Зимняя роза - Кэтлин Вудивисс

После возвращения хозяина у них появилась надежда, что теперь все изменится к лучшему. Мало-помалу он перестал быть для них неведомым чудовищем. Сейчас они с презрением относились к тем, кто называл его колдуном. В какой-то степени они привыкли к лорду Сакстону и вставали на его защиту, если кто-то посторонний плохо отзывался о нем.

И все же больше всего на людей повлияло постоянное присутствие рядом с лордом Сакстоном его молоденькой жены. Они забыли, что она когда-то жила в Мобри. Теперь они видели в ней только хозяйку, и ее спокойствие и доброжелательность при общении с мужем уменьшали и их собственный страх.

К Ирене Сакстон они относилиссь как к ангелу, спустившемуся на землю. Матери с довольными улыбками следили, как она гладит по головкам их ребятишек. Она раздавала малышам сладости и частенько останавливалась, чтобы перекинуться с кем-нибудь словечком-другим. Женщины одобряюще заохали, когда она взяла на руки грудного младенца. Даже лорда Сакстона развеселило это зрелище, и он протянул улыбающемуся крохе палец.

Вскоре стали говорить, что пусть лорд Сакстон и похож на порождение преисподней, но в качестве хозяина его иметь очень даже неплохо.

Мэр Мобри решил присоединиться к своему сыну и также навестить Сакстон-Холл. Флеминг-младший интересовался преимущественно оружием, в то время как его отца снедала страсть к азартным играм. Мэр не отличался привередливостью, его устраивала и игра в наперстки, и партия-другая за карточным столом. В конце концов речь шла всего о паре пенсов, и летом крестьяне все равно возместят потери. Тем не менее Звери старался не попадаться на глаза зятю.

К концу дня мэр так увлекся, что не заметил, как за ним наблюдает его дочь, и сильно удивился, когда Ирена подозвала его к себе. Быстро собрав свой выигрыш, он извинился и, беззаботно посвистывая, направился к Ирене.

— Папа, я надеюсь, ты не пользуешься тем, что ты теперь родственник лорда Сакстона? — серьезно спросила она.

— Что ты имеешь в виду, девочка? — возмутился Эвери. — Неужели ты думаешь, что я не знаю, как себя вести на подобных праздниках? Да я бывал в компании герцогов и графов — людей познатнее, чем твой Сакстон. А тебя волнует, как я общаюсь с простыми крестьянами. Постыдилась бы!

— Это тебе должно быть стыдно, — сердито прошептала Ирена, — если ты обманываешь людей моего мужа. Если я услышу хоть одно слово о твоих проделках, то сама распоряжусь, чтобы тебя отсюда выгнали.

Лицо Эвери приняло нездоровый синюшный оттенок. Наклонившись к дочери, он прошипел сквозь зубы:

— Эй, ты, маленькая выскочка! Ты заботишься о каких-то безмозглых простолюдинах и обвиняешь родного отца, не давая ему и слова сказать в свое оправдание. Хоть ты и носишь сейчас шикарные наряды, не стоит делать вид, будто ты в них и родилась. Я-то знаю, откуда ты на самом деле родом.

— Так не забудь то, что я сказала, — резко прервала его Ирена. — Я не позволю обкрадывать этих людей.

Глаза Эвери вспыхнули.

— Лучше помолчи, негодяйка! Еше не хватало, чтобы ты называла меня шулером!

Ослепленный яростью, он не слышал возмущенных возгласов крестьян и не заметил, что к ним приближается человек в маске. Он замахнулся на дочь, но внезапно его поднятую руку кто-то схватил, да так, что он не смог вырваться. Эвери обернулся, и у него сжалось сердце. Он сглотнул, чувствуя настоятельную потребность убежать, но его ноги словно приросли к земле. Так он и стоял на подгибающихся ногах, глядя на маску хозяина Сакстона.

— Что-то случилось? — осведомился лорд Сакстон каркающим голосом.

Рот мэра открылся, но оттуда не вылетело ни слова.

Ирена наблюдала за безуспешными попытками отца заговорить, и ей почему-то стало его жаль.

— Это давний спор, милорд, — ответила она за Эвери. — Мы и не заметили, как перешли границы приличий.

Взгляд лорда Сакстона не отрывался от лица мэра.

— Я бы советовал вам, сэр, в будущем помнить о бренности своего тела, если вы снова решитесь искушать судьбу. Ваша дочь теперь под моей защитой, и у вас больше нет права оскорблять ее.

Губы Эвери отказывались шевелиться, и ему пришлось ограничиться кивком.

— Хорошо! — Лорд Сакстон разжал руку. — Отныне, я надеюсь, вы с подобающим уважением будете относиться к моей жене и вести себя крайне осторожно на моих землях. В противном случае пеняйте на себя.

Испуганный до полусмерти, Эвери молча смотрел вслед лорду Сакстону и Ирене. Если до них дойдут слухи о том, что он обманывал крестьян, ему не поздоровится. Однако речь шла всего о нескольких пенсах, и даже если он захочет их вернуть, то не сможет вспомнить, у кого выиграл.

На следующий день Ирена стояла у парадной двери, глядя, как от особняка отъезжает карета ее мужа. Ее одолевало множество вопросов. Она никак не могла выбросить из головы таинственный домик в лесу и огромного черного жеребца. Интересно, остановится ли карета возле того домика?

Ирена взяла лампу и шерстяную шаль и пошла в уже знакомый ей потайной ход. Он был пуст, но когда она уже почти добралась до выхода, то услышала шорох за дверью, ведущей наружу, и увидела, как поворачивается ручка.

Быстро скользнув в тень, Ирена прижалась к стене и задержала дыхание. Она чуть не вскрикнула, когда в проходе появился Кристофер в той же самой темной одежде, что и в прошлый раз. Он направился прямиком к запертому сундуку, наклонился над ним и вставил ключ в замок. Ирена смотрела, как он вытащил пару пистолетов и длинную саблю в разукрашенных ножнах. После этого он быстро запер сундук и покинул подземный ход.

Ирена глубоко вздохнула. Пистолеты означали опасность. Но для кого? Для Тимми Сиарса? Или еще для одного старого безобидного пьяницы?

Сердце Ирены болезненно сжалось. Ночной всадник носил черную одежду, убивал свои жертвы саблей и оставлял их валяться в луже крови. Кристофер держал в руках саблю и был одет в черное. Где-то неподалеку стоял огромный вороной жеребец, наверняка скоростью не уступающий ветру.

Ирена поспешно вернулась к себе в спальню. У нее слишком мало времени. Если она направится в домик через подземный ход, то наверняка опоздает. Но должна же она наконец понять, насколько обоснованны ее подозрения!

Седлая Моргану, Ирена вдруг подумала, как глупо выезжать ночью в женском обличье. Ее взгляд упал на короткую веревку, натянутую перед стойлом. На ней после стирки сушилась одежда конюхов. Среди вещей были рубашка, поношенная куртка и пара мальчишеских бриджей, которые наверняка подойдут ей по размеру. Они явно принадлежали Китсу, и, немного подумав, Ирена решила, что лучше всего не спрашивать разрешения у их хозяина.

Сорвав с веревки одежду, она зашла в пустой денник и стала быстро переодеваться. Поеживаясь от холода, она торопливо натянула рубашку, а затем куртку Китса. Подобрав волосы, она спрятала их под засаленную треуголку, которую сняла с крючка на стене.