Доводы нежных чувств - Яна Завгородняя

стонал и, казалось, бредил, произнося множество не связанных между собой слов. Носилки поспешно водрузили на стол.

— Воду! — грянул Хорес. Сам он вернулся к выходу и через открытую дверь проорал, чтобы остальных раненых несли в лазарет, а те, кто готов был терпеть, ждали на крыльце, пока он закончит с капитаном.

Необременённая заботой о малыше, Патриция бросилась выполнять приказ начальника. Она принесла чистую воду, полотенца, затем кинулась в погреб и через несколько минут вынесла оттуда всё необходимое. Адалин тем временем стояла в оцепенении и прижимала к себе ребёнка. Опомнившись, она наконец поняла, что произошло и переполненная ликованием от того, что Виктор вернулся живой и невредимый, приблизилась к нему. Кевин, вопреки суете, вёл себя очень спокойно. Более того, он мирно спал и не обращал внимания на шум. Виктор в недоумении перевёл взгляд с неё на простыню, в которой лежал младенец, но ничего не успел спросить. В следующую секунду кто-то окликнул его с крыльца, и он скрылся за порогом. Непривычный шум проникал отовсюду. Офицеры раздавали приказания солдатам, солдаты подгоняли друг друга. Несмотря на усталость, двое парней затеяли было драку под окнами, за что получили пинка от Хореса, когда они с Пати вышли на улицу. Девушка помогла ему наскоро умыться и привести себя в порядок, поливая почерневшие от земли, крови и копоти руки водой из ведра. Она старалась не обращать внимания на бегущих мимо солдат, многие из которых тащили самодельные носилки с покалеченными товарищами. Большинство несли раненых на себе. Они молча глядели перед собой отупевшим от усталости и боли взглядом. Кто-то сильно пихнул Патрицию в плечо, оступившись на ходу, но девушка сделала вид, что не заметила этого, хоть и сама чуть не рухнула. Никогда раньше она ещё не видела столько покалеченных тел, людей без рук и ног, а теперь их было так много, что рассудок отказывался это воспринимать. В тот день Патриция чётко осознала разницу между той работой, которую они вели в госпитале и медициной военного времени. На смену растерянности от увиденного в какой-то момент пришло осознание того, как много тяжёлой и зачастую невыполнимой работы ложится на плечи фронтовых врачей. Размышляя об этом, она покорно приняла грязную рубаху Габе и вместе с остальными вещами забросила у порога в кучу для стирки. Она обратилась к начальнику:

— Кто пойдёт с ними в госпиталь?

Хорес даже не обернулся к ней.

— Разберутся, — коротко гаркнул он.

Девушка, не привыкшая к такому количеству тяжёлых пациентов, всё ещё пребывала в растерянности. Она не знала, что делать впервые за время работы, не понимала, с чего начать, даже если удастся пробиться в госпиталь. Тем не менее, искра самоотверженности неожиданно озарила туман замешательства, после чего Патриция решительно заявила:

— Я пойду в госпиталь. Там помощь нужна. Здесь достаточно докторов.

Хорес, раздражённый её неуместной инициативой, резко повернулся и подался к ней. Патриция видела, что он злился и воспринимала это на свой счёт. Отчасти так оно и было, хотя на самом деле Габриэль просто очень устал, отчего в любой момент мог выйти из себя.

— Если хочешь помочь, лейтенант, иди на склад — принеси сюда эфир, йод и бинты. Маклелон поможет, — Габе свистнул проходящего мимо солдата. В следующую секунду он схватил за руку Патрицию, которая уже было рванула с места. — Без самодеятельности, лейтенант Шарк. Сделаешь всё точно, как я сказал. В госпитале есть, кому работать, — он буравил её взглядом, в котором она вряд ли увидела бы заботу. Тем не менее, Габриэль отдавал себе отчёт в том, что неподготовленный к ужасам войны врач не справится в одиночку с таким количеством раненых солдат. Нервы девушки могли не выдержать, а спасать её от истерического припадка не входило в планы Габриэля.

Пати рывком высвободилась и так же злобно глянула на начальника, не говоря ни слова. Когда она скрылась за поворотом, Хорес вернулся в дом.

— Что с ним? — спросила Адалин, глядя на измученного капитана, когда доктор подошёл к операционному столу.

— Рикошет от снаряда, — пояснил Габриэль. — Кость местами раздроблена в крошку. Нужно вынимать осколки. Потребуется наркоз, — он перекрикивал громкий стон пациента. — Я послал за всем необходимым, а пока ждём, надо хотя бы рану очистить.

В ожидании Патриции врачи с большим трудом промыли рану. Пришлось привлечь на помощь пару военных покрепче и поздоровее, чтобы удерживали пациента. Капитан хоть и был щупловат, но находился в состоянии шока от боли, а потому сила его многократно увеличилась. Никто не мог спокойно смотреть на мучения Ларсена, который ощущал боль десятков осколков собственной кости в ноге. Решено было дать ему немного морфия и ждать помощь. В какой-то момент Адалин ощутила прикосновение к плечу. Обернувшись, она растерялась от неожиданности, встретившись взглядом с голубыми глазами, по которым безумно скучала всё это время. Виктор успел вернуться и теперь жестом показывал ей, чтобы она передала ему ребёнка. Адалин начала было сопротивляться, намекая на то, что генерал не очень чист, а малыш к тому же ещё и спит, но через минуту сдалась, сразу же ощутив облегчение в области спины.

Когда запыхавшаяся и с фуражкой набекрень Патриция наконец вернулась с чемоданом, она раздражённо закинула головной убор в дальний угол, поминая нехорошим словом подполковника Адамсона. Врач вынула заветную банку из сумки, смочила полотенце её содержимым, прислонила к лицу несчастного Ларсена и прекратила на время его страдания.

Врачи заняли свои места. Они понимали, что им предстояла сложная длительная операция. Пришлось расширять рану, чтобы добраться до самых дальних осколков, складывать части кости воедино, как детский конструктор и держать руку на пульсе пациента, который не подавал признаков жизни, находясь под наркозом. Виктор не уходил. Ему требовалось убедиться в том, что с его верным Ларсеном всё в порядке, хотя сам уже, невзирая на шум вокруг, дремал в кресле с ребёнком на руках. Со стороны эта картина казалась столь же невероятной, сколько и трогательной. Адалин невольно отвлекалась от работы, когда могла себе позволить, чтобы полюбоваться на них.

С тех пор, как отряд вернулся, прошло четыре часа. Теперь уже Адалин зашивала рану, а Патриция помогала Хоресу отмыть руки от крови. Кевин проснулся, требуя кормёжки, но этой ночью его желаниям не суждено было исполниться в одночасье. Виктор велел солдату привести кого-нибудь из женщин,