Последний сад Англии - Джулия Келли

— это то, что поддерживает меня, и благодаря им я знаю, что сумею пройти через эту бесчеловечную войну, чтобы вернуться домой к тебе.

Ты спрашивала меня, каково это — работать в тылу. Знаешь, мне нельзя рассказать тебе много, иначе, боюсь, в этом письме останутся одни лишь замазанные черным строки, но я скажу, что это не похоже на то существование на голом инстинкте, которое я испытывал, когда шел в бой. То чувство не заменить ничем. Однако в том, что мы делаем сейчас, я могу видеть хорошее. Вот на дорогу выруливает грузовик, груженый бензином, и я знаю, что это продвинет наши войска пусть не на много, но вперед. Вот доставлены припасы — Мука для полевых пекарен или мясо для армейских магазинов — и я знаю, что бойцы будут сыты.

Как там ферма? Как мистер и миссис Пенворти? Подцепила ли, в конце-концов, Рут какого-нибудь летуна? Эти милые мелочи делают меня ближе к тебе и к Хайбери.

Навести Лорда Уолфорда в Брэмбридж Манор, сделай это для меня. Знаю, ты не захочешь беспокоить человека, владеющего таким большим поместьем, но он человек одинокий и я за него переживаю.

Только пообещай мне, что не позволишь ему очаровать тебя и не выскочишь за него вместо меня. Хоть ему и 73 года, но он граф.

Я тебя люблю.

Твой навек,

Грэми

Бэт смотрела Рут, сидевшую на краю ее кровати и щурившуюся от падавших на нее последних угасающих лучей позднего летнего заката. Рут пыталась накрасить пальцы на ногах лаком, изготовленным по какому-то самодельному рецепту, но эта краска получилась слишком комковатой и провести ей четкую линию никак не удавалось.

— Как думаешь, так лучше? — спросила Рут, задирая ступню повыше, так чтоб Бэт могла ее оценить.

— Не желаю я разглядывать твои ноги, Рут, — сказала она, прятая свое лицо за книгой, которую подняла высоко, к самому носу: — Не могла бы ты, пожалуйста, вернуться обратно на свою кровать?

— Твоя к окну ближе. Кроме того, мне нужно твое мнение, — заныла соседка по комнате, — Я полу-слепая курица, ты же знаешь,

— Носи очки и не будешь, — указала ей Бэт.

— Легко тебе говорить, ты почти замужняя женщина. А я не могу выйти в люди в очках.

— Почти замужняя — это совсем не то, что замужняя, — Бэт напомнила Рут.

За те недели, что миновали с Дня-Ди, она сумела поуспокоиться. Немножко. Сразу после высадки, за все те три долгие недели, от Грэми было всего несколько писем — полевая почта только-только налаживалась. Но когда он начал сопровождать грузы из Саутгемптона в Нормандию и обратно, Бэт начала получать письма через день да каждый день. Грэми не мог рассказывать ей много, про то, чем сейчас занимается, но, казалось, там он был в безопасности, настолько, насколько солдат может быть.

Каждый раз в каждом письме он признавался ей, что любит ее. Каждый раз, когда она читала эти слова, она знала, что выбрала правильного мужчину. Но в голове ее накрепко засели те слова миссис Саймондс: Любовь может заставить женщин совершать нелепые поступки. Умных делает дурами. Они отказываются от того, что никогда не намеревались бросить…

День шел за днем, а Бэт все прокручивала эти слова в уме. Она не была наивна.

Она знала, что после войны между ней и Грэми все будет по-другому. Для начала, тогда она уже не будет лэнд герл. Все ее подружки — Петунья, Элис, Кристин, даже Рут — Вернутся обратно по домам, в свои респектабельные семьи. Стелла тоже покинула бы Хайбери как можно скорее, если бы не Бобби, в этом Бэт была уверена.

Не смотря на все это, она хотела остаться. Там было много людей, которые встретили ее радушно и помогли ей почувствовать себя как дома. Супруги Пенворти, миссис Ярли, семейство Ланг — они жили дальше вниз по дороге и держали овец. Обычно угрюмый мистер Джонс являл собою приятное зрелище в те дни, когда, встречая ее, брюзгливо приветствовал. Даже хозяйка поместья миссис Саймондс, бывая в деревне, приветствовала ее, хотя смешно было бы даже мечтать о возможности дружбы между ними.

В Хайбери она могла бы быть счастлива — В этом она была убеждена — и она не намеревалась упустить это свое счастье в обмен на расплывчатое обещание жизни на армейских базах, кочуя по всей стране, нигде не пуская корни. Она отказывалась снова чувствовать себя сиротой.

— Давай же, — Рут потрясла своей ступней перед самым лицом Бэт.

Она вздохнула и бегло взглянула на пальцы ее ног: — Мои поздравления, выглядит, словно ты накрасила их джемом из красной смородины.

Рут раздраженно фыркнула: — Не могу понять, почему не получается.

— Может, потому, что в рецепте не предполагалось, что ты станешь смешивать лак для ногтей в кухонной мойке миссис Пенворти, — сказала она.

Рут навзничь хлопнулась обратно на кровать Бэт: — Неужто просить хоть чуточку эффектной роскоши — это так много?

Бэт невольно улыбнулась. Ее первое впечатление от Рут — что эта хорошо одетая избалованная женщина будет жаловаться, всегда и на все, на какую бы должность ее ни определили, — до сих пор сохранялось неизменным. Однако Рут не хуже ее знала, каково это — заснуть еще до того, как твоя голова успеет коснуться подушки, поскольку весь день тюковала сено. Она так же, как и Бэт, знала, что такое лопнувшие водяные мозоли на руках, трещины на пятках и обветренные губы. Они обе были лэнд герл и связь эта кое-что да значила.

— Отчего бы нам не сходить завтра в Лемингтон-спра да не поглядеть, а не удастся ли там отыскать для тебя новую помаду, — сказала Бэт.

Рут перекатилась на бок: — Неужто?

— Да. У нас же выходной. Будет весело.

Рут завизжала от удовольствия, а Бэт, усмехнувшись, снова принялась за свою книжку.