Бомбы сброшены! - Гай Гибсон

Он был человеком, безукоризненным во всех отношениях. Им не только восхищались, его любили все, кто знал.

В этой книге он рассказывает о работе пилота бомбардировочной авиации, как он ее видел, постепенно продвигаясь по командной лестнице от пилота самолета до командира эскадрильи.

Гай Гибсон сражался с первых дней «странной войны» (странной потому, что нам не с кем было сражаться) и до своей смерти. Он дожил до того момента, когда перед нами забрезжила заря победы. Он умело уклонялся от всех попыток отправить его на отдых после боевых вылетов. Для начала в порядке «отдыха» он перевелся в эскадрилью ночных истребителей. Этого умелого и опытного пилота очень высоко ценило Истребительное Командование за его вклад в создание и подготовку ночной истребительной авиации, которая в конечном счете остановила воздушный блиц. Чтобы отправить его во второй «отпуск», мне пришлось лично обратиться к другому великому британскому воину — Уинстону Черчиллю, который приказал Гибсону явиться в свою резиденцию в Чекерсе и взял с собой в поездку по Соединенным Штатам. Там Гай совершил короткое турне по авиабазам, встречаясь с американскими летчиками. Третья и последняя попытка убрать его с фронта была предпринята, когда он получил назначение в штаб авиагруппы. Через несколько дней его увидели в кабинете плачущим — серьезно! — потому что он был вынужден расстаться со своим любимым экипажем и перестал летать.

Это буквально разрывало ему сердце.

Он всегда имел прямой доступ ко мне, я поддался на уговоры и совершил ошибку, разрешив ему вернуться к боевым операциям.

Он сам назначил себя координатором атак — самая опасная и самая важная роль. И его последняя операция увенчалась, как всегда, полным успехом. Мы слышали, как он по радио дает пилотам инструкции и отправляет их домой после завершения бомбежки. Но сам он не вернулся.

Кое-что в этой книге укажет вам на те трудности, с которыми мы столкнулись, создавая новое вооружение и технику. Благодаря этому в последние 18 месяцев войны мы могли уничтожать важные точечные цели в самых сложных условиях. Но это совсем другая история, история о наших ученых и рабочих. Я надеюсь, придет день, когда будет написана и она. Трудности были колоссальными, но мы преодолели их, преодолели только потому, что Гай Гибсон был великим человеком.

Следует отметить, что в книге часто упоминаются «вечеринки» и «пьянки», что может вызвать недовольство и даже недоброжелательство. Я не стану их оправдывать, и не только потому, что сам разрешил их. В любом случае эти выпивки чаще всего ограничивались пивом и больше поднимали дух, чем градус.

Помните этих летчиков, блестящих молодых людей, которые только вступали в жизнь. Они оказались под постоянным и невыносимым давлением. Они прекрасно понимали, что ходят по лезвию бритвы и постоянно играют со смертью, причем в самых ужасающих ее формах. Они прекрасно понимали, что столкнулись с этим благодаря глупости, невежеству и самоуверенности старшего поколения, которое после окончания войны в 1918 году не сделало ни малейших попыток подготовиться к новому столкновению.

Поэтому, если кто-то вздумает критиковать этих парней, пусть помнит, что они могли погибнуть в любой момент. Это постоянное ожидание и определяло их отношение к жизни, их празднования успехов и чудесных спасений, которые названы «вечеринками». Они просто должны были стравить пар, так как уже завтра могли погибнуть, чтобы спасти тех старых паршивых старикашек, которые посылали их на смерть. Так смеем ли мы их критиковать?

Если и существует обитель героев Валгалла, Гай Гибсон со товарищи безусловно находится там, за пиршественным столом.

Маршал авиации Артур Харрис, Главнокомандующий Бомбардировочного Командования

Глава 1

Взлет

Светила полная луна. Легкий туман серебрится над мирными английскими равнинами, скрадывая цвета. Да в любом случае местность в Линкольншире не отличается богатой палитрой. Сам город Линкольн уже успокоился — парни с бомбардировщиков отлично его знали. В этом городе жили прекрасные, приветливые люди, которые настолько привыкли к летчикам, что перестали их замечать. На холме в городе расположен высокий кафедральный собор, который служит отличным ориентиром для любого самолета. Маленькие деревеньки, разбросанные по болотистой равнине, мирно спали. Здесь живет простой, честный люд, который типичен для восточного побережья Англии. Самый трудолюбивый из фермеров уже давно отправился в постель. Огни в деревенском пабе потускнели и едва светились. Бар, который несколько часов назад был полон, затих. Здесь все выглядело так же, как и сотню лет назад. Вот только сама ночь была немного иной, по крайней мере, для 133 человек. Для 133 молодых летчиков, и меня в том числе. Наступил наш час.

Мы летели не очень высоко, на высоте примерно 100 футов, интервалы между самолетами тоже были маленькими. Поэтому, полагаю, с земли это смотрелось очень красиво — большая группа «Ланкастеров» в четком строю, которыми управляют парни, отлично знающие свое дело. Под нами, практически под самым брюхом самолета, со скоростью 200 миль/час проносились деревья, поля, шпили церквей, короче — Англия.

Мы отправились в полет, которого ждали очень долго; полет, который был тщательно спланирован; к которому мы долго и упорно готовились. Этот налет в случае успеха должен был принести важнейшие результаты. Мы должны были разбомбить дамбы.

Те, кто видел кабину «Ланкастера» в лунном свете, когда самолет летит над самой землей, поймут меня. Описать все это очень трудно. Пилот сидит чуть слева на высоко поднятом мягком кресле с подлокотниками. Обычно он держит штурвал левой рукой, правой работая различными рукоятками и кнопками. Но, находясь над вражеской территорией, большинство пилотов берут штурвал обеими руками. Чтобы управлять «Ланкастером», нужно быть сильным человеком.

Перед пилотом поблескивают шкалы приборов. На панели слепого полета, как ее называют пилоты, мигают красные лампочки, указывая на механизмы, за которыми необходимо следить. Пилот должен точно знать обязанности остальных членов экипажа, чтобы отдать распоряжение именно тому человеку, которого это касается. Бортинженер — «лучший друг пилота», он сидите рядом с ним, следя за панелью управления моторами. Большинство бортинженеров Бомбардировочного Командования — обычные механики наземных служб, которые добровольно вызвались летать, и они прекрасно справляются со своими обязанностями.

В кабине тепло, и потому пилот и бортинженер одеты очень легко. Их кислородные маски болтаются на ремнях у подбородка. Эти маски все считают необходимым злом. Над вражеской территорией мы носим их постоянно, и не потому, что нам нужен кислород, а потому что у пилота нет времени снимать руку со штурвала и подносить микрофон ко рту. В результате, после 6 часов сидения в маске, ты выматываешься до предела. Множество раз мы задавали вопрос: «А почему у нас нет ларингофонов, как у американцев?» И не получали ответа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});