Основы пневматологии - Владимир Алексеевич Шмаков

половом акте; оргия плоти есть культ плотской любви, культ самого полового акта. Если первые принимали coitus как пугь и метод достижения высшей цели, то вторая провозглашает тождество цели, пути и метода. Они одинаково вели человека к исступленному восторгу плоти, но если в мистериях этот восторг возносил человека в надмирную красоту и сопрягал его с горним, то в оргии плоти этот восторг остается беспредметным и рассеивается в пустоту. Так возник культ coitus'a как такового; к достижению вершин его экстаза ведет особая наука любви — гетеризм. Таковы «школы любви» Карфагена и Сирии, Александрии и Афин, Индии и Китая, Японии и мусульманских гаремов, равно как «скрытые достоинства» современных гетер. Поклонение этому культу плотской любви составляет излюбленнейший предмет современной литературы и служит верным залогом успеха всякой трактующей о ней книги.

Полярной противоположностью плотской любви и гармоническим феноменальным соответствием платонической любви является аскетизм. Если в платонической любви человек стремится только к любви духа, т. е. замыкается в одностороннем утверждении трансцендентного, то в аскетизме он отрицает стихию coitus'a. Аскетизм связан с платонической любовью, есть ее феноменальный ноумен, но все же входит в иерархический rovog плотской любви. Аскетизм и оргия плоти суть величины одинакового иерархического порядка. Аскетизм есть культ отрицания половой стихии, и этим исчерпывается весь его смысл. Если платоническая любовь в отказе от полового акта видит лишь путь к достижению высшей цели — любви духа, то аскетизм провозглашает в этом отказе тождество цели, пути и метода. Если пафос платонической любви при отказе от coitus'a преисполнен положительным, хотя и нирваническим содержанием, то пафос аскетизма только отрицателен. Оба они одинаково ведут человека к восторгу победы над плотью, к освобождению от ее уз, но если в платонической любви этот восторг возносит человека в тайну надмирной Жизни и сопрягает его с ее чистым естеством, то в аскетизме этот восторг остается одиноким и влечет в пустоту. Так возник культ преодоления плоти; к достижению вершин его экстаза ведет особая наука борьбы с половой страстью, аскеза, йога воздержания. Таковы школы Индии и Тибета, Фиваиды и пустынь Европы, институт весталок и «exercitia spiritualia» Лойолы. В своем наивысшем завершении этот культ логически переходит в с к о п ч е с т в о.

Диалектический процесс любви заканчивается гармоническим сопряжением любви духа с любовью плоти. С внешней стороны его завершающий этап выливается в две различные формы, которые, однако, онтологически тождественны. В первом случае — это таинство брака, во втором — гармонический аскетизм. В обоих случаях это есть конкретно-спекулятивная реальность, но первая, антропоцентрическая, конкретизируется в актуальном сознании, а вторая, теоцентрическая, в самом естестве духа. Этим двум реальностям, как гармонические аналоги, соответствуют определенные феноменальные ноумены половой стихии. Таинству брака здесь соответствует гармонический coitus. Coitus, как физиологический акт есть конкретное эмпирическое, предшествующее диалектическому процессу половой стихии; гармонический coitus есть конкретно-спекулятивное, завершающее этот процесс. В первом случае это только удовлетворение физиологического влечения, а во втором — это есть феноменальная реализация высшей любви. К сожалению, мы не располагаем достаточным числом объективных наблюдений, чтобы точно выявить различие этих двух видов полового акта, оставаясь исключительно на физиологической точке зрения. Но во всяком случае несомненно, что самое переживание coitus'a в этих двух видах глубоко различно, и сомнительное удовольствие при простом удовлетворении похоти есть лишь жалкая карикатура неописуемо блаженного экстаза любви. Заслуживает также глубокого внимания существующее у всех народов поверье, что «дитя любви» всегда обладает высокими физическими и духовными достоинствами, в то время как плод случайной похоти почти всегда болезненен и физически, и духовно. Гармоническому аскетизму в половой стихии соответствует одухотворение плоти. Это не есть аскетизм, искусственный отказ от непреложных законов природы, не есть борьба с половой страстью, но полное изжитие quasi-самобытности плоти, есть ее возвышение до достоинства совершенного символа духа. Если аскетизму свойствен пафос отрицания и борьбы, то одухотворенная плоть сама есть пафос положительного утверждения жизни и естественное олицетворение абсолютного гармонического покоя.

Выяснив систему гармонических соответствий этапам диалектического процесса любви, перейдем к анализу системы таких феноменальных ноуменов, которые, односторонне создаваясь по законам имманентного субстрата конкретно-эмпирической среды, являются карикатурными извращениями этапов диалектического процесса любви.

Начальный этап процесса, конкретно-эмпирический факт coitus'a воспринимается здесь не только как не таящий никакого высшего смысла, но и как вообще не имеющий за собой никакого оправдания и цели, равно как и никакой внутренней глубины. Если в диалектическом процессе любви стихия coitus'a является орудием и методом достижения высшего смысла, а в системе гармонических феноменальных ноуменов, тая в себе самой цель, путь и метод, эта стихия способна бесконечно развертывать свою собственную глубину, то здесь каждое проявление полового акта определяется как самоцель. В мусульманстве мы имеем два специальных онтологических термина, обозначающих, соответственно, два вида полового акта: copulatio и foniicatio. Copulatio — есть естественный физиологический акт, оправдываемый и освещаемый высшим смыслом15. Во-первых, — как способ продолжения человеческого рода; отсюда вытекает необходимость как можно большего внедрения в его естество для наиболее действительного и сильного зачатия. Во-вторых, — как актуальная конкретизация тайны Жизни; отсюда вытекает необходимость его культовой регламентации и сопряжения со смыслом духовным. Для успешности достижения первой цели правомерно стремиться к достижению наивозможно высшего восторга плоти, а потому возникает священная наука искусства любви, равно как и требуется, чтобы любовь плоти только сопутствовала любви духа. Для успешного достижения второй цели, с одной стороны, устанавливается определенный ритуал, а с другой — человеку разъясняются тайны естества духа и горней любви. Fornicatio — есть половой акт, лишенный всякого сопряжения с высшим смыслом, а потому может быть переведен на новоевропейские языки только бранным словом. Мы будем пользоваться термином разврат. Вторым этапом диалектического процесса любви является одностороннее последовательное утверждение только плотской любви и только любви духа. Первое есть одностороннее центрирование на имманентном, а второе — на трансцендентном. Карикатурным отражением этого бинера в плоскости полового акта являются соответственно: сафизм и сократическая любовь.

Сафизм есть самозамыкание в себе имманентного, начала женского. Отсюда естественно вытекает его основной предикат — стремление к периферической красоте. Такая любовь всегда зиждется на генерическом единстве, а прежде всего на тождественности окружающих обстоятельств и обстановки. Чрезвычайно замечательно, что легенда и даже роман всегда приписывают известнейшим представительницам сафической любви, как неизменный атрибут, змею. Действительно, онтологически сафизм, как самозамыкание имманентного, уконичен и хаотичен; змей же есть прежде всего символ ovk ov'a. С другой стороны, как выпад из актуального бытия и отвержение трансцендентной реальности, сафизм по существу демоничен. Известно, что демонические культы, как, например, культ Оби,