Реванш императора - Уильям Форсчен

Элдин судорожно вцепился в подлокотники кресла. Корабль пересек сверхсветовую черту, промелькнула перед глазами гамма цветов — следствие эффекта Допплера, и через мгновение на обзорном экране вспыхнул тревожным багровым светом расплывшийся диск коллапсирующего солнца.

— Горючего едва-едва хватит, чтобы долететь до места, — сообщил Оиси.

— Внимание, мы не одни! — закричал Зергх, включая двигатели на полную мощность.

Звездолет резко тряхнуло. Пространство за бортом озарилось яркой вспышкой.

— Проклятый Корбин! — зарычал старый гаварнианин, бросая корабль в замысловатый вираж, чтобы выйти из зоны обстрела.

Корабль мчался по направлению к звезде. Яхта Корбина догоняла его, заняв выгодное положение для атаки: сверху и немного сзади от беглецов. Пока что звездолет шел впереди за счет высокой скорости на выходе из туннеля, но яхта тоже не отставала. Очевидно, их появления ждали и к нему готовились. Промелькнул неподвижно зависший в пространстве корабль Надзирателей. С их стороны попытки к преследованию можно было не опасаться — в считанные секунды расстояние между ними увеличилось до сотни тысяч километров, — а вот Корбин сел им на хвост и неуклонно приближался.

Элдин не мог оторвать взгляда от переднего экрана. Зрелище было удивительным, завораживающим. Странно только, что солнечный диск становился все меньше буквально на глазах, хотя корабль вроде бы двигался к нему, а не наоборот. Несмотря на это обстоятельство, готовая вспыхнуть звезда по-прежнему источала некую ауру небывалой мощи, неудержимо притягивая к себе все взоры.

— Топливо на нуле! — горестно закричал Оиси. — Мы теряем контроль над управлением.

Элдин встретился глазами с самураем и печально улыбнулся. Что ж, они сделали все, что могли. Им не в чем было себя упрекнуть. Процесс превращения звезды в Сверхновую уже пошел, а их кораблик прямым ходом несло в бурлящий котел коллапсирующей хромосферы. Сила тяжести на борту исчезла вместе с последними каплями горючего, и желудок его снова закувыркался. Элдин так и не привык к невесомости, хотя провел в космосе немалую часть своей жизни. В этой ситуации обидней всего было то, что теперь перед смертью не получится даже стаканчик пропустить напоследок.

А еще его пугало собственное безразличие к происходящему. Во всяком случае, никакого предсмертного ужаса и прочих неприятных эмоций он не испытывал. Он оглянулся. Чуть поодаль замерли, взявшись за руки, Оиси и Тия. Вот за них ему было больно, а за себя — почему-то нет. Да и чего, в сущности, бояться? По ту сторону просто ничего не будет, кроме покоя. Ни ночных кошмаров, ни врагов, ни друзей, ни целей, которых непременно надо достичь. Он слишком устал от всей этой возни, которой раньше придавал непомерно большое значение.

Он добрался до кресла, пристегнулся ремнями и приготовился терпеливо ждать, пока не закончится спектакль и не вспыхнет свет в зрительном зале.

Уже несколько сотен триллионов тонн железа ухнуло в сердце зарождавшегося звездного шторма, надежно затормозив термоядерные реакции в ядре. Продолжавшийся коллапс внешних слоев довел внутреннее давление до критической величины, и это давление продолжало с каждой секундой расти в геометрической прогрессии.

Диаметр гиганта, составлявший ранее сотни миллионов миль, сократился до одного миллиона. Его сердцевина, в которой теперь преобладало сверхплотное железо, испытала последний качественный скачок. Плотность внутриядерного вещества достигла предела в миллиард тонн на кубический сантиметр. Будь масса ядра меньше, эта материя, состоявшая из голых протонов, постепенно сжималась бы дальше, пока не достигла бы стадии черной дыры, перейдя в другое измерение.

Но масса была чрезмерно велика и к тому же разогрета до миллиардов градусов. Даже фантастическая сила тяжести в центре звезды не могла долее удерживать нараставшее внутреннее давление. У него был только один выход — выход наружу.

Порожденная червоточиной звезда вспыхнула Сверхновой.

В мозгу Древнего Странника появилась картинка приближающейся катастрофы. Пришедшие позже считали его лишь машиной Древних, но именно он был одним из подлинных Творцов Вселенной, чьи достижения неизмеримо превосходили жалкие возможности некогда создавшей их расы, ныне давно превратившейся в прах.

Он осознал, что должно произойти, за несколько минут до того, как это стало ясно остальным существам на борту потерявшего управление и мчавшегося в раскаленный ад звездолета. В иное время Древний Странник остался бы равнодушным наблюдателем, но ныне честь требовала от него выполнения условий подписанной капитуляции, которые пока не были соблюдены до конца.

— Передний монитор зафиксировал инициирующий взрыв! — закричал Мупа.

Все взоры устремились на экран, где демонстрировались последние мгновения жизни звезды. Зонд слежения находился в непосредственной близости к хромосфере. Он успел передать картинку начала стремительного расширения звездной материи, потом что-то вспыхнуло, и изображение исчезло.

Арх перевел взгляд на главный монитор, на экране которого демонстрировалось реальное изображение событий. На нем пока ничего не происходило, но следовало учитывать, что от корабля до звезды было около пятидесяти миллионов километров.

— Нам пора уходить, Владыка, — почтительно напомнил Мупа. — Волна проникающего жесткого излучения будет здесь через три минуты.

Все были шокированы свирепой радостью, отразившейся на лице Верховного Надзирателя при этом известии.

Букха Таг отвернулся от экрана, склонил голову и закрыл глаза.

Он опоздал на какие-то пять минут. Пять минут, которые могли изменить ход истории. Сначала Гильдия пилотов-ксарнов объявила всеобщую забастовку. Ни один пилот не соглашался лететь ни за какие деньги. Он подозревал, что здесь не обошлось без поганого недомерка Фалдона, втихаря сунувшего крупную взятку профсоюзным боссам. Зола слишком любил деньги, чтобы позволить помешать его планам на транспортном фронте и рынке недвижимости. В результате Букха потерял целые сутки в беготне и уговорах, пока не нашел экипаж, готовый рискнуть пилотскими лицензиями за более чем солидное вознаграждение.

Их корабль вынырнул в нормальное пространство в окрестностях звезды, но Элдин оказался здесь раньше. Оставалось только сидеть на месте и беспомощно наблюдать, как звездолет Элдина на полной скорости мчится навстречу солнцу, преследуемый по пятам негодяем Корбином. Еще удалось, правда, перехватить голограмму, переданную с яхты на корабль Надзирателей, что указывало на бесспорную связь между ними, но это обстоятельство служило слабым утешением.

А ведь задумано было совсем неплохо. Нанять независимых репортеров, тайком от Фалдона загрузить их на корабль и привезти сюда, чтобы документально зафиксировать, как Элдин погасит Сверхновую, не дав ей даже разгореться. Такой материал тряхнет Облако почище любой взорвавшейся звезды. Букха Таг не сомневался, что во всеобщем ликовании будут забыты и гражданская война, и причины, которые ее породили.

Журналисты вели себя как маленькие дети. Они охали, ахали, беспрерывно снимали, но как только был зафиксирован инициирующий взрыв Сверхновой, забыли обо всем, в том числе о корабле Элдина, съемку которого вели теперь только автоматические камеры.

— Волна радиации приближается. Через девяносто секунд я буду вынужден увести корабль, — разочарованно проскрипел Ксарн-Первый.

— Прощай, Элдин, прощай, муженек, — пропела Мари. Букха Таг готов был поклясться, что уловил нотку сожаления в ее голосе, несмотря на тот факт, что была она изрядно навеселе, а одной рукой нежно обнимала за талию берсеркера-телохранителя, по слухам, с радостью готового утешить будущую вдову.

Он снова поднял голову. Лишенный топлива и потерявший управление звездолет Элдина, медленно кувыркаясь, падал на солнце. С расстояния в восемьдесят миллионов километров еще не было заметно роковых изменений в его структуре.

— Он намного ближе, чем мы, — сказал ксарн. — Его вот-вот должно зацепить первой волной.

— Корбин поворачивает! — воскликнул один из мелких кохов, соотечественник Ксарна-Первого. — Опять эта жирная скотина спасает свою шкуру!

— Что происходит?! — завопил Хасан.

Корбин испуганно огляделся. Желудок его внезапно свело судорогой, как во время нуль-перехода. По этой причине он всегда ненавидел гипертуннели — его необъятной туше почти не помогали даже сильнодействующие нейтрализаторы космической болезни.

Все вокруг было не так. Обстановка, окраска, даже размеры помещения. Где, спрашивается, его любимое антигравитационное кресло, полированная тиковая обшивка стен и роскошный драгоценный ковер с ворсом в два дюйма длиной?

Где, черт побери, его замечательная яхта?