сдали сегодня. Видите ли, та информация, которую мы получили, — там как раз был намек на этот ваш материал. И как только вы нам рассказали, о чем он…

— Какой намек? — переспросила с легким недоумением. Если он заранее знал, с чем связана угроза моей жизни, зачем тогда было расспрашивать так детально о содержании статьи — хватило бы и того, что я коротко обрисовала сюжет. И если он знал, с чем связана угроза, значит, знал, от кого она исходит.

У «Нефтабанка» были ко мне свои претензии, у бандитов — свои. — Что именно вам сказали?

— Ну… Вообще-то… — Куделин замялся, на лице появилось нечто вроде растерянности — и он быстро посмотрел на второго, который не отрывал взгляд от окна. — Нет, Юля, — к сожалению, я не могу вам этого сказать. Поскольку… Ради безопасности нашего источника — понимаете? Я скажу вам, вы скажете кому-то еще — в такой ситуации это объяснимо, — и… Да к тому же это не так важно, поверьте…

— Мне — важно, — произнесла я твердо, глядя ему в глаза, а он вот свои почему-то отвел — словно ему было стыдно, что он не может сказать правду.

Словно он хотел бы сказать — но не имел на это права. — Я хочу знать, кому я не угодила. Тем более вариантов не так много — либо банк, либо те, кто стоял за банкиром. При этом я на девяносто девять процентов уверена, что это не те и не те. А значит, это никак не связано с моим материалом. Я вам могу рассказать, о чем я писала в последние два-три месяца, — надеюсь, это поможет…

Куделин в который раз бросил взгляд на молчаливого — словно ему нужна была поддержка. Но в любом случае ее не получил.

— Юля, поверьте, что все дело именно в этой статье — мы это знаем. И давайте лучше подумаем сейчас, что нам с вами делать, как обеспечить вашу безопасность. Вообще-то у меня есть кое-какие предложения — у нас. Первым делом вам надо снять эту статью — вообще ее не печатать, совсем — и на время переехать куда-нибудь. К родителям, к подруге, к молодому человеку — куда угодно. На две недели, не больше. Не ходить на работу, желательно вообще не выходить — и если захотите, у подъезда будет дежурить наш человек. Кстати, возможен и другой вариант — у нас есть, как вы понимаете, серьезные связи в самых разных структурах. В том числе и в турагентствах. И чтобы вы чувствовали себя еще спокойнее, мы вас можем отправить на две-три недели за границу — Кипр, Турция, Испания. Бесплатно, разумеется. Отдохнете, успокоитесь, наберетесь сил для новых, так сказать, подвигов…

Это была идея — и довольно неплохая. Я была в курсе, что куча бывших комитетчиков подалась в бизнес и преуспевает, не теряя связей с бывшей конторой. И житью у мамы — которая бы сразу догадалась, что что-то происходит, — я бы предпочла отдых за границей. Но думать об этом было преждевременно — сначала надо было понять, кто хочет мне зла.

— А мы тем временем через свой источник срочно запустим информацию, что никакой статьи не будет, — продолжил Куделин, кажется, довольный моим молчанием, которое принял за знак согласия. — Придумаем вескую причину — может, начальство ваше отказалось ее печатать, может, вы сами передумали. Может, вам кто-то заплатил — или сверху надавили на вашу газету, такое ведь бывает? И в течение этих двух недель — возможно, трех, не больше — тот, кто представляет угрозу для вашей жизни, убедится, что статья не вышла. И все ваши проблемы закончатся.

Он весело так закончил монолог, улыбнувшись мне широко и ободряюще — и, кажется, ожидая от меня чего-то. То ли ответной улыбки, то ли слез радости, то ли того, что я с криками «спасибо» брошусь ему на грудь. Но я не собиралась делать ничего подобного — хотя бы потому, что не испытала никакого облегчения.

Потому что тут было что-то не то, во всей этой ситуации — и я это чувствовала.

Многое было не то — и он сам, и его спутник, и нежелание говорить, кто меня хочет заказать, и такая забота обо мне, и моя неспособность понять, кому нужна моя смерть. И еще кое-что.

Мне угрожали — это уже бывало. И кстати, я не знала, насколько серьезны были угрозы — по телефону или при личной встрече мне обещали большие проблемы, но я не знала, что под этим подразумевалось. Возможно, кто-то уже хотел меня заказать — но не заказал. По одной простой причине — про которую я вспомнила только сейчас.

— Подождите, Анатолий. — Мне вдруг стало так легко, что я даже выдавила из себя смешок — который он, судя по выражению его лица, воспринял как первый признак того, что я тронулась умом. — Подождите. Это ведь нелогично. Я имею в виду, что нелогично меня убивать. Потому что, во-первых, статья все равно выйдет. А во-вторых, из статьи сразу станет понятно, кого я могла озлобить. Так что… так что это ошибка, понимаете?

Куделин явно хотел меня перебить — но я не дала ему это сделать.

— Это ошибка — или устаревшая информация. — Я ощутила, что улыбаюсь, причем вполне естественно. — Я не исключаю, что мое расследование могло у кого-то вызвать массу негативных эмоций. Этот кто-то даже мог сказать сгоряча, что со мной разберется, — но поверьте, что сейчас ко мне ни у кого нет претензий. Хотя бы потому, что я никого не обвиняю в смерти Улитина, — более того, как следует из моей статьи, ни его бывший банк, ни работавшие с ним бандиты, которые к тому же не названы, не были причастны к его смерти, потому что у них не было на то причины. Поверьте, я не пытаюсь себя обманывать — просто это действительно так. И тем не менее я вам очень благодарна. И…

— Нет, Юля. — Куделин почему-то помрачнел — хотя должен был бы обрадоваться, коль скоро принимал мои проблемы так близко к сердцу. — Увы — это не ошибка. Я рад был бы разделить ваш оптимизм — но не хочу вводить вас в заблуждение. Может быть, еще кофе?

Я мысленно обругала его — абсолютно беззлобно, впрочем. Он хотел мне помочь, и я была ему за это благодарна. Хотя при этом он оказал мне медвежью услугу — испортив настроение и почти напугав. Но тем не менее я кивнула. И, глядя, как он подзывает официантку, подумала, что не могу объяснить ему то, что заставит его перестать быть таким пессимистом. Я не могла рассказать о том, что начальник службы безопасности «Нефтабанка» лично дал мне документы по Улитину, после того как мы пришли к компромиссу. Что компромисса я достигла и с Уральцевым.

Я пожалела, что у меня нет с собой текста статьи, чтобы дать ему прочитать — чтобы он увидел, что она задевает по-настоящему только Улитина и никого больше. Ну разве что — краем — тех высокопоставленных чиновников, которые настоятельно убеждали его покинуть свой пост добровольно и намекали на последствия. Но это была всего одна строчка, и были названы их должности, но не фамилии, и было сказано, что это слух, не более того.

Нет, конечно, я задела там кое-кого еще — опять же не напрямую, краем, походя. Продажных омоновцев или руоповцев, подложивших банкиру наркотики.

Милиционеров, по согласованию с «Бетта-банком» скрывших как минимум тот факт, что в ночь смерти Улитина он был дома не один. Но это все были мои умозаключения, не указывавшие ни на кого конкретно — и потому не могущие вызвать ко мне ненависти.

Да, еще я слегка задела «Бетту». Написав, что возникает ощущение, что они хотели скрыть, что Улитина убили, чтобы не делать себе антирекламу. Что они наверняка знали о его прегрешениях, за которые его выставили из «Нефтабанка», и еще и потому стремились замять его убийство, чтобы эти самые прегрешения не всплыли. И по этой причине служба безопасности «Бетты» избила охранника, позвонившего в милицию до приезда банковских секьюрити и указавшего милиционерам на злосчастный предмет женского туалета.

Но в любом случае то, что я написала, «Бетту» особо задеть не могло.

Если только это не по заказу кого-то очень высокого из «Бетты» убрали Улитина.

Тогда у того, кто его заказал, был бы мотив на меня озлобиться. Но зачем кому-то из банка убивать Улитина? Я не видела причины — и не могла ее придумать. И даже если угроза мне исходила от этого чертова банка, я никак не могла это доказать даже самой себе. Так что и предполагать такое не стоило.

А вместо этого стоило перестать копаться в собственном материале и сказать себе, что я права — что у Куделина устаревшая информация. Тот же Миша, мрачный спутник Уральцева, еще до нашей встречи вполне мог заявить, что со мной надо решить вопрос, если я не успокоюсь, — при этом имея в виду не физическое устранение, но запугивание. А куделинский источник не правильно истолковал его слова. А возможно, вообще речь шла не обо мне — мало ли развелось писак?

Да и не стоило исключать, что этот источник просто соврал — узнал, к примеру, что Уральцев хочет меня разыскать и со мной побеседовать, и все перевернул. Специально чтобы показать Куделину и его начальству, что работает в поте лица. А те ухватились, решили спасти журналистку, а заодно оказать услугу свободе слова и демократии в целом. И в частности, самой популярной газете страны — которая в знак благодарности какое-то время не будет пинать соответствующие органы. И которую можно попросить об ответной услуге.