Вольный стрелок - Ольга Миленина

И не потому, что на нем был явно очень дорогой светлый костюм, — просто я не могла представить его в униформе, говорящим «есть» и «слушаюсь». И казалось, что он больше привык приказывать, а не исполнять приказы.

— Что закажем, Юлия Евгеньевна? — Интеллигентное, приятное, западное такое лицо Куделина с аккуратно подстриженными тонкими усиками излучало любезность. — Тут очень неплохая французская кухня — просто на удивление.

Рекомендую кролика — под бокальчик «Божоле нуво» просто мечта гурмана. Вы как?

— Меня вполне устроила бы чашка кофе, — ответила без колебаний — было слишком рано для того, чтобы есть, а к тому же для меня еда есть процесс очень интимный, и я люблю ею наслаждаться в одиночестве. Конечно, в крайнем случае я могу перекусить в компании другого человека — например, отведать суси, — но для этого надо, чтобы я его знала, и желательно хорошо. С чужими же — только кофе, ну, может быть, еще и сладкое.

— Ну что вы, Юлия Евгеньевна, — кстати, я могу называть вас по имени?

Вот и чудесно. Вы, Юля, обязательно должны что-нибудь здесь попробовать — уверяю вас, это того стоит. Да и мы с Андреем Петровичем собирались пообедать — а то все в бегах, все суета да запарка, а тут выпала возможность посидеть спокойно. Так что давайте совместим приятное с полезным. Десерт хотя бы возьмите — рекомендую груши в красном вине.

— Если вы рекомендуете — тогда конечно. — Я улыбнулась, думая про себя, что, несмотря на то что они меня якобы заждались, на самом деле они никуда не торопятся. Я-то поняла по его словам, что мы сейчас быстро поговорим по делу и они уйдут, потому что не хотят тут светиться в моем обществе, — но, похоже, им надо было настроиться на разговор. А может, они думали, что обязаны угостить меня обедом, чтобы я внимательнее отнеслась к тому, что они мне расскажут, — такое случается.

В любом случае я не собиралась их торопить и настаивать, чтобы мы сразу перешли к делу, — мне некуда было торопиться. Тем более что они планировали сообщить мне что-то важное — иначе зачем бы я здесь оказалась?

Он подозвал официантку, попросив заменить одно горячее десертом — судя по всему, заказ они сделали заранее, — а второй смотрел скучающе в окно. Между прочим, так и не сказав еще ни слова. И я подумала, что они странная пара, — они казались мне абсолютно разными, волей случая и очень ненадолго сведенными вместе людьми. И тем не менее якобы представляли одну и ту же организацию.

Название которой я бы хотела услышать.

Сквозь прикрывшие окна прозрачные шторы било яркое солнце, легко проходя сквозь толстое стекло, нагревая мою щеку. Там вообще супер было, на улице, — даже в плаще казалось жарковато, и погода напоминала мне о том, что надо было бы наведаться в один магазин, в котором я давно еще присмотрела себе черный пиджак с золотыми пуговицами от «Рокко Барокко». И купить его наконец, потому что уценили его уже по максимуму, с семисот, кажется, долларов до трехсот, и стать еще дешевле ему явно было не суждено. Это была приятная мысль — особенно если учесть, что в сумке лежал полученный вчера от Наташки конверт с зарплатой, в который я по причине занятости не успела еще залезть. А значит, можно было себя порадовать, сделать себе подарок на окончание расследование и сдачу материала — в порядке исключения.

Надумай я делать себе подарки на выход каждой статьи, мне пришлось бы отказаться от своих принципов и тянуть деньги со всех, с кого можно, — но этот материал заслуживал того, чтобы себя порадовать. Потому что оказался слишком непростым, потому что я в нескольких не слишком приятных ситуациях оказалась в процессе его подготовки. Правда, такое со мной случалось не раз, — но в любом случае мне стоило сделать себе подарок. Ведь это не блажь была, не прихоть, а нужная вещь — и раз уж я, весьма спокойно относящаяся к вещам, чего-то захотела, отказывать себе было глупо.

«Если расскажут что-нибудь ценное — прямо отсюда за ним и поеду», — пообещала себе, сразу ощущая, как и без того классное настроение стало еще лучше. Тем более я не сомневалась в том, что услышу нечто экстраординарное — уж слишком странно была обставлена наша встреча.

Бумажку с номером телефона Куделина сунул мне главный. Причем совершенно неожиданно и даже неуместно — я ждала совсем другого. В реакцию я пришла чуть ли не в одиннадцать, попив в одиночестве кофе перед планеркой.

Антонова была занята, суетилась по поводу завтрашнего номера, который на этой самой планерке предстояло обсуждать с отсутствовавшим вчера Сережей, — как подсказывал опыт, главный должен был сегодня проявить особую активность. Так что Наташка суетилась, и я оставила ей дискету, взяв в редакционном баре чашку кофе и отправившись в свою комнату без окон. Думая о том, как проведу сегодняшний день — первый по-настоящему свободный день за последние пару с лишним недель.

Я знала от Наташки, что Сережа уже раз пять спрашивал, куда я делась и когда сдам материал, — а значит, следовало предположить, что после планерки он скажет, чтобы я задержалась. И позвонит Антоновой, чтобы принесла распечатанный на принтере материал, и будет читать, отпуская излюбленные свои комментарии — заключавшиеся в том, что из-за меня закроют газету, разгонят редакцию, введут ограничения на свободу слова. И, дочитав, скажет что-нибудь в том роде, что для меня нет ничего святого и что я опять разнесла всех в пух и прах, и таких, как я, надо изолировать от общества.

Это комплименты у него такие — в лицо он ничего другого мне никогда не говорил, хотя за спиной всегда пел дифирамбы. И хотя я давно не нуждалась ни в его, ни в чьей-либо еще оценке — я лучше других знаю, что и как я написала, — но мне все равно было приятно от него это слышать. И вспоминать, что он редко читает материалы до выхода — но мои всегда. Потому что знает, что там будет что-то супер, — и я всегда оправдываю его ожидания.

Однако на сей раз все получилось иначе. Сережа был не в духе, хотя, насколько я знала, только вчера днем вернулся из очередной краткосрочной поездки в любимую свою Англию, а оттуда он обычно приезжал благодушным, похоже, бизнес его там процветал. Так что вспышка ярости, обрушившейся на воскресный выпуск, хуже которого, по его словам, он не видел никогда, для всех была полной неожиданностью — для большинства редакционных старожилов Сережа прогнозируем, и вот теперь народ переглядывался удивленно и непонимающе. А разошедшийся главный разнес, что называется, до кучи и субботний выпуск, ни слова, правда, не сказав про мой материал — интервью с деканом Иры Соболевой.

— Ну что за человек, а? Вчера звонил мне, когда прилетел — веселый, довольный, — а тут психопат прям, — огорченно шепнула мне Наташка, воспользовавшись тем, что Сережа отвернулся. — Жена ему не дала, что ли?

Я пожала плечами — в отличие от Антоновой я никогда не была склонна истолковывать поведение людей в соответствии с учением Фрейда. И сказала себе, что, видимо, беседа с ним после планерки отменяется — что даже к лучшему, раз он в таком состоянии. И жутко удивилась, когда главный, закончив планерку раньше, чем обычно, окликнул меня, когда я уже была в дверях. И молча протянул листок бумаги с телефонным номером. Который я взяла так же молча, глядя на него и ожидая, пока он сам все объяснит.

— Прямо сейчас позвони! — бросил Сережа с таким видом, словно ему не терпелось, чтобы я ушла поскорее, и даже глаз на меня не поднял, глядя в стол.

— Ох и тип ты, Ленская, — спецслужбы в редакции телефон обрывают, чтоб тебя найти, а главный редактор курьером у тебя работает, записки передает!

— А что им надо, Сергей Олегович?. — Признаться, я удивилась. Прежде всего его тону — он ведь знал, чем я занималась все это время. И тому, что он ничего не спросил про материал. И еще тому, что я зачем-то понадобилась каким-то там спецслужбам. — Что они хотят от меня?

— Прямо сейчас позвони! — Главный чуть повысил голос, чего не делал давно, общаясь со мной. Не то чтобы я обиделась — к его вспышкам и припадкам я вот уже много лет отношусь абсолютно спокойно, — но объяснения я заслуживала. В конце концов, он мне впихивал этот номер — значит, знал, в чем там дело. Но при этом делал вид, словно он только исполняет роль курьера — а больше его ничто не касается. — Все, иди и звони!

Моего звонка ждали — это было очевидно. Потому что сорвавший трубку после первого же звонка мужик, услышав, кто я, буквально расцвел.

— Да, очень рад, Юлия Евгеньевна, очень рад! Нам с вами, Юлия Евгеньевна, надо встретиться — прямо сегодня, желательно прямо сейчас. Разговор не телефонный. Понимаю, что для вас это неожиданно, — но дело, к сожалению, не терпит отлагательств. Я мог бы пригласить вас к нам — но, учитывая тему нашего разговора, предпочел бы побеседовать с вами в более приватной обстановке…

Я даже не произнесла ни слова — тем более что он говорил так обтекаемо, так расплывчато, что сразу становилось понятно, что он мне ничего не скажет по телефону. И я молча записала название и адрес ресторана, ответив «да» на вопрос, смогу ли быть там через час. Так что, уже приехав сюда и сидя с ним за столом, я до сих пор не знала, кто он и кто его напарник — и зачем я здесь.