Симфония для смертельного трона - Э. Дж. Меллоу

него над головой.

Глава 45

Арабесса то приходила в себя, то снова проваливалась в сон, но всегда слышала шепот и тихие голоса. Она гадала, были ли это звуки Забвения, или причина их появления крылась в лекарствах, которые ей давали, своего рода побочный эффект. Когда она все же нашла силы открыть глаза, увидела, что ее окружает слабое свечение свечей. И хотя она чувствовала свои руки, лежащие по бокам, Арабесса не ощущала их.

Что, по ее мнению, было благословением, ибо она отлично помнила ту боль.

Невыносимый жар, такой горячий, что сначала казалось, будто она ощутила холод, а затем снова прикосновение огня. Запах ее собственной горящей кожи. Тошнота, поднимающаяся вверх по горлу. Арабесса помнила всепоглощающую агонию и шок, когда смотрела, как плоть на ее пальцах покрывается пузырями и плавится. Она вспомнила, как после крика серебристый свет проник в глаза, как в своем теле она ощущала биение сердец прошлых королей, их магию, сливающуюся с ее собственной.

А после появилось еще больше боли и мучений, будто вены наполнились огнем.

Ее дары истошно вопили, словно дети, зовущие своего родителя. «Останови боль! Останови страдания!» Но Арабесса ничем не могла им помочь. В те моменты она была лишь сосудом, телом, полностью ощущающим все происходящие внутри нее изменения.

Затем, к счастью, спустя вечность, ее кровь затихла. Дыхание замедлилось. Тело успокоилось. Ее магия снова принадлежала ей и в то же время нет. Теперь дары казались другими, словно сплелись с чем-то новым и очень старым. Древним. Теперь в ее жилах текла история.

«Наш хозяин, – пели ее дары, сплетение новых голосов. – Наш король».

Король.

Арабесса победила.

Она справилась.

Она определила свое будущее.

Арабесса с трудом воспринимала реальность. Ее вены были полны целебных тоников, из-за чего эмоции быстро ускользали, как вода в решете.

Ей едва удавалось испытывать облегчение, восторг и, если сильно потрудиться, гордость.

Арабесса стала следующим Королем Воров. Она могла продолжать дело своей семьи.

Ее внимание привлек шепот и шарканье ног – кто-то выходил из комнаты, а затем щелчок закрывающейся двери. После наступила тишина, пока кто-то не опустился на край ее кровати. Все еще не открывая глаза, Арабесса повернулась в сторону подошедшего и почувствовала нежное прикосновение к своему плечу, тепло на щеке.

Арабесса не была уверена, улыбнулась ли она или просто подумала об этом, но стоило ей вдохнуть знакомый аромат, как на душе сразу же стало легче.

«Дом», – подумала она.

– Зимри, – прошептала она хриплым голосом.

К ее губам прижали стакан, прохладная вода полилась в горло.

Арабесса вздрогнула и открыла глаза.

Он сидел в кресле и опирался локтями на ее кровать. Карие глаза смотрели на нее так, словно она была потерянной богиней: настороженно и с благоговением.

– Мелодия моего сердца, – сказал Зимри, продолжая водить большим пальцем по ее щеке. – Как ты себя чувствуешь?

– Теперь, когда ты вернулся, намного лучше.

– Я всегда с тобой, даже если меня нет рядом.

Ее пульс участился.

– Где моя семья? – спросила она.

– Всего лишь в соседней комнате. Я попросил их дать мне время побыть с тобой наедине. Хочешь, я позову их обратно?

– Нет. Уверена, им пора отдохнуть от наблюдения за тем, как я сплю.

– Все еще думаешь о нуждах других, даже когда сама страдаешь, – сказал Зимри со смесью неверия и восхищения.

При упоминании о ее страданиях, о том, из-за чего она оказалась в этой постели, а ее руки были завернуты в несколько слоев бинтов, Арабесса ощутила беспокойство и необходимость объяснить свое поведение.

– Зимри, – начала она. – Прости меня…

Он быстро оборвал ее.

– Тебе не за что извиняться.

– Но то, через что я заставила пройти тебя… нас. Я не могла рассказать тебе…

– Теперь все позади, – успокоил он, еще раз погладив ее по щеке. – Давай радоваться тому, что у нас есть сейчас. Что ждет нас в будущем.

«Возможность быть вместе». Невысказанные слова заполнили повисшую тишину.

Волна облегчения и надежды заставила сердце Арабессы забиться быстрее, когда она посмотрела на Зимри. Теперь на нем была не та одежда, что раньше, но, возможно, прошло больше дней, чем она думала, ведь сейчас время для нее шло иначе. Она лишь понимала, что ему очень идет черный пиджак с высоким воротником и темно-фиолетовой подкладкой. На его лице не было маски, и темная кожа сияла в свете свечей. Зимри находился рядом, знал все – между ними не осталось секретов – и все понимал. Он любил ее, помнил все, что связывало их.

Зимри нахмурился.

– Тебе больно? – спросил он. – Позвать Ларкиру?

Арабесса покачала головой.

– Мне не больно.

– Тогда почему ты плачешь, любовь моя? – Он стер слезу.

– От счастья.

Зимри недоверчиво посмотрел на нее.

– Уверена? Тебе сейчас довольно сложно разобраться в том, что ты чувствуешь.

– Это слезы счастья, – заверила она.

– Понятно. – Напряжение в плечах Зимри слегка ослабло. – И в чем же причина этих слез счастья?

– Мы вместе, – ответила Арабесса. – Мы можем быть вместе, – закончила она, хотя вдруг ощутила беспокойство. Она не была уверена, правильно ли все поняла в том полубредовом состоянии, в котором пребывала в их последнюю встречу.

«Уже слишком поздно?»

«О, любовь моя, ты не можешь опоздать. Потому что ты – мое сердце».

Выражение лица Зимри изменилось, он вдруг посерьезнел, во взгляде появилась решительность.

– Да, мелодия моей души, мы определенно вместе.

Несмотря на его заверения, стоило Арабессе услышать, как Зимри называет ее мелодией своей души, как ее захлестнула волна печали. Ее дары вторили этому чувству. «Как нам теперь создавать музыку? Как парить?»

Она не знала, что ответить на это, но древние дары, наполнявшие ее кровь, придавали уверенности в том, что однажды это случится. Возможно, не в плане музыки, но точно магии. Казалось, теперь ее сила была связана с троном.

Арабесса снова посмотрела на Зимри.

– А что с твоей свадьбой?

– Не состоится.

От этих слов она испытала прилив эгоистичного облегчения.

– Ты разговаривал с Каттивой? – спросила она.

– Да.

– Она разозлилась?

– Как всегда повела себя непредсказуемо, – признался Зимри. – Была чрезвычайно понимающей и, смею сказать, обрадовалась.

– Обрадовалась?

– Даже очень.

– Ну… это хорошо?

– Думаю, очень хорошо. Между нами нет обид.

– А как же ее родители?

– Мне нет дела до Жада и Алены, – заявил Зимри. – Их дочь способнее их двоих, вместе взятых.

– Тебе стала нравиться Каттива, – заметила Арабесса, чувствуя, как что-то неприятное шевельнулось в ее душе в ожидании ответа.

– В ней скрыто гораздо больше, чем