Реванш императора - Уильям Форсчен

Непонятно, откуда взял Корбин эти ракеты, но они определенно обладали способностью маскироваться от следящей аппаратуры. В то же время сами они отчетливо видели цель, несмотря на великое множество всякой металлической дряни, плававшей в пространстве внутри Сферы.

— Стартуем! — крикнул Элдин и нажал на кнопку. Ярослав по-прежнему находился рядом с машиной Древних. Внезапно он поднял голову и посмотрел на нее со вспыхнувшей в глазах надеждой.

— Вы можете переместить наш корабль в другое место, милорд? — крикнул он во всю глотку, чтобы перекричать рев работающих в форсажном режиме планетарных двигателей.

— Нет. Слишком большая масса для моего канала переброски, — ответила машина. — Могу я узнать, господин маршал, куда вы меня везете? Хотите произвести обмен пленными?

— Нет, до конца дня вы остаетесь пленником императора. Скажите лучше, вы можете как-нибудь избавиться от преследующего нас корабля и выпущенных им ракет?

— Новая игра? Сожалею, но это не предусмотрено протоколом нашего соглашения и статусом военнопленного. Предпочитаю оставаться наблюдателем.

Пол ушел из-под ног Ярослава. Звездолет заложил такой вираж, что его швырнуло о стену. Перебитая кость сместилась от удара, и он дико заорал от нестерпимой боли. Перед глазами все поплыло, и ученый начал проваливаться куда-то в глубину. Теряя сознание, он понял, что находится в глубоком шоке. Он уже давно находился в шоке, но в пылу сражения и в сиюминутных заботах не обращал внимания на стресс. Теперь же, когда все осталось позади, хватило небольшого толчка, чтобы доведенный до предела организм прибегнул к защитной реакции. Он еще мог видеть остановившимся взором машину Древних, но очертания ее расплылись, а сама она удалялась куда-то по бесконечному черному туннелю. Тело историка беспомощно сползло по стене на пол, и он окончательно лишился чувств. Остальные даже не заметили в горячке его состояния, и только Басак обратил внимание на неподвижно растянувшегося Ярослава. Берсеркер сидел на полу, прислонившись спиной к двери медицинского отсека. В руках он баюкал свой окровавленный топор и что-то нежно ворковал при этом. Возможно, напевал колыбельную. Заметив, что ученый потерял сознание, гаварнианин подполз к нему на четвереньках и сел рядом.

— Это был добрый день, радостный день, — сказал Басак и положил волосатую когтистую лапу на плечо товарища по оружию.

Элдин на миг оторвался от пульта и оглянулся. Первое, что бросилось ему в глаза — это Ярослав, недвижимо лежавший на полу рубки. Он крикнул Хоббсу, чтобы тот помог старику, но у толстяка на этот счет было другое мнение.

— Стоит ли стараться, если нас все равно изжарят через десять секунд?! — крикнул он в ответ и не двинулся с места.

— Держи курс на отверстие, сквозь которое мы сюда проникли, — приказал Элдин, но Оиси упрямо мотнул головой:

— Бесполезно. Одна из ракет перекрыла нам дорогу. У меня есть другая идея. Держитесь крепче, друзья! — закричал японец и склонился над пультом.

Звездолет успел уже набрать скорость около двенадцати километров в секунду и с натужным ревом несся над землей, взметая пыль и вырывая с корнем траву воздушной волной работавших на полную мощность двигателей. Позади осталось покрытое трупами и окутанное дымом поле битвы при Ватерлоо. Самурай до предела увеличил подачу топлива и потянул на себя штурвал ручного управления. Корабль круто взмыл вверх.

— На кой черт ты поднимаешься?! — завопил Зергх — Лучше попробуй где-нибудь спрятаться. За холмом или в овраге, что ли!

— Ничего не выйдет! — выкрикнул в ответ Оиси. — Сверху они нас все равно достанут.

Он поднял корабль километров на десять. Атмосфера на такой высоте была не столь плотной, и звездолет быстро развивал ускорение. От Ватерлоо его отделяло уже больше сотни миль. Заложив крутой вираж, японец взял курс на одинокую черную гору на окраине покинутого города, а заодно поднялся еще километра на три.

— Десять секунд! — закричал Элдин, завороженно глядя на экран, где одна из ракет только что резко развернулась над Ватерлоо и бросилась за ними в погоню. Через мгновение она исчезла с экрана, затем появилась снова. Экран зарябило от множества помех — это ракета испустила мощный электромагнитный импульс, забивший большинство частот в радиодиапазоне. Одновременно с ним нос торпеды осветился сильнейшей лазерной вспышкой, как будто она пыталась ослепить жертву. Квантовый луч достиг корабля, на секунду задержался на нем и пропал.

Даже в эти мгновения Элдин не мог не восхититься удивительной гибкостью и функциональностью преследователей. Они умели прятаться от любого противоракетного оружия, которое могло быть использовано против них. На экране радара они возникали на очень короткий промежуток времени, достаточный, чтобы засечь цель, но слишком маленький, чтобы успеть засечь сами торпеды и поразить их антиракетами. Против такой тактики не было спасения.

Опять вспыхнула на экране радара ближайшая точка. Теперь ее отделяло от звездолета не больше десяти тысяч километров. Точка исчезла, но Элдин все же успел ее зафиксировать, питая слабую надежду сбить преследователя лучом лазерной пушки — единственного оружия на борту. К сожалению, из этого намерения ничего не вышло. При всем своем быстродействии бортовой компьютер не успевал рассчитать траекторию луча за то краткое мгновение, когда ракета была доступна радару.

Он обреченно посмотрел на экран переднего обзора. Конусообразный склон горы занял всю панораму и стремительно рос на глазах, как будто Оиси вознамерился разбить звездолет о его металлическую поверхность.

— Держись! — заорал самурай и включил двигатели на полную мощность.

Система инерциальных амортизаторов на этот раз сработала почти вовремя, и все равно у Элдина чуть глаза на лоб не вылезли от перегрузки.

— Какого дьявола! Ты что делаешь?! — зарычал Зергх, бросаясь к пульту с явным намерением перехватить штурвал у японца.

— Срань чертова! — завизжал Элдин и метнулся к креслу, чтобы остановить сошедшего с ума пилота. Где-то рядом пронзительно вопил Хоббс. Все экраны потемнели, и только на переднем мерцали редкие звезды на фоне узкой круглой дыры, пробитой в незапамятные времена шальным метеоритом. Все съеденное Элдином за последние сутки неудержимо запросилось наружу.

Оиси еще увеличил скорость, и звездолет рванулся вниз, болтаясь из стороны в сторону в мощных вихревых потоках всасываемого в воронку воздуха. Несколько томительных мгновений звездолет летел в сплошном мраке. Но вот дыра осталась позади, и в ту же секунду экраны заднего обзора озарились ослепительно яркой вспышкой.

— Попадание! — заорал Зергх.

Звездолет выскочил из кратера, как пробка из бутылки с шампанским. Оиси сразу заложил крутой вираж и резко отвернул в сторону. Через долю секунды из отверстия во внешней оболочке Сферы вырвался длинный язык пламени, сопровождаемый облаком радиоактивной пыли и раскаленных газов. Огненный столб задрожал, пульсируя, и стал угасать, но тут же вспыхнул снова.

— Второе попадание, — прокомментировал самурай, блаженно откинувшись на спинку кресла и вытирая пот со лба рукавом своего кимоно.

— Так мы не поджарились? — робко спросила Тия. Элдин бросил взгляд на монитор.

— Разве что самую малость. Радиационная защита свела дозу до минимума. Не больше двух микрорентген сверх нормы. А вот задержись мы там секундой дольше, непременно испеклись бы, как в духовке.

Зергх отлепился от пола, помог расплести запутавшиеся щупальца сервороботу и поставил его на ноги, игнорируя при этом умоляющие стоны Хоббса, чье кресло окончательно вышло из строя и теперь висело в дальнем углу в перевернутом виде вместе с толстяком. Старый гаварнианин заказал чашку сакэ, подошел к Оиси, отпил половину и протянул остаток самураю. Руки его внезапно задрожали.

— Теперь ты у нас первый пилот, дружище, — сказал он с дрожью в голосе, почти такой же сильной, как дрожь в руках.

Самурай почтительно склонил голову в знак благодарности.

— Пока мы висели над полем и ждали конца битвы, я ломал голову над возможными путями отхода. Бегство сквозь кратер оказалось единственной альтернативой.

— А если бы он оказался забит всяким мусором? — вяло поинтересовался Зергх.

— Тогда от нас осталось бы одно воспоминание, — сухо ответил японец.

— Кстати о воспоминаниях, — вмешался Элдин. — Я тут тоже кое-что вспомнил. — Он отстегнул ремни и, кряхтя, выбрался из кресла второго пилота — ноги его подгибались, как будто все кости и мышцы разом превратились в студень. — У нас теперь имеется очень важное дело, так что давай, друг мой, бери курс на ближайший гиперколодец и вези нас домой.

Он прошелся наискосок по рубке. Сначала перевернул в нормальное положение висевшего вниз головой Хоббса, отметив при этом с угрюмой усмешкой, что толстяк перепачкан в блевотине еще сильнее, чем он сам. В рубке вообще царил полнейший бедлам: даже картины на стенах были порваны, а их золоченые рамы разлетелись в щепки. Басак скорчился в углу, крепко обняв Ярослава и прикрывая его собственным телом. Глаза старого ученого были открыты.