Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

на крыльях). Наконец, крылатый гений Аркана XX символизирует эротический призыв горнего, эсхатологически преодолевающего ограниченность земного и его подверженность закону смерти. Итак, символы Платона — «пернатость» человеческой души и Эроса — есть отражение общей эзотерической доктрины.

Эрос есть актуальная модификация Афродиты Небесной. Афродита своим законом влечения царствует над всеми людьми и богами; в ее поясе собраны все очарования. Эрос есть древнейший из богов, и только под его воздействием на Гею последовательно возникает теогония божеств. В Индии мы встречаем близкую к этому аналогию. — Место Афродиты здесь занимает богиня Вак, объемлющая Сому и раскрывающаяся в нем. Вак не есть Афродита, ибо ее концепция более сложна и объемлет в себе также идею эллинского Логоса. Однако один из аспектов Вак совпадает с Афродитой. — «Я рождаю отца в его голове27; мое рождение — среди вод, в океане; оттуда возвысилась я над всеми существами и головой касаюсь самого неба»28. Этот текст, как мы видим, есть краткое выражение всего эллинского мифа об Афродите. Как и последняя, Вак является всеобщим законом, царствующим над миром. — «Я — царица, собирательница благ, мудрая, первая из (божеств) достойных поклонения. Это меня боги распределили по многим местам, (создав меня как) обитательницу многих (мест и как) путеводительницу повсюду»29. «Я как ветер; развеваюсь, охватывая все существа. Превыше неба, здесь превыше земли, — столь величавой я стала». Как Эрос раскрывает Афродиту, так Вак заключает в себе Сому. — «Я Сому обильного ношу…» («aham somam ahanasam bibharmy…»31. Как Эрос есть древнейший из богов и их породитель, так, по Риг-Веде, Сома был рожден искони (IX, 3, 9; 42, 2), он владыка всего сущего (IX, 61,6), родитель богов (IX, 96, 5), царь богов и людей (IX, 97, 24), он душа культа (IX, 6, 8), он первый поэт и творец гимнов (IX, 91, 1), владыка и вождь речи (vacas pati — IX, 101, 5; vaco agriyo — IX, 7, 3).

Выяснив онтологический смысл и мифологический образ Эроса, обратимся теперь к исследованию его природы в аспекте пневматологичес-ком. Эрос есть актуальное раскрытие всеобщего единства космоса, божественности человеческого духа, его утверждение как самобытного ноумена. Всякое актуальное сознание довлеет раскрыть свое первородное достоинство и в изменчивом мире форм и явлений осознать себя самобытным центром мира. Оно стремится к своей духовной монаде, а через нее к Существу Первоначальному. Антитезис бинера первого вида тяготеет достигнуть путем эволюции полного обнаружения содержания тезиса. Стихия этого тяготения есть стихия эротическая. Этот путь двойственен. — С одной стороны, человек живет в эмпирическом процессе, развертывает формы и образы и познает их, а с другой — он в этих тленных формах провидит их вечные прототипы, прообразы идеального мира. Если эмпирический процесс, путь феноменального развития, есть стихия Антэроса, развертывание парностей и их любовных слияний, то провидение в их конкретном смысле смысла вечного есть стихия Эроса, творческое сопряжение начал различных иерархических достоинств. Если феноменологически возвышение конечного до смысла бесконечного представляется новым творчеством, то онтологически это есть только актуальное осознание истинной связи, есть воспоминание (ocvafivrjEOic,) душой красот ее первородной природы. Это воспоминание раскрывается в экстазе, который Платон называет «божественным исступлением, посылаемым Афродитой и Эросом, а потому и именующимся эротическим»32. «В нем находится тот, кто, видя здешнюю красоту и вспоминая о красоте истинной, окрыляется и, окрылившись, пламенно желает лететь ввысь. Еще не имея сил, он, уже подобно птице, смотрит вверх, а о дольнем не заботится, как будто и в самом деле сумасшедший. Такой восторг по самому происхождению своему лучше всех восторгов — и для того, кто сообщает его, и для того, кому он сообщается»33. Итак, Эрос есть одновременно и стихия внутреннего единства космоса, онтологически связывающая первичное генетическое единство с многообразием его конкретных модусов, и стихия динамического становления этого единства космоса как единства синтетического, актуально объединяющего множественность состояний, форм и явлений. Но в обоих случаях Эрос одинаково не есть само онтологическое единство космоса, не есть ovoia Реальности, ее мистическая ипостась, но единство структуры космоса в созвучности свершающихся в нем процессов. Эрос есть единство связи вселенской многообразности с Реальностью как Первопричиной34 и конечной Целью35. Если мистика есть ovaia Самосущего Бытия (Свайамбху, го ovtoc, ov), то Эрос есть avoia космического процесса. Эта доктрина изъясняет исконную причину того, что Эрос хотя и раскрывается во всех трех пневматологических категориях, но-, в то же время, он наиболее родственен стихии мистической. С другой стороны, это гармонирует с ранее раскрытой идеей, что для актуального сознания мистика является как prima inter pares среди других пневматологических категорий. Действительно, актуальное сознание имеет бытие прежде всего по своей причастности к Бытию Безусловному; его конкретное содержание существует только как модус содержания Сущего. Эта причастность конечного к Бесконечному есть следствие раскрытия древнего Эроса, а осознание этого факта осуществляется по благодати динамического Эроса — в экстазе эротической стихии.

Конкретный акт любви есть органическое сопряжение полюсов бинера. Такое сопряжение одинаково происходит между полюсами бинеров обоих видов. Познавая из конкретного эмпирического и в то же время обедняя и извращая его истинный смысл, мы обычно ограничиваем брачный союз как соединение равновеликих противоположных начал. Соответственно этому мы считаем coitus исключительной принадлежностью любви, а потому и противопоставляем его союзу духовной любви. Между тем такое ограничение смысла coitus'a не только разрывает его корни со смыслом ноуменальным, но и влечет за собой полную невозможность верного восприятия и адекватного познания естества любви духа. В конкретном акте духовной любви совершается нечто, что по существу своему не может быть определено иначе как в гармоническом сопряжении с понятием coitus'a плотской любви. Но так как иерархически низшее есть естественный символ высшего, то единственный путь к усвоению этого высшего заключается в углублении и расширении смысла символа. Если актуальная конкретизация стихии Антэроса есть coitus плотской любви, то стихия Эроса актуально конкретизируется в coitus'e любви духовной. Этим мы и переходим от понимания coitus'a как повседневного явления конкретно-эмпирической феноменальности к утверждению понятия coitus'a как всеобщего конкретно-спекулятивного смысла.

Стихия Антэроса вторична, лишена самобытных независимых онтологических корней и существует только в причастности к первичной стихии Эроса. Этим онтологически обосновывается эмпирический факт, что односторонний coitus стихии Антэроса есть нечто невозможное. Действительно, даже в самых низинах животного влечения не только действует сексуальный инстинкт, т. е. бессознательное стремление к осуществлению велений высших законов к продолжению рода и эволюции типа, но и всегда наиболее притягивает большая красота хотя бы внешних форм тела, т. е. отражены веяния Красоты Горней. Всякий инстинкт, толкающий к плотскому сближению, неизменно в себе эротичен, есть