Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи

— В таком случае давайте поищем королеву. Я обещала быть при ней, но отстала, — тихо отозвалась Сабина, покраснев от откровенного мужского взгляда и собственной лжи.

— С удовольствием составлю вам компанию. — Робер по обыкновению не стал ее расспрашивать.

Пустив коней шагом, они негромко переговаривались на общие темы, обсуждая дворцовые сплетни и обмениваясь последними новостями. Вскоре послышался захлебывающийся лай гончих, разноголосое пение труб, тарахтенье трещоток и улюлюканье азартных охотников. Сабина и граф приближались к охотникам. Судя по звукам, погоня достигла кульминации.

После того как оленя убили, а собакам в качестве награды разрешили сожрать его внутренности, все вернулись в красивый охотничий домик. Многочисленные повара принялись разделывать оленью тушу и жарить мясо. Слуги тем временем накрывали пиршественные столы прямо на зеленой душистой траве под густыми уютными кронами.

Весь вечер Сабина была рассеянной. Она не прикоснулась к изысканным блюдам, невпопад отвечала на вопросы удивленной королевы и безуспешно искала глазами Габриэля. Внимательный Робер догадался, кого она ищет, и в голове у него отчетливо и ритмично зазвучали слова из канцоны какого-то трувера: «Belle dame sans merci!»[100] Граф безуспешно пытался вспомнить, где же слышал эту навязчивую фразу, и к концу вечера пришел в бешенство. Несмотря на это он нежно улыбался, ухаживая за баронессой, и лишь подергивающееся веко позволяло догадаться о его оскорбленных чувствах. Сабина поступала с ним с жестокой беспечностью женщины, которая знает: ее безумно желают, а потому стерпят все.

Габриэль, не понимая, что так ужаснуло Сабину и почему она от него сбежала, будто от прокаженного, проследил за ней. У него в груди клокотала злость. Вскоре он увидел, как баронесса д’Альбре с приветливым видом беседует с графом де Дрё, и в душе у шевалье взорвалась ярость — никак баронесса вспомнила о свидании с любовником? Поморщившись, будто от сильной зубной боли, Габриэль вдруг отчетливо осознал: Сабина охотно принимала его ухаживания, пока Робера не было в Париже. Но стоило высокородному графу вернуться, и его, простого шевалье, с легкостью отбросили на обочину. А он-то — дурак! — поначалу обрадовался, когда баронесса д’Альбре предпочла его общество на глазах у придворной знати.

— Довольно! Встретились, объяснились — и разошлись в разные стороны! — прорвался его гнев ядовитым шепотом и затерялся в зеленой листве.

Габриэль развернул коня и галопом помчался в Париж. Дома он громко известил всех о том, что завтра рано утром они отправляются в замок де Виров. Слуги тут же бросились укладывать вещи. Шевалье уже получил письмо от родителей Рено — те с нетерпением ждали внучку. Незачем бедным старикам долго волноваться! А потом шевалье собирался поехать в свой замок. Узнав, что хозяин цел и невредим, старый верный Готье просто обезумел от счастья и теперь с нетерпением ожидал его.

Триумфальное появление в Париже сменилось горьким разочарованием — именитый соперник победил его. Задыхаясь от ревности, Габриэль решил убежать и в одиночестве склеить рвущееся на куски самолюбие.

***

Наутро Сабина чувствовала себя разбитой. Голова раскалывалась от бессонницы. Жить не хотелось. В дверях топталась Вивьен, не решаясь обратиться к хозяйке.

— Говори, хуже не будет.

— Госпожа, вам записка от шевалье д’Эспри.

Баронесса рывком стянула ленту со свитка и развернула его.

«Мадам Сабина! Дела призывают меня срочно уехать из Парижа. Было приятно вновь увидеться с вами, вспомнить далекую юность. Простите, что не заехал проститься. Возможно, случай еще сведет нас вместе. Габриэль».

Выронив пергамент, Сабина с головой укрылась шелковым одеялом и затихла. Камеристка ожидала истерики, но стояла тишина. Помявшись, девушка уселась у окна и жалобно разрыдалась.

— Вивьен, моя хорошая, чего ты плачешь? — Испуганная Сабина босиком подбежала к служанке и, утешая, стала поглаживать ее по затылку. — Что стряслось?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Андре!.. Он уехал вместе с хозяином, — размазывая по щекам крупные слезы, проговорила Вивьен. — Это он принес записку.

— Уехал так уе… — И тут Сабина все поняла. — Боже мой, ты влюбилась! Моя камеристка наконец-то влюбилась, а я из-за собственных переживаний ничего не замечала!

— Вы знаете, какой он веселый? А как ухаживает! Только господин де Дрё может с ним сравниться!

— Если он похож на графа Робера, тогда я тебя понимаю, — хмыкнула Сабина. Она и прежде знала, что Вивьен в восторге от обаятельного вельможи, но не думала, что тот является для нее эталоном мужской галантности. — Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Если до конца лета твой Андре не объявится в Париже, мы напишем его хозяину. И коль кавалер тебя не забудет, я под каким-нибудь предлогом вызову его в город. А если забудет, тогда и тосковать о нем не стоит.

— Правда? — улыбнулась камеристка, продолжая шмыгать носом. В ее глазах заблестела надежда. — Вы напишете письмо? Ради меня?

— А ты считаешь, что ради твоего счастья я пожалею кусок пергамента?

Чужая драма заставила Сабину взять себя в руки. Отодвинув жалость к себе в дальний угол, она решила заняться делом. Давно нужно было забрать оставшиеся вещи из Лабри и получить первый взнос от продажи сеньории. Сабина улыбнулась, вспомнив, как сильно помог ей дом Арно после потери Габриэля. К тому же сеньория Альбре — родина Вивьен, и девушка наверняка по ней тоскует. Поездка поможет отвлечься им обеим.

— На днях мы поедем в замок Лабри!

— Домой?! — Слезы на лице служанки тут же высохли, и она кинулась обнимать госпожу.

Составив планы на ближайшее будущее, Сабина со спокойным сердцем отправилась к королеве. Погода стояла великолепная, и баронесса не сомневалась, что застанет Бланку с детьми в саду. Так оно и случилось. Королева читала сыновьям Псалтырь. Мальчики, включая и Луи, сидели вокруг нее на скамейках и внимательно слушали.

Сабина остановилась в сторонке за деревом, чтобы не нарушать эту идиллию, и принялась терпеливо ждать. Наконец королева захлопнула книгу. Старшие сыновья, поцеловав матери руку, пошли к своим учителям, а младшие стали играть с няньками в прятки.

Бланка заметила баронессу и жестом пригласила ее присесть рядом с ней на скамейке.

— Или, может быть, пройдемся?

— С удовольствием! — улыбнулась Сабина.

Они шагали по ухоженным дорожкам, посыпанным свежим песком, вдоль благоухающих цветочных клумб. Порхающие вокруг нарядные бабочки радовали глаз, а трудолюбивые пчелы, собирающие нектар, лишний раз напоминали о быстротечности летней красоты.

— Я подглядела, как ваши дети стоически слушали Псалтырь в столь чудесный день, больше подходящий для игр и развлечений. Это непостижимо!

— Моим детям многое дано, но еще больше с них спросится! На одном из них, которому всего тринадцать, уже лежит ноша, которая очень тяжела даже для взрослого сильного мужчины. Всю жизнь им придется находиться в центре пристального внимания. Поэтому моя главная задача — воспитать детей в нравственной чистоте, с безупречными понятиями о морали, чтобы в будущем злой молве не за что было зацепиться.

— Думаю, вам это удастся, ведь вы подаете своим детям достойный пример.

— Мадам д’Альбре, вам известно — я не люблю лести, особенно из ваших уст! — передернула плечами Бланка.

— Да какая уж там лесть! — вздохнула Сабина.

— Вот что, вчера вы были подавлены, если не сказать раздавлены, сегодня же сияли, будто солнышко, но теперь опять появились тучи. Скажу откровенно, я совсем запуталась в хитросплетениях вашей личной жизни. — Королева усмехнулась. — Выкладывайте, что у вас произошло с шевалье д’Эспри?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сабина подробно, ничего не скрывая, рассказала ей о разговоре с Габриэлем.

— А почему вы решили, что шевалье дал слово жениться на дочери друга? — поинтересовалась Бланка.

— Он же сам сказал: выполню его последнюю волю в отношении дочери!